— Мне завтра платить, пусть приходят как обычно, я в должниках в жизни не ходил, — сказал Рощин и словно камень с души снял.
— Мудак ты, Егор, я же тебе слова Крещеного передал, коли не по нраву, то с ним и объясняйся. — Лицо Полоза набрякло. Человеку задарма такие деньжищи отдают, а он еще и несогласный. Верно в народе говорят — у Рощиных дед богатым человеком слыл. Оттого красные и шлепнули его. Вот у Полоза все только пили и забот не знали, а сегодня копейку ни у кого не допросишься. Как ни крути, а советская власть жестче и мудрее была.
Рощину надоело ходить вокруг да около, он спросил напрямки:
— Твои вчера до которого часа шабашили?
— Вроде около двенадцати свернулись. С “мерсом” с ума сошли. Он восемьдесят седьмого года, электроники, как на самолете, а ребята в таком деле, сам понимаешь. — Полоз махнул рукой. — С меня, старого пня, какой спрос? Молодые в десять лет уже кумекают. Я опасаюсь со стороны электронщика пригласить, может выясниться, что он в электронике-то силен, а машину не понимает.
— Так Илья вроде разговаривал с тобой, да чего-то у вас там не сладилось, — сказал Рощин.
— Не знаю, чего он за тебя так держится, ведь платишь ты мало. Поговорил бы с ним, и я бы тебя не обидел. — Полоз глянул вопросительно.
— Супротив желания Ильи не пойду, но уговаривать тоже не стану. Если Крещеный не передумает и позволит встать на ноги, я у тебя кое-что подкуплю. Какой там Илья? Мне после смерти Юрия толковый механик требуется, молодой, современный. Сам знаешь, какие нынче машины пригоняют. Да и клиент уже не чайник, сам разбирается.
Разговор получился недобрый, сильно разные были мужики.
* * *
А Гуров сидел в это время в больнице, пристраивал на тумбочке букетик цветов.
Малыша унесли, и мать выпрямилась, смотрела на сыщика ясно, но сторонне.
— За цветы, конечно, спасибо, но вы меня зря мучаете. Неужели вы думаете, что если бы я знала предполагаемого убийцу, то промолчала? Криминала в нашей жизни никогда не было, зайдите в дом, убедитесь. Я сказала следователю ясно и все полностью. Вчера Юрий пришел как обычно, около десяти, трезвый, но с запахом. Ужинали, хозяйские дела обсуждали, я покормила маленького, и мы легли спать. В половине первого зазвонил телефон. Я знаю время точно, потому что очень разозлилась и на часы посмотрела. Юрий трубку сорвал и по матушке послал, мол, знаешь сам, что ребенок у меня. Потом с минуту молчал, слушал, даже рассмеялся, и говорит: мол, если я такой начальник и ты машину пришлешь и заплатишь наличными, то через сорок минут подъезжай к подъезду. Тот ему что-то сказал, а Юра спросил, еще удивился, почему, мол, к булочной, до подъезда бензина, что ли, не хватит? Все. Чаю выпил, сумку взял и уехал.
* * *
Гуров вернулся в министерство сильно не в духе: на разговор с женой погибшего он возлагал определенные надежды, которые не оправдались. То ли женщина еще не поняла, что произошло, и не отошла от шока, а возможно, что жили они без любви, и рождение ребенка лишь прибавляло забот. В общем, Гуров ни черта не понял, а он такое крайне не любил. Ребята были в разгоне, и Гуров оказался полководцем без войска. Редко так случается, но телефон зазвонил вовремя.
— Слушаю вас внимательно, — голосом автомата проговорил Гуров, хотя Орлов довольно жестко предупредил его, чтобы не валял дурака, здесь не парикмахерская, человек может звонить в истерике. Представься, мол, и все.
— Здравствуйте, Лев Иванович. Титов говорит, желательно встретиться.
— Подъезжай на Октябрьскую, метров сто от площади в сторону Градских больниц. Понял?
— Конечно. Минут через тридцать, если на мосту в пробку не попаду, — ответил Илья.
— А ты заезжай от Кремля, там свободнее. — Гуров положил трубку, разделся до пояса, умылся и растерся, в общем, освежился.
На месте встречи Гуров сразу увидел долговязого парня, молча прошел мимо, свернул в Нескучный сад. Вскоре он дал догнать себя и не очень дружелюбно спросил:
— Что у тебя?
— Насчет Власова, — ответил Илья.
— Что ж, интересно. И что ты по этому поводу думаешь? — спросил Гуров и, чтобы смягчить свой тон, обнял парня за плечи.
— Не знаю статистики, но, по моему разумению, просто так не убивают. — Илья освободился из-под руки Гурова. — Стрелял человек не из группировки. У них “Калашниковы”, да и нет дел бандитам до такого парня. Это кто-то из парней Полоза. У нас никто пистолет держать не умеет. А чтобы в затылок, так никогда.
— Ты хорошо стреляешь? — неизвестно к чему спросил Гуров.
— Хорошо. Но у меня, господин полковник, стопроцентное алиби и полное отсутствие мотивов, — зло ответил Илья.
— Полный набор для хорошо подготовленного убийства. — Гуров понял, что от беспомощности несет чушь, и сказал: — У нас одна зацепка — место преступления. Почему жертву потребовалось зазывать к станциям? Что, в Москве около двух ночи другого подходящего места нет?
— В другое место Юрий в такой час не поехал бы.
— Почему? И вообще, Илья, хочешь говорить — выкладывай, а не хочешь — носи в себе. А намеки оставь для девушек.
— Грубый вы. Лев Иванович, не к лицу вам, — неожиданно сказал Илья.
— Извини, меня ваше убийство шарахнуло. Оно вроде как ни к селу ни к городу и не к месту.
— Да? — Титов остановился.
“Парень собирается сказать что-то важное, а я разговариваю черт знает как”, — подумал Гуров.
— А кольцо тебе идет. Ребята обратили внимание?
— Не знаю, они на труп смотрели, — ответил Титов.
— Согласен, я не прав, у тебя серьезные новости, а я грублю, задираюсь. Извини старика.
Парень помолчал, взглянул испытующе и через силу произнес:
— Не знаю, как начать.
— Лучше с самого начала, коли не получается, говори, что легче сказать, — посоветовал Гуров.
— Юра странный парень был, мы и не на работе иногда с ним встречались. — Титов вздохнул и замолчал.
— Как время проводили? Одни или с девушками? — спросил Гуров.
— Пока Юрка холостым ходил, то и девчонки случались. А как он к Светке прилип, так втроем, бывало. Только он ревновать начал, я почувствовал и отстал.
“А говоришь, повода не было”, — подумал Гуров и спросил:
— В чем Юра тебе странным казался?
— Фантазия у него была необычная, — ответил Илья и улыбнулся. — Он, к примеру, считал, что в истории с пропавшими машинами и водителями наши соседи, то есть Полоз с ребятами, виноваты.
— Интересная версия и перспективная, учитывая, что Юрия ночью там и убили. — Гуров помолчал. — А он просто фантазировал или какие-то факты приводил?
— О покойниках плохо не говорят, но бог меня простит, — Илья неожиданно перекрестился. — Юра, бывало, завидовал людям. Так, когда соседи развернулись, стали деньги приличные делать и старые свои тачки на иномарки менять. Юрка аж осунулся. И с каких таких денег, говорит, так за здорово живут? Я ему: брось напраслину возводить, не в торговле вкалывают, им украсть негде. Он меня лопухом обозвал, посоветовал внимательнее газеты читать.
— Я знаю, многие из механиков очень неплохо живут, — вставил Гуров и впереди увидел идущую по аллее компанию.
Он подтолкнул Илью в кусты, они продрались сквозь небольшую чащобу и вышли на другую аллейку. Никогда опер Гуров не гулял со своим агентом по улице, тем более по парку, где можно встретить кого угодно. Мир велик, только когда ты чего-нибудь ищешь, а понадобится укрыться, так этот мир тотчас превратится в коммунальную квартиру. В любой момент, хоть на Северном полюсе, встретишь самого ненужного человека. Идешь по пустому парку и в ус не дуешь, а тебе вдруг: “Здрасьте, Лев Иванович, как здоровьишко?” Глядишь, а под кустом компания пузырек распивает, и все только вернулись. А одного из них ты лично пять лет назад в прокуратуру сдавал. А живет твой “лучший друг” в одном дворе с тем же Полозом, и завтра, даже не со зла, а так, язык почесать, сообщает ему, что видел самого Гурова в Нескучном с незнакомым парнем, наверняка ментовским агентом, потому как полковники утро по садам да паркам даже с женами не гуляют. Слово за слово, и вот уже лежит мальчик Илья Титов с перерезанным горлом.
И так ярко опер эту картину увидел, что ему, словно курсистке из дореволюционного романа, плохо стало. Илья заметил, спрашивает:
— Лев Иванович, вам нехорошо?
— Мне не слишком, Илья. Давай несколько минут здесь постоим и разбежимся. Я совсем плохой стал, не спросил, что это ты вдруг средь бела дня свободным оказался?.
— У меня отгул был, я и отпросился.
— Понятно.
— Вот так же “понятно” сказал Егор Егорович и отпустил меня. Да, новость у нас: у хозяина деньги появились. Мы теперь старый подъемник в металлолом, а на его место очень приличный у Полоза берем.
— Они дружат?
— Ни в жизнь, но сегодня поутру улыбались друг другу, — ответил Титов.
