так: Бородин и Суслов обеспечили алиби Комаровскому. С часами идея, конечно, не новая, но ведь если бы Суслов не потащился гулять по ночному городу, она бы сработала безупречно.
– Получается, Бородин все же имеет отношение к убийству Апраксина, – в голосе Дениса уже не слышалось иронии.
– Получается, Бородина надо допросить и как можно скорее, – отозвалась Вика. – Будем и дальше терять время или все же поднимемся в кабинет за постановлением?
– Уже иду, – кивнул Михаил Григорьевич, направляясь в сторону лифтов. Сделав пару шагов, он обернулся и весело помахал рукой Малютину. – Дениска! Охраняй машины! А еще лучше не стой без дела, фары протри на Ларгусе, а то они малость запылились. Не дай бог опять за кем-нибудь ночью гнаться придется. Впотьмах и не того догнать можно.
– Я не понял, вы меня, что, теперь за молодого держите? – возмутился Малютин, однако его вопрос, описав плавный полукруг по заставленной автомобилями парковке, бесследно растворился в воздухе, так и не встретив на своем пути никого, кто пожелал бы произнести хоть слово в ответ.
***
Выпроводив Панина из кабинета, Крылова поставила телефон на зарядку и, едва новообретенный гаджет благодарным писком дал знать, что вновь готов к работе, тут же разблокировала экран.
Да уж! Столько пропущенных звонков и сообщений у нее не было никогда. Карнаухов-то как постарался. Кто бы мог подумать… Надо же, и от Мясоедова целых два послания. Остается надеяться, что ему никто ничего сообщать не стал. Так, и что же пишет Жора?
Прочитав первое сообщение, Вика моментально покраснела от возмущения. Сначала она хотела ответить. Написать что-нибудь такое же – резкое, грубое, хамоватое. Затем поняла, что сделать этого не сможет. Не сможет ответить болью на боль, унижением на унижение. А раз так, то отвечать и вовсе нет смысла. Даже не открыв второе, очевидно, еще более оскорбительное послание Мясоедова, она удалила весь диалог и, бросив телефон на стол, включила чайник в надежде, что еще одна чашка кофе позволит ей хотя бы немного прийти в себя.
***
Вновь встретиться с оперативниками Вике удалось лишь в самом конце рабочего дня, когда она уже сама собиралась звонить Панину и выяснять причину их исчезновения.
– Ничего не выйдет, – с ходу буркнул Малютин, едва появившись на пороге кабинета. Шедший вслед за ним Михаил Григорьевич лишь негромко вздохнул, всем видом давая понять, что разделяет мнение напарника.
– Вы хотите сказать, ничего не вышло? – разочарованно уточнила Крылова. – Вы не смогли пробиться сквозь бастионы, и ров с водой, окружающие коттеджный поселок? Я же говорила, обратитесь к Фишману. Его люди умеют преодолевать препятствия.
– С бастионом мы худо-бедно справились, – Панин привычно обосновался на подоконнике, – а вот с пересечением государственной границы вышла заминка.
– У нас что, поселки на Рублевке стали получать экстерриториальность? – изумилась Вика. – И давно такие нововведения?
– С поселками не знаю, а вот Бородин Юра экстерриториальность получил, это точно, – поскольку свободных подоконников в кабинете больше не было, Малютин занял один из стульев. – Сегодня утром он вылетел прямым рейсом в Барселону.
– В Бар-се-ло-ну, – по слогам повторила Вика, чувствуя, как последняя ее надежда на ускорение хода расследования бесследно ускользает, должно быть, тоже норовя умчаться куда-нибудь в западном направлении. – Ну что же, подождем, пока он вернется. Вряд ли Бородин проведет там очень много времени. В мае в Испании еще довольно прохладно, на пляжах делать нечего. И потом, ему же надо закрыть весеннюю сессию.
– А вот с этим, Виктория Сергеевна, у нас как раз проблема, – сообщил Панин. – В учебной части нам сказали, что они готовят документы для перевода Бородина в университет Барселоны. Сегодня с самого утра пришло указание от ректора. С ректором нам пообщаться не удалось, но ясно, что ему самому указания дал Бородин-старший.
– Интересно, он в Барселоне ректору тоже указания выдает? – раздраженно бросила Вика, поняв, что теперь не стоит надеяться не то что на быстрое завершение расследования, но, возможно, даже на то, что оно вовсе когда-нибудь завершится.
– Наверняка у них есть платное отделение, – пожал плечами Михаил Григорьевич.
– И особо платное для особо одаренных детей из России, – усмехнулся Денис.
– Факт то, что Бородин для нас теперь не доступен, – подытожил Панин.
– Факт, – задумчиво пробормотала Вика. – Скорее всего, да. Но я все же попробую поговорить с Карнауховым. Если надавить на Бородина-старшего, то наверняка можно добиться возвращения его сына в Москву.
– Если он причастен к убийству? – Малютин с сомнением покачал головой. – Отец не пойдет на это, даже если его выпрут с должности. Только я сомневаюсь, что Илья Валерьевич решится на подобное противостояние.
– Ну да, никогда не знаешь, кого в конечном итоге откуда выпрут, – согласился с ним Панин.
– Здесь чайник, – вскочив с кресла, Вика указала рукой на тумбочку, – на полке кофе, сахар и даже печеньки. Сидите здесь, пейте кофе. Я к Карнаухову.
Малютин отреагировал первым. Выбравшись из-за стола, он проверил, есть ли вода в чайнике, затем щелкнул кнопкой.
– Как думаешь, Григорич, у неё что-то получится? – обернулся он к все еще сидящему на подоконнике Панину.
– Она, конечно, девушка энергичная, – Панин с сомнением покачал головой, – но ведь нашу систему с наскоку не прошибешь… Если у нее рафинад, то мне два куска положи в чашку.
Пятница, 28мая
Утро началось с выпитых натощак двух чашек растворимого кофе и, хоть уже и не такой сильной, как накануне, но все же доставляющей некоторое неудобство боли в раненом плече. К тому моменту, когда вторая чашка была почти допита, благотворное воздействие обезболивающего на организм, наконец, проявило себя в полной мере, что позволило Вике удобнее устроиться в кресле в надежде получить максимальное наслаждение от последнего на ближайшие пару часов глотка бодрящего напитка. Телефон напомнил о своем существовании в то самое мгновение, когда она коснулась чашки губами.
Сделав быстрый глоток и подумав, сколько всего в мире происходит совершенно не вовремя, Вика приняла вызов, успев заметить, что номер абонента в списке ее контактов не значится.
– Виктория Сергеевна?
Бархатистый мужской баритон был так приятен, что мог принадлежать только агенту по автострахованию или менеджеру кредитного отдела какого-нибудь крупного банка. Обычно, услышав столь приятный голос, Вика прерывала разговор, не дожидаясь того момента, когда ей предложат оформить необыкновенно выгодный кредит с необычайно удобным графиком погашения платежей, однако на этот раз она почему-то замешкалась.
– Виктория Сергеевна, я звоню по поручению Петра Михайловича, – сообщил баритон и, очевидно, усомнившись в умственных способностях собеседницы, внес уточнение, – Петра Михайловича Фролова.
– Я поняла, – коротко отозвалась
