Гуров ничего не ответил, пошел следом за начальником охраны и Станиславом. Вдоль стен стояли многочисленные ящики, на многих висели замки, для специалиста подобные запоры были сродни оконному шпингалету.
– Ваши товарищи ушли только утром, – пояснял охранник, чувствовалось, что молчание Гурова тяготит человека.
Сыщик похлопал его по плечу и сказал:
– Не обращайте на меня внимания, голова раскалывается, видимо, грипп подхватил.
– Эпидемия, чуть не каждый второй болеет, – охотно поддержал разговор охранник. – Я уж забыл, когда у меня выходной был.
– Людей не хватает? – Гуров оглядывал ящики, огромные коробки о вещами циркового бродячего народа. – Цирковые похожи на цыган, в любой момент снялись с места, подхватили скарб, двинули на новое место.
– Верно, нашим артистам не позавидуешь, – согласился охранник, взглянул на Гурова с симпатией. – Цирковой, даже с мировым именем, вечный гастролер.
– Одни уехали, другие приехали, случается, артист уехать не успел, новые уже прибыли.
Крячко понимал, что Гуров начал прорабатывать новую версию проникновения Кобры в цирк.
– Случается, любая программа порой частично изменяется.
– Служба охраны постоянна?
– В основном. Однако на летний сезон большинство увольняется, ведь зарплата на лето падает.
– Народ, наверное, пьющий? – безразлично спросил Гуров.
– У меня в основном отставники, они уже свое выпили, – поспешно ответил начальник охраны.
– Днями к вам устроился мужчина лет сорока, какой же он отставник?
– Мужчина серьезный, но он еще и на работу не вышел. Должен в понедельник заступить.
– Вы ему и пропуск выдали?
– Временный, мужик мне понравился, обстоятельный, однако приглядеться необходимо...
– Ясное дело, – перебил Гуров. – Охрана на ночь остается, у вас много дорогих вещей. – Он потерял к разговору интерес, вышел через задние двери во двор, взглянул на машины.
– Тачки наших ребят. Кто на гастролях в Японии был – иномарки купили. На спектакли приезжают, здесь паркуются, сейчас на улице машину не оставишь. Гуров кивнул и ушел внутрь здания.
– Начальник у вас с понятием, – сказал охранник, обращаясь к Крячко.
– Он в цирке работал, – пояснил Станислав и пошел догонять друга.
– Вход со двора – самое уязвимое место, – сказал Гуров. – Завтра с утра выставишь у ворот двоих, самых толковых оперов.
– Почему завтра? – рассердился Крячко. – Что ты уперся в завтрашний день? До семнадцатого еще восемь дней.
– Шестнадцатого поздно, скандал не успеет набрать обороты. Из-за ночной проверки сегодня он опоздал. До дня выборов завтра последние спектакли для детей.
Начальник охраны провел сыщиков в ложу дирекции, и они начали смотреть представление, которое называлось “Лед и пламень”. На программе были изображены изящные гимнасты, рыжеволосая красавица на белом коне и любимец зрителей Юрий Никулин с детской обаятельной улыбкой и в своей знаменитой шляпке-канотье. В первом отделении Гуров насчитал одиннадцать номеров, во втором – четырнадцать, сколько артистов занято в представлении, понять было невозможно.
Арену покрывал тонкий слой льда, возможно, это был и не лед, какое-то иное скользкое покрытие. Занятый мыслями только о террористе, Гуров данным вопросом не интересовался.
Круглая чаша цирка была переполнена, она вмещала две тысячи человек, это сыщик знал. Две с лишним тысячи жизней. Он смотрел на скользящих по арене красавиц и не видел девушек на коньках, ему мерещился кошмар возможного взрыва. Если даже потолок не обрушится и взрыв не сровняет цирк с землей, оставшиеся в живых передавят друг друга.
Девушки в кокошниках скользнули за портьеры, появились традиционные клоуны, которые смешно падали, вызывая восторг детворы.
Гуров подтолкнул Крячко, вышел из ложи, спустился в пустое фойе.
– Я не могу на это смотреть, – сказал он, доставая сигареты.
– Мужчина, здесь не курят, – недовольно предупредила билетерша.
Гуров кивнул. Крячко, стараясь казаться бодрым, сказал:
– Мы возьмем его. Он же не Кио, не может материализоваться из воздуха. Он должен принести пятьдесят килограммов, такой груз в карман не спрячешь.
– Камуфляж под реквизит, провезет со двора.
– Там встанут лучшие сыщики, – возразил Крячко, – снабдим их магнитами, этими щупами, которые использует охрана в том же казино. Лично я считаю, что, когда он увидит усиленную охрану, откажется.
– Антисоциальный психопат, – пробормотал Гуров. – Так врачи называют человека, которого мы ищем. В обыденной жизни нормальный, ничем не примечательный, в экстремальных ситуациях решительный, бесстрашный.
– Что делать с девушками? Они в Москве, я говорил с ними. Конечно, напуганы, но прийти сюда не отказываются.
– Бессмысленно. Он не появится здесь в своем повседневном обличье. – Гуров покачал головой, задумавшись, сел на скамейку рядом с медвежонком.
– Будем фотографироваться? – спросил молодой человек с аппаратом. – Тридцать тысяч вон той девушке, пожалуйста.
– Да, пожалуйста, я заплачу. – Крячко подошел к стоявшему рядом столику, заплатил, получил квитанцию.
– Расслабьтесь, можете его обнять. – Фотограф навел аппарат. – Да улыбнитесь, что вы словно памятник.
Гуров положил руку на шею медвежонка, изобразил улыбку.
– Фотографии после представления.
– Обязательно. – Гуров погладил медвежонка и поднялся. – Спасибо.
Сыщики спустились вниз, прошли к задним дверям, выходящим во двор.
– Кобра может надеть милицейскую форму, – сказал Гуров. – Нет, скорее служебный халат, взять тележку, метлу.
– Ты городишь чушь, – сердито ответил Крячко. – Я же тебе сказал, здесь встанут оперативники. Ночью выставим дежурных, пустим собак.
– Глупости, ночью он не пойдет. Он выберет крайне простой, обыденный ход.
Гуров только подъехал к дому кандидата в депутаты Госдумы Павла Петровича Усова, как у его подъезда остановилась “Волга”, из нее вышел бывший полковник.
– Павел, можно тебя на минуточку! – окликнул его Гуров, высовываясь из машины.
В шесть часов вечера в декабре уже темно. Усов подошел, приглядываясь, узнав бывшего коллегу, остановился:
– Ты? Чего надо?
– Поговорить, сядь рядом, – ответил Гуров. – Ты же не хочешь, чтобы я пришел в квартиру.
– Тебе мало, ты продолжаешь копать. – Усов сел рядом, пытался придать голосу насмешливый тон.
– У меня нет времени на глупые разговоры. Посторонних нет, а мы оба знаем, кто ты такой. Но я приехал по другому вопросу. Ты знаешь, что Яшин, майор Сухов и Артем убиты?
– Нет, но меня это не касается.
– Артем работал на твоем месте, его застрелили в домике, где ты жил до начала своей политической карьеры. А с майором ты виделся неоднократно. Ты много лет был оперативником, подумай.
– О чем? Я не имел к их делам никакого отношения.
– Работал консультантом на общественных началах? У тебя не взяли подписку, не дали псевдоним?
Усов потянулся к дверной ручке, но Гуров резким рывком усадил его на место.
– У тебя двое детей, девочка и парень. – Гуров вынул из кармана пригласительный билет. – Юрий Владимирович Никулин приглашает твоих ребят завтра в цирк, на дневное представление.
Усов машинально взял приглашение, подписанное лично Никулиным. Подписываясь, народный артист рисовал свой профиль в неизменной шляпе. Усов смотрел недоуменно.
– Никулин? Моих ребят? “Лед и пламень”?
– Символическое название. – Гуров вглядывался в лицо бывшего коллеги, уже понимал. Усов ничего не знает. Он и не мог иметь контакта с Коброй, сыщик стрелял навскидку, вдруг повезет. Хотя и отлично понимал: такого везения быть не может.
– Занятно подписывает. – Усов разглядывал приглашение в ложу дирекции. – Чего ты добиваешься? Что ты имеешь в виду?
– О чем расспрашивал тебя майор? Конечно, о полковнике Гурове. А ты сказал, что самое лучшее Гурова просто убить. Сейчас разговор не обо мне. Ты отдаешь себе отчет, в какую историю вмазался? Ты понимаешь, в какой партии состоишь?
– Ты отличаешь партии друг от друга? – усмехнулся Усов.
Гуров подумал, кем бы ни был Павел Усов, его дети – только дети; сыщик выхватил приглашение из пальцев новоиспеченного политика.
– Не знаю, может, твои хозяева и не имеют к происходящему никакого отношения. Но кто-то пригласил в Россию террориста международного класса, этот политик теряет рейтинг и рассчитывает ценой катастрофы, которая унесет тысячи человеческих жизней, взлететь на гребень успеха, привлечь избирателей.
– Он хочет взорвать цирк во время представления? – Усов побледнел, начал даже заикаться. – Не может того быть!
– Политик ничего не взрывает, он лишь заказывает музыку. Сейчас на пути террориста стоим только мы: Петр, Станислав и я. Ты знаешь что-нибудь, можешь помочь?
– Яшин... Майор... Артем, – произнес Усов, вытер лицо ладонью, отер ее о брюки. – Я помогал убрать тебя... Я помогал советами. Они убрали все связи... Я жив, значит, я ничего не знаю. Я не оправдываюсь, лишь рассуждаю. Майор говорил о грандиозном скандале. Это все, что я знаю. Цирк, это точно?
