Маслов (изумленно). Но позвольте... неужели вы не понимаете моих чувств?! Всякий порядочный человек...
Знаменский. Чего тут не понять! В сущности, вы выставили жену из дому.
Маслов. Нет. Я ее не оскорбил, не ударил! А если что сказал, так ведь не Могла она ждать, что я обрадуюсь!
Знаменский. Нашли, чем гордиться — не ударили... А ваша хваленая порядочность... (Морщится.) Эх, Маслов!
Маслов (сердясь и недоумевая). Что вы хотите сказать?
Знаменский (жестко). Что в вашем возрасте трудно быть столь наивным.
Маслов. Но... о чем вы?
Знаменский (меняя тон, мягко). Николай Семенович, попробуйте абсолютно честно заглянуть в себя. В глубине души вы давно уже все знали.
Маслов (совершенно ошарашен). Как это знал?! Что вы?!
Знаменский. Знали, Николай Семенович. Конечно, знали. Таких вещей нельзя не знать. Другое дело, что вы ни в коем случае не желали этого осознать, запрещали себе думать. Потому избегали разговоров с женой о ее неладах с начальством, не любили точных денежных расчетов, принимали на веру удивительное умение Ирины Сергеевны вести хозяйство и даром покупать дорогие вещи.
Маслов (в смятении). Нет... нет... вы ошибаетесь...
Знаменский. Не ошибаюсь, Николай Семенович. Я вам больше скажу — вас очень устраивало такое положение дел. Вольготная, обеспеченная жизнь. Даровые обеды в ресторане. Словно с неба, валятся дубленки и портсигары с камешками. Кстати, где портсигар?
Маслов. У меня...
Знаменский. Вот видите. Жена при вас снимала серьги и кольца, а вы промолчали о том, что в кармане лежит, — благо вам личного обыска не делали. И у нее не повернулся язык сказать: «Отдай».
Маслов (беспомощно). Но я тогда не думал... Это же моя личная вещь!..
Знаменский. У Ирины Сергеевны был еще браслет в виде змеи. Он где?
Маслов. Браслет Ира давно продала — мы копили на машину.
Знаменский. Кому продала?
Маслов. Не знаю... (В отчаянии.) Опять вы мне не верите! И вообще вы такого про меня наговорили!..
Знаменский (прерывая). Погодите. (Достает один из томов дела, раскрывает, показывает Маслову.) Здесь список ценностей, сданных вашей женой, и опись домашнего имущества.
Маслов. Да, я вижу.
Знаменский. Давайте проанализируем эти документы с одной точки зрения: сколько сюда попало мужских, а сколько женских предметов. И какова их сравнительная стоимость.
Маслов читает список.
Знаменский. Замечаете закономерность? У нее — не ахти какие сережки, у вас — очень ценный портсигар. У вас две шубы — у нее одна. И так во всем.
Маслов (подавленно). Она любила делать подарки... я же не просил.
Знаменский (безжалостно). Но с удовольствием принимали. И вспомните еще кое-что не внесенное нами в опись — обилие детских вещей. Вспомните: одиннадцать новеньких пар обуви от двадцать пятого до тридцать шестого размера! Когда я их увидал, честное слово, сердце сжалось! Дескать, меня возьмут, а дети будут расти, им надо в чем-то бегать... Ирина Сергеевна понимала свою обреченность. А вы постоянно жили рядом — и ничего не понимали?
Маслов (лицо у него дрожит, он кажется окончательно раздавленным). Я не знаю... нет-нет, я действительно не сознавал!..
Знаменский (после короткой паузы, чуть смягчившись). Допустим. Человеческая слепота порой феноменальна. И все- таки в ее судьбе есть доля вашей вины, поэтому не вам от нее отрекаться.
Маслов (еле слышно). Возможно... то есть... но я просто не мог иначе!
Знаменский (устало.) Вы погубили все, чего я пытался достичь: признание, раскаяние, твердый поворот к честной жизни... Одним махом. А больше всего почему? Потому что до смерти испугались за свою репутацию!
Маслов. Нет, но нельзя же так! Вы меня считаете за какого-то бездушного карьериста. А у меня исследования, как вы не понимаете! Если меня отстранят, кто их закончит? Это просто катастрофа! Три года труда!
Знаменский (с любопытством). Вы любите свою работу?
Маслов. Боже мой, неужели нет?!
Знаменский (задумчиво). Рад слышать... Хотелось бы верить, что, в сущности, вы неплохой человек.
Маслов (не допуская сомнений). Ну конечно!
Знаменский. И что привязаны к жене, хотя и наводили справки о разводе.
Маслов (оправдываясь). Когда все так складывается, поневоле начинаешь думать... Но это же не потому, что я не люблю Ирину.
Знаменский. Тогда, может быть, для нее не все потеряно. (Стараясь быть как можно убедительнее.) Слушайте. И ей и вам предстоит еще многое пережить. Будут очень трудные годы. Но у вас дети. Дайте Ирине Сергеевне надежду. От вас зависит, каким человеком она выйдет на волю. Бездомным, обозленным. Или человеком, который сделал ошибку, расплатился и готов начать новую жизнь.
Маслов (безвольно, безнадежно). Боже мой, как это тяжело!.. Вряд ли я смогу... Вся моя судьба под ударом...
Знаменский. Вряд ли сможете... (Меняет тактику. Тон его делается жестким.) Понял вас. Но хочу, чтобы и вы меня поняли. Вы полагаете, что достаточно во всеуслышание отказаться от жены и можно уйти в сторонку? В чистеньком дедероновом костюмчике? Обязан разочаровать. С вашей работы пришло письмо. Коллектив просит сообщить, как следствие оценивает ваше поведение во всей этой истории.
Маслов бледнеет.
Знаменский. Пока я не ответил... Вы ничего не сделали, чтобы удержать свою жену на честном пути, но вы можете помочь ей на него вернуться. Моя оценка будет зависеть от этого. Я достаточно ясно выразился?
Маслов (потерянно). Да... ясно.
Знаменский (вставая). А сейчас, Николай Семенович, попытайтесь найти Ирину Сергеевну. Раньше, чем найдем мы, понимаете? Пусть она придет ко мне сама. Это ее единственный шанс не быть снова арестованной!
Маслов (после паузы, с раздражением). Пал Палыч, что вам Ирина? Что вам я?
Знаменский (усмехаясь). Такой дурацкий характер... До свидания.
Маслов. До свидания. (Направляется к двери.)
Знаменский (вслед). А портсигар, между прочим, принесите.
Маслов возвращается и кладет на стол портсигар.
Кабинет Скопина.Скопин и Знаменский. Чувствуется, что между ними до этого был долгий разговор.
Скопин. Что делать, видно, и у ЗнаТоКов бывают неудачи... Готовьте мотивированное постановление о розыске и аресте Масловой. В понедельник представим на санкцию прокурору. И сами готовьтесь: погладим вас против шерсти... Обидно?
Знаменский. Обидно, Вадим Александрович. Только по-другому. Я уверен, что она ушла из-за мужа. Понадеялся я на радость встречи, недооценил его натуры — и ошибся. Вот что обидно.
Скопин. Ошибки в оценке людей в какой-то мере неизбежны... (Шутливо.) И потом, у нас не гарантийная мастерская по ремонту человеческих характеров и отношений. Наша главная задача все-таки связана с другими функциями. Согласны?
Знаменский (нейтрально). Да, конечно.
Скопин (улыбаясь). Соглашаетесь из вежливости... (Со скрытой теплотой.) Я вас не собираюсь переделывать, Пал Палыч. Хватает душевных сил — ремонтируйте. Даже идите на риск, я «за». Но если сорвалось — прошу на ковер, руки по швам и принимайте нагоняй...
Часть парка; в стороне видна беседка. По аллее быстро идет Маслова, сбоку к ней подходит Томин.
Томин. Простите, кажется, вас зовут Ирина Сергеевна?
Маслова. Это не важно. (Пытается обойти Томина.)
Томин. Общие знакомые уверяли, что фамилия ваша — Маслова.
Маслова. У нас нет общих знакомых. Пустите, я спешу!
Томин. У нас есть общие знакомые. Например, Кудряшов.
Маслова (вздрагивает, но все еще не принимает Томина всерьез). Да оставьте вы меня в покое! (Тревожно оглядывается назад.)
Томин. Куда бы вы ни спешили, обязан проводить. Дело в том, что у нас еще один общий знакомый — некто Пал Палыч Знаменский.
Маслова (замирает, смотрит на Томина широко открытыми глазами). Ах, вот вы откуда...
Томин. Заглянем пока в беседку. А то дети могут вас увидеть, они шли сюда.
Входят в беседку, садятся. Маслова нервно достает из сумочки сигареты.
