Полковник поднялся с пола и отряхнул брюки, хотя на них и не было ни пылинки. Пресловутую гильзу и само оружие он так и не нашел, и это беспокоило его больше всего. Пусть в данном деле он был лишь свидетелем, но прирожденный талант сыщика не давал ему равнодушно отнестись к убийству, совершенному здесь и сейчас.
Он двинулся к двери, намереваясь встретить опергруппу. Тут со двора донесся шум подъехавшего автомобиля и голоса, и полковник понял, что оперативники прибыли.
Буквально через минуту они уже были в коридоре. Гуров выглянул из комнаты. Первым, кого он увидел, был майор Карасев из следственного комитета. Он был знаком сыщику. Полковник считал его вполне достойным профессионалом и в душе был рад, что это дело поручили именно Карасеву.
Тот смерил Гурова быстрым взглядом, пожал ему руку и коротко спросил, указывая на дверь:
— Здесь?
Гуров кивнул, и майор приказал группе проходить внутрь. В комнате сразу же стало тесно. Туда прошли и оперативники, и эксперты, и следователь, долговязый мужчина с длинным унылым лицом. Гуров встречал его пару раз, но знал плохо и даже фамилию сейчас не мог вспомнить.
— Сухарев Аркадий Павлович, — сам представился тот, подавая Гурову ледяную узкую ладонь. — Мы с вами, кажется, встречались?
— Да, было дело, — подтвердил полковник.
— А вы, Лев Иванович, тоже будете работать по этому делу? — в отличие от Гурова, Сухарев прекрасно помнил его имя-отчество.
— К сожалению, нет, — ответил полковник. — Или к счастью. Я здесь, можно сказать, случайно. В качестве гостя.
Сухарев удивленно посмотрел на него из-под очков, видимо, пытаясь понять, каким ветром занесло полковника МВД в богемную среду.
— Ах, да. — Он кивнул, словно нашел ответ, и проговорил: — У вас ведь жена актриса.
Гуров не стал продолжать эту тему, вместо этого сказал:
— Кое-то из того что мне известно, могу сообщить прямо сейчас. Запишете?
Сухарев кивнул и поправил очки. Они присели прямо в коридоре, и Гуров подробно рассказал о том, что происходило в течение вечера и как был обнаружен труп. Сухарев быстро писал, опергруппа тем временем работала в комнате. Осмотр закончился довольно быстро. Майор Карасев вышел из комнаты, когда Сухарев заканчивал фиксировать показания Гурова.
— Та женщина, которая обнаружила тело, кто она? — нетерпеливо спросил Карасев.
— Не знаю. — Гуров пожал плечами. — Одна из тех, о ком я вообще ничего не знаю.
— Покажете? Она где сейчас? — быстро проговорил майор.
— Наверное, в банкетном зале вместе с остальными. Пойдемте. Если она там, я покажу.
Они двинулись к банкетному залу, дверь в который была плотно закрыта. Возле нее переминался с ноги на ногу Лев Хаимович Лейбман. Он церемонно поклонился Карасеву и посторонился. Тот походя бросил на него безразличный взгляд, на поклон не ответил, взялся за ручку двери и открыл ее.
Они вошли в зал. Гости сидели за столом с каменными лицами. Музыка была выключена, и в комнате висела тягучая, тяжелая тишина. Никто не ел, не пил и уж тем более не танцевал. Позы у всех были неестественными, зажатыми, движения скованными. Кое-кто перебрасывался между собой фразами, совсем короткими, в одно-два слова. Даже Жанна Саакян притихла. От былого веселья не осталось и следа. Атмосфера из праздничной превратилась в трагическую.
При появлении майора все задвигались на стульях, бросая на него вопросительные взгляды. Кое-где пронеслись вздохи облегчения. Так бывает всегда, когда ты сидишь в постоянной неизвестности и вдруг происходит нечто, способное сдвинуть с мертвой точки это тягостное ожидание.
Карасев бегло поздоровался с присутствующими и сухим деловым тоном заявил, что с каждым из присутствующих будет проведена короткая беседа. В связи с этим майор попросил всех оставаться на месте до официального разрешения.
— Но позвольте! Уже очень поздно!
— У меня завтра утром запись!
— А у меня репетиция!
— А мне вообще к восьми утра на самолет! — послышались реплики с разных концов стола.
Карасев с совершенно непроницаемым лицом выслушал их, после чего обвел взглядом людей, сидящих за столом, и произнес:
— Господа, вы, кажется, не отдаете себе отчета в том, что произошло.
— А кстати, что, что произошло? — с надрывом спросила какая-то дама. — Никто ничего не объясняет. Нас держат в этой комнате словно под арестом. Что случилось-то?
— Случилось убийство, — проговорил майор так резко, словно выстрелил, и за столом повисла почти такая же тягучая пауза, как и до их с Гуровым появления в зале. — Поэтому, думаю, не надо объяснять, насколько необходима беседа с каждым из вас, — продолжал Карасев. — Обещаю долго никого не задерживать. Еще вот что. У каждого из вас наш эксперт снимет отпечатки пальцев. Процедура абсолютно безболезненная, все будет сделано быстро и профессионально.
Некоторые из присутствующих аж задохнулись от возмущения. Гуров подумал, что опергруппа обнаружила пустую коньячную бутылку под диваном. Эксперт нашел-таки на ней чьи-то пальчики.
Полковник заметил, как Жанна Саакян достала из сумочки планшетник и принялась быстро-быстро печатать на нем что-то. Гуров усмехнулся. Проворная журналистка в любой обстановке оставалась верна себе. Вот и сейчас, едва опомнившись от шока, она уже строчила репортаж, что называется, с места событий.
Гуров поискал взглядом Марию. Она сидела на своем месте, стул полковника рядом с ней был пуст. С другой стороны около Марии примостился Михаил Обручев, выглядевший совсем не так бодро и самоуверенно, как в начале вечера. Видимо, он решил держаться поближе к кому-то, кто мог считаться для него своим человеком.
Лицо у Марии было усталым, однако она не протестовала, сидела молча и лишь посмотрела в сторону Гурова. Лев Иванович ответил ей едва заметным кивком, призывая потерпеть немного. Майор Карасев уже достал авторучку, готовясь переписать присутствующих поименно.
— Всех, у кого есть документы, попрошу их предъявить, — сказал он. — Да, кто обнаружил тело?
При слове «тело» Сенин вдруг ахнул и вздрогнул. Однако его коллега Полонский пихнул Андрея в бок, и тот быстро совладал с нервами. Полонский сидел мрачнее тучи и молчал. Перед ним стояла рюмка, наполненная коньяком, из которой он периодически делал небольшие глотки.
К Карасеву подошла та самая женщина, которая своим криком возвестила о гибели хозяйки дома. С нее майор и начал опрос. За остальных взялись его помощники — два проворных, похожих друг на друга оперативника в гражданской одежде.
Гуров наконец-то смог подойти к Марии.
— Ну вот, терпеть придется тебе, а не мне. А уйди мы минут на десять раньше, всего этого не было бы. Вот что значит быть непокорной женой, — пошутил он, однако тон его был совсем невеселым.
Гурову хотелось хотя бы немного подбодрить жену.
Она слабо улыбнулась и сказала совершенно серьезно:
— Тогда ты не простил бы самого себя за то, что не послушал советов своей непокорной жены.
Обручев намеревался спросить у Гурова, сколько все это продлится и чем грозит, но Карасев в этот момент позвал его, и Михаил пошел, растерянно оглядываясь на Гурова и Марию.
Полковник лишь махнул ему рукой, а сам обратился к жене:
— Маша, а ты знаешь женщину, которая обнаружила труп?
— Лариса Гололобова, модный художник, — ответила та. — Мы с ней незнакомы.
В этот момент с улицы послышался шум автомобильного двигателя, а затем голоса охраны. Через минуту на пороге банкетного зала появился Анатолий Петрович, тот самый мужчина, который беседовал с Анной в дверях незадолго до ее смерти.
Виктория Павловна увидела его, первой метнулась к нему и тут же принялась что-то быстро шептать. Однако майор Карасев на некоторое время оставил в покое Гололобову, подрагивавшую от нервного напряжения, и переключился на него. Он быстро подошел к Анатолию Петровичу и задал ему ряд уточняющих вопросов. Майор записал данные на нового гостя, попросил его подождать более подробной беседы и вернулся к знаменитой художнице.
Анатолий Петрович наконец смог осмотреться. Он прищурился и скользил взглядом по залу так, словно кого-то искал. Виктория Павловна вновь подошла к нему и что-то шепнула. Анатолий Петрович дернулся было в сторону выхода из зала, потом перевел взгляд на Карасева и остался на своем месте.
— Он только-только заснул, не надо сейчас!.. — прошелестел голос Виктории Павловны.
Мария перехватила вопросительный взгляд сыщика и сказала:
— Это муж Анны. Точнее, бывший. А Эдик, мальчик в бейсболке, их сын.
— Вот как? Это его фамилия Кристаллер? И что, они не живут вместе?
— Это первый муж, — устало пояснила Мария. — Они давно в разводе. А Кристаллер — фамилия второго мужа. Он немец.
— То есть Анна официально замужем во второй раз?
