Роберт Стреттон - Час нетопыря

С той поры, как человек впервые задумался над идеей сотворения мира, ему не давала покоя мысль о его конце. Перспектива Апокалипсиса, неотвратимого Судного дня, уготованного человечеству в наказание за его прегрешения, завораживала людей еще с добиблейских времен. Однако по мере того, как люди избавлялись от суеверного страха перед очередным Всемирным потопом и другими природными катаклизмами, пришествие конца света незаметно отодвигалось в неопределенное будущее, избавляя живущих от необходимости ломать голову над тем, как его избежать.

Так продолжалось до тех пор, пока в один далеко не прекрасный день, содрогнувшись от взрыва в Хиросиме, человечество не осознало, что собственными руками создало машину Судного дня, и не поняло, что человеческий род впервые после изгнания Адама из рая утратил, на этот раз реально, бессмертие. Пущенные в 1945 году часы атомной эры практически сразу же установили свои стрелки в положение «без пяти двенадцать», оставив политикам не более пяти минут на то, чтобы они смогли разрешить свои конфликты и сообща разрядить тикающий механизм. Перспектива глобального мирового катаклизма из отвлеченной антиутопии превратилась в продуманную до мелочей техническую реальность, а человек, самонадеянно дерзнувший сравняться в знаниях с творцом Вселенной, обрел возможность стать ее могильщиком.

Неудивительно, что эта «дьявольская альтернатива», если воспользоваться названием бестселлера английского писателя Фредерика Форсайта, была с пугающей конкретностью обрисована не только в выкладках военных и ученых или рассуждениях политологов, но и в целом ряде художественных произведений, прежде всего кинофильмов. Достаточно упомянуть о таких, ставших классикой мирового кино фильмах, как «На берегу» Стэнли Крамера и сардонический гротеск Стэнли Кубрика «Доктор Стрейнджлав, или Как я научился любить бомбу». Политическими событиями не только в своих странах, но и за рубежом стали и вышедшие один за другим в США и СССР фильмы «На следующий день» и «Письма мертвого человека».

В литературе заметных произведений на эту тему мало, если, разумеется, не считать огромного количества «карманного» чтива, выплескиваемого западными издательствами на прилавки журнальных киосков в отелях, аэропортах, аптеках и супермаркетах большинства стран мира. Объясняется это, видимо, тем, что мировая политика, с ее неожиданными драматическими поворотами, дипломатическими тайнами, героями и жертвами, в последние годы явно встала вровень с такими гарантированно щекочущими обывательские нервы темами, как секс, преступность и шпионаж, и поэтому все большее число бульварных изданий, рассчитанных на однодневный коммерческий успех, посвящается закулисным аспектам международных переговоров, тайным пружинам конфликтов или заговорам террористов. В этих сработанных на уровне рисованных комиксов политических «триллерах», почти как в пьесах эпохи классицизма, присутствуют обязательные персонажи. Тут и зловещий полковник КГБ, и роковая обольстительница из какой-нибудь восточноевропейской страны, арабский террорист и идеалистически настроенный перебежчик, раскрывающий государственную тайну, «избирающий свободу» или предотвращающий мировую войну.

Редкие авторы, и среди них такие, как Ле Карре или тот же Форсайт, рифами возвышаются, если не по темам, то хотя бы по художественному уровню, над этим морем массовой литературной «быстрой пищи» — так называют свою расфасованную еду американцы. А ведь надо учесть, что огромное большинство западных читателей именно из этих книг получает полупережеванные, для лучшей усвояемости, представления о мировой политике, о различиях между социальными системами и о рецептах спасения мира от грозящих ему бед. Не по этой ли причине так глубоко коренится в сознании западного обывателя недоверие к «большой» политике, так жизнестоек «образ врага», в обличье которого всякий раз предстает перед ним очередной политический деятель или просто житель любой социалистической страны.

Произведения авторов из социалистических стран, как правило, тонут в этом море политических «триллеров». Кроме Ю. Семенова (с его героями, не ведающими страха и упрека) и болгарина А. Гуляшки, пожалуй, никто из них не выходит за пределы национальных читательских аудиторий на мировой книжный рынок. Тем отраднее появление на нем такого безусловно неординарного произведения, как «Час нетопыря» Роберта Ф. Стреттона.

«Час нетопыря» — классический политический «триллер». (Для определения его жанра придется воспользоваться этим английским словом — за неимением соответствующего русского термина, обозначающего «дух захватывающее повествование».) Будь это кинофильм, мы бы сказали — боевик.

В книге имеется все, что положено по законам жанра, — острота сюжета, стремительная скорость развития событий, пикантность ситуаций и жестокость конфликтов. Наконец, главное — непредсказуемость и неожиданность развязки. Всего этого было бы достаточно, чтобы удовлетворить самого избалованного детективной литературой читателя.

Однако то, что достаточно для автора рядового «триллера», недостаточно для Стреттона. Главный его герой — не новый Джеймс Бонд, не Смайли и не Штирлиц, а сама политика. Пусть это не пугает читателя, настроившегося на увлекательное, «легкое» чтение.

Политика присутствует здесь не в усушенной, дидактической форме, а в своем истинном живом и драматическом облике, в плоти и крови, в буквальном значении того и другого слова. Все это делает «Час нетопыря» по-настоящему ярким произведением политической литературы.

Две главные темы занимают автора, увлекающего за собой читателя по бурному фарватеру современной мировой политики. Одна из них — международный терроризм. Вторая — хрупкость и неустойчивость мира, построенного на взаимном предубеждении и вражде.

Терроризм, похоже, прочно обосновался в перечне главных напастей нашего века. Его сравнивают с чумой и со СПИДом, его вирус пытаются обнаружить в различных социальных системах, от него безуспешно пробуют найти противоядие или создать вакцину. Хуже всего, что к нему начинают привыкать, с ним смиряются, пытаются «сосуществовать». Пока социологи продолжают спор о том, являются ли сегодняшние террористы наследниками романтических разбойников прошлого, типа Робин Гуда, или представляют собой побочный продукт современного технотронного общества, столь уязвимого для фанатиков-одиночек, те множат свои преступления. Жертвами террористов все чаще становятся не только известные политические деятели всех мыслимых направлений, но и обычные, ничем не примечательные люди: пассажиры авиалайнеров, участники морских круизов, покупатели в супермаркетах, наконец, просто прохожие на улицах крупных городов.

Поскольку главная мишень любых террористов — это общественное мнение, члены террористических организаций состязаются друг с другом прежде всего в выборе наиболее необычной, «громкой» цели, гарантирующей самый широкий резонанс их акции. Вот почему жертвами террористов в первую очередь рискуют оказаться те, на кого в данный момент нацелены прожекторы международного общественного внимания. Это могут быть не только видные политики, адвокаты и журналисты, но и, скажем, спортсмены на Олимпийских играх, участники престижного международного совещания, а то и такие способные привлечь внимание прессы фигуры, как отец знаменитого эстрадного певца или дочь газетного магната.

Террористам, в сущности, безразличны личность, профессия, а часто и политические взгляды их жертв. Главное — максимальный эффект, психологический шок от террористической операции, который вернее всего обеспечивается, когда на кон ставится человеческая жизнь. Отсюда один шаг до попытки поставить на кон жизнь человечества.

Именно такую ситуацию описывает автор «Часа нетопыря». Крошечная террористическая группка, состоящая из нескольких ущербных — каждый по-своему — персонажей, слепо повинуясь неведомому ее членам замыслу, пускает в ход смертоносный механизм атомной конфронтации.

Террористы издавна пытались играть заметную роль в мировой политике. Известно немало случаев, когда им удавалось не только добиться геростратовой славы, но и оставить свой след в истории. Целый ряд крупнейших исторических драм нашего века связан с такими террористическими актами, как выстрел в Сараеве, политические убийства Л. Барту и С. М. Кирова, поджог рейхстага. Совершавшие эти преступления провокаторы-одиночки, так же как и их последователи — убийцы братьев Кеннеди, М. Л. Кинга, А. Моро, У. Пальме, И. Ганди, участники покушений на папу римского и других известных политических деятелей, — видимо, всерьез воображали себя соавторами истории. На деле же они были ее статистами, наемниками, орудием в руках могущественных и зловещих сил, использующих терроризм как политическую акцию для сведения личных счетов, устранения соперников, устрашения и запугивания широких слоев населения.