– Думаю, что да. А вот Иеремия Торн из Министерства по делам колоний оказался тем самым государственным изменником, которого искали, если слово «изменник» подходит в данном случае. В чем я сомневаюсь.
– Иеремия Торн?!
Шарлотта была потрясена, и лицо ее выражало искреннее сожаление. Котята на время были забыты, хотя Арчи продолжал, играя, легонько лизать и покусывать ее палец, держа его в своих лапках.
– Сомневаешься? Ты арестовал его?
Питт сел на стул у кухонного стола.
– Нет, вчера вечером они уехали в Португалию. Думаю, назойливые вопросы Крайслера надоумили их.
– Они уехали? – Его жена заметно успокоилась. – Прости. Я…
– Не стоит извиняться за то, что ты почувствовала облегчение. Я тоже рад, что они уехали. По целому ряду причин. Не только потому, что они мне нравились.
На лице Шарлотты было смущение и любопытство.
– А какие еще новости? Их исчезновение не причинит вреда Англии или тебе?
– Мне – возможно. Фарнсуорт будет разъярен, но и он скоро поймет, что, если бы мы их задержали, было бы невозможно избежать серьезных осложнений. Мы просто не знали бы, что делать с Торном.
– Судить, – не раздумывая, сказала молодая женщина. – За измену.
– И открыть всему миру, в чем наши недостатки и слабости?
– Да, конечно, это совсем ни к чему теперь, когда мы ведем переговоры с другими странами. Мы показали бы нашу некомпетентность, ты это хочешь сказать?
– Именно. В сущности, информация, которую Торн передавал, была ложной.
– Он делал это намеренно? Или сам тоже был некомпетентен? – Шарлотта села напротив мужа, предоставив котятам самим обживать ее кухню, что они с видимым удовольствием и делали.
– Разумеется, Торн делал это намеренно и с определенной целью, – ответил Томас. – Если, защищаясь, он все расскажет на суде, это сведет на нет все то полезное, что он совершил, а нас выставит в неприглядном свете. Нет, его бегство в Португалию – это лучшее, что он мог сделать в данном случае. Кроме, конечно, котят, которых он оставил мне, чтобы слуги не избавились от них известным способом. Их зовут Арчи и Энгус. Арчи – это тот, кто сейчас пытается залезть в ларь с мукой.
Лицо миссис Питт просияло от удовольствия, когда она посмотрела сначала на Арчи, а потом на другого, черного котенка с полными любопытства глазами. Он сделал шаг вперед, к Шарлотте, но затем вдруг отпрыгнул назад, подняв хвостик трубой. Наблюдать за ним было презабавно.
– Думаю, вечером мне надо навестить Мэтью… – задумчиво произнес Питт.
Рука Шарлотты, гладившая котенка, замерла. Она подняла голову и ждала, что муж скажет дальше.
– Сомс виновен в утечке информации из Министерства финансов, – объяснил Томас. – А Мэтью узнал об этом.
Его супруга явно была огорчена.
– О, Томас, это ужасно! Бедная Харриет… Как она восприняла это? Ты должен арестовать его? Сможет ли Мэтью помочь ей? Знаешь, будет лучше, если ты не пойдешь к нему. – Она наклонилась к мужу через стол и взяла его за руку. – Мне так жаль, дорогой, но, боюсь, Мэтью не поймет тебя, если ты арестуешь Сомса. Потом, я уверена, он все осознает и… – Шарлотта вдруг умолкла, поняв по лицу мужа, что она, возможно, не знает главного. – Что-то еще? Говори!
– Это Мэтью предупредил меня о Сомсе, – тихо сказал Питт. – Харриет рассказала ему о случайно услышанном разговоре отца по телефону. Она не придала этому значения, когда говорила об этом, Мэтью же счел своим долгом пересказать все мне. Боюсь, Харриет не простит ему этого. Она считает, что Мэтью предал и ее отца, и ее.
– Это несправедливо! – воскликнула миссис Питт, закрыв глаза и решительно замотав головой в знак полного несогласия. – Я понимаю, что это вполне естественная реакция, но это же неправильно по отношению к Мэтью! Что он должен был делать? Не представляю, как он смог бы перечеркнуть всю свою работу в министерстве, отказаться от своих убеждений и оправдать измену Сомса! Мэтью на это не способен.
– Я знаю, – снова чуть слышно сказал Томас. – Очевидно, Харриет сама подсознательно понимает это, но она ничего не может сделать с собой. Ее отец опозорен, карьера его окончена. Министерство по делам колоний или Министерство финансов не пойдут на скандал и не передадут дело в суд, но об этом все равно всем станет известно.
Шарлотта посмотрела на мужа.
– Что остается Сомсу? – Лицо ее было печально. – Самоубийство? – испуганно прошептала она.
– Вероятно, но, я надеюсь, он этого не сделает.
– Бедняжка Харриет! Вчера у нее было все и будущее казалось безоблачным. Сейчас же все рухнуло – надежды на замужество, их с отцом финансовое благополучие, его карьера, положение в обществе… Лишь немногие из ее друзей не побоятся сохранить с ней дружбу. А главное – никаких надежд на будущее. Какая ужасная катастрофа, ужасная… Да, ты должен пойти к Мэтью. Ты сейчас нужен ему, как никогда.
Суперинтендант зашел к Мэтью Десмонду в министерство и нашел его в самом плачевном состоянии. Тот едва ли мог сосредоточиться на делах. Он опять был бледен и смотрел на друга ввалившимися от усталости глазами.
Решившись все рассказать Питту, Мэтью знал, на что идет, но в нем все же жила надежда на то, что в эту трудную минуту Харриет, опозоренная и несчастная, обратится к нему за поддержкой, несмотря ни на что. Ведь у него не было выбора. Иначе поступить он не мог!
Он пытался сказать это своему товарищу, но тот понимал его без слов. Вскоре Десмонд, наконец осознав это, умолк, и, само собой, разговор на эту тему показался обоим излишним. Они просто сидели, перекидываясь случайными словами и вспоминая счастливые дни своей юности. В конце концов Питт распрощался, а Мэтью вернулся к своим бумагам, письмам и телефонным звонкам. Томас же, найдя кеб, отправился на набережную к Фарнсуорту.
– Сомс? – растерянно переспросил помощник комиссара. Он был зол и напуган. – Глупее ситуации не придумаешь. Этот человек действительно глуп. Как он мог поверить чему-либо подобному… Это просто невероятно. Он настоящий кретин.
– Самое странное во всем этом деле, – решительно сказал суперинтендант, – что это чистая правда.
– Что? – всполошился Фарнсуорт, рывком отойдя от книжного шкафа, возле которого стоял; взгляд у него был испуганный и сердитый. – К чему вы ведете, Питт? Это абсурдная история. Даже ребенок в нее не поверит.
– Возможно, потому, что ребенок не столь искушен…
– Искушен! – с гримасой отвращения воскликнул начальник Томаса. – Сомс не искушенней моего мальчишки на побегушках. Но даже тот не попался бы на эту удочку в свои четырнадцать лет.
– …чтобы представить себе, к чему может привести столкновение интересов европейских держав в черной Африке и как важно предотвратить подобный поворот событий в моральных целях и даже во имя нашего будущего, – закончил фразу Питт, словно не заметив, что его прервали.
– Вы пытаетесь найти ему оправдание? – Глаза Джайлса вопросительно округлились. – Если так, то напрасный труд. Что вы предприняли? Где он?
– В участке на Боу-стрит. Как я понимаю, его коллеги сами займутся им. Это не моя сфера деятельности.
– Как это его коллеги? Что вы хотите сказать? Люди из Министерства финансов?
– Я имею в виду правительство, – ответил Питт. – Они будут решать, что с ним делать.
Его шеф вздохнул и прикусил губу.
– Они ничего не сделают, – желчно сказал он. – Разве они захотят признать собственную неквалифицированность, позволившую допустить такой прокол? Это относится и ко всему остальному. Кому он передавал информацию? Вы не назвали мне этого человека. Кто этот предатель-альтруист?
– Торн.
Теперь глаза Фарнсуорта были готовы выскочить из орбит.
– Иеремия Торн? Боже праведный! Я готов был поспорить, что это Эйлмер. Я знал, что это не Хэзеуэй, несмотря на его идиотский план проверки дезинформацией всех, кто под подозрением. Из этой затеи все равно ничего не получилось.
– Получилось, хотя и не прямо, а косвенно.
– Что значит «косвенно»? Получилось или не получилось?
– Косвенно, – повторил Томас. – Мы получили информацию из посольства Германии. Она отличалась по всем статьям от данных Хэзеуэя, что подтверждает слова Сомса: Торн передавал в посольство ложную информацию.
– Возможно, но где доказательства? Без них я ни во что не поверю. Он тоже на Боу-стрит?
– Нет, он, очевидно, уже в Лиссабоне.
– В Лиссабоне? – Удивлению Фарнсуорта не было предела. Он был взбешен, полон презрения и сарказма, но тем не менее достаточно умен, чтобы трезво оценить ситуацию и понять, что Торна не будут судить.
– Он уехал вчера вечером.
– Сомс предупредил его?
– Нет, кто-то другой; возможно, Крайслер…
Помощник комиссара выругался.
– …но не намеренно, а чисто случайно, – продолжал Питт. – Я думаю, Крайслера больше интересовала загадка смерти Сьюзен Чэнселлор. Он пытается найти убийцу.
