Тхань заправил москитник. Куанг погасил свет и тоже улёгся в кровать. Ночь окутала деревню тишиной, словно опасаясь нарушить сон уставших людей. В окна заглядывал тусклый свет луны, по лику которой время от времени пробегали лёгкие тучки. Ровное дыхание Ле Куанга говорило о том, что он спит глубоким сном. Около двух часов ночи Ле May Тхань повернулся на бок. Куанг продолжал спать. Ле May Тхань сел. Куанг по-прежнему издавал ровный храп. Ле May Тхань поднял полог москитника, встал. Делая вид, что продолжает спать, Куанг чуть-чуть приоткрыл глаза. Он увидел крадущегося к его вещевому мешку соседа. Затем Ле May Тхань надел сандалии, вышел во двор. Куанг спокойно лежал. Прошло несколько минут. Тхань вернулся в комнату. Легко стукнула дверь. Скрипнул засов. Куанг внимательно наблюдал за тенью Тханя. Тот тихо подошёл к своей кровати и снова лёг. Ровное дыхание Куанга говорило о том, что он по-прежнему спокойно спал. Ночь была тихой-тихой.
Ле Куанг, молодой человек лет тридцати, сидел перед By Лонгом.
— Продолжайте, товарищ Чан Май, — сказал ему By Лот, улыбаясь.
Чан Май, который назвал себя в беседе с Ле May Тханем Ле Куангом, докладывал:
— Вот информация учреждения, в котором работает Ле May Тхань. Товарищи из спецотдела этого учреждения никаких особенностей в его поведении не заметили. Руководитель учреждения товарищ Нгуен Фонг положительно характеризует его отношение к работе, к товарищам. Коллектив с ним дружит. Всё, что принесла Ван Ань из зоны противника, Тхань представил руководству учреждения, был готов уплатить за это необходимый налог, В общении ведёт себя достойно. Излишнего любопытства к моей работе не проявлял, «совершенно секретных» материалов читать не стал! Более того, он не скрывал, что Ван Ань предлагала ему вернуться в город.
By Лонг нахмурил брови, задумался. Он легонько постукивал карандашом по разложенным на столе листам бумаги.
— Всё, что ты доложил, — сказал он неторопливо, — требует дополнительного анализа, взвешивания. Но я хотел бы напомнить, что мы не должны недооценивать способностей таких людей, как Ле May Тхань. Приходи завтра утром, мы ещё раз всё тщательно взвесим.
Было утро. Фан Тхук Динь шёл от гостиницы по направлению к мосту Чангтьен. Лёгкий ветер от реки Ароматной приятно дул в лицо. Река Ароматная делит Хюэ на две части. На одном её берегу находится старый королевский дворец, вокруг которого возведены высокие каменные стены. На коньках дворцовой крыши причудливо изгибаются драконы, птицы-фениксы, тёсанные из камни, вырезанные из прочнейших пород древесины. При входе в цитадель вас охватывает чувство, будто жизнь отодвинулась на несколько веков назад. Вы попадаете в окружение храмов, часовен, покрытых лаком, золотом. По другую сторону реки возвышаются высокие современные здания, построенные французами: гостиницы, балки, учреждения, школы… Поражают воображение недавно возведённые доты, военные казармы.
Оба района связаны между собой мостом Чангтьен, перекинутым через реку Ароматную. Фан Тхук Динь смотрел на прохожих: одни шли на работу, другие на рынок. По мосту пробежала в школу стайка мальчишек. На всех жителях города Хюэ лежит какая-то особая печать. Нудь то старуха с сигаретой в губах, идущая на рынок, или же студентка в светло-фиолетовом платье. Всех их отмечает неторопливая уверенная походка. Фан Тхук Динь любил воздух этого города. Здесь он дышал глубоко, полной грудью набирая в лёгкие утреннюю прохладу. Каждый уголок этого города, каждый изгиб его улиц были памятны Диню. За время странствий за рубежом он привык к торопливому, напряжённому ритму, постоянному шуму городом Европы и Америки. Поэтому, возвратившись в Хюэ, он удивился его спокойствию, удивился, хотя хорошо знал свой любимый город, где он родился и вырос. Хюэ не похож даже на Сайгон. Тот по своей архитектуре, образу жизни — скорее европейский город. Та же суета, тот же напряжённый ритм, тот же звон и гул и ночью и днём. Такси снуют по городу, словно челноки. Такие же, как в Европе, многоэтажное дома, неоновая реклама, бешеный грохот музыки, вырывающийся из дверей и окоп ресторанов.
Здесь, в Хюэ, всё было иначе. Спокойствие, размеренность, скромность в убранстве города, одежда людей — всё это как-то больше вязалось с национальным характером. Удивление быстро прошло. Через несколько дней он вновь привык к родному городу. Спокойствие принесло Тханю прекрасные минуты отдыха после огромного напряжения, усталости от встреч с чужими ему городами, чужими людьми.
Пройдя к мосту Чангтьен, он остановился и стал любоваться этим огромным красавцем, поднявшимся над Ароматной. В душе каждого жителя города этот мост — символ. В нём огромный символический смысл для жителей Хюэ, как в озере Возвращённого меча для ханойца или очертания крытого рынка Бентхань для сайгонца. И сколько бы других больших, красивых мостов ни видел на своём веку Динь, ни один из них не мог сравниться с этим красавцем, перекинутым через реку Ароматную. Это и понятно, потому что мост был частицей его родного края. У берегов реки Ароматной — скопление заснувших сампанов. Они придут в движение лишь с приходом ночи. Рядом с Фан Тхук Динем прошло несколько учениц с портфелями, в широкополых шляпах, длинных платьях, со смышлёными глазами, улыбками, обнажающим и ослепительно белые зубы. По их щебетанию он понял, что ОНИ ведут речь о листовках, расклеенных ночью по юроду тайной рукой борцов Сопротивления. Они говорили об этом с восторгом, восхищением. Фан Тхук Динь улыбнулся. В этом, кажущемся очень тихим городе шла бурлящая, словно готовый к извержению вулкан, жизнь. Вулкан вот-вот готов был обрушить лаву на головы французских оккупантов и очистить от них родную землю. Революция привела в движение этот вулкан.
Звук ревущих двигателей заставил Фан Тхук Диня повернуться. На автомашинах в сторону Анкыу проезжали французские солдаты. Впереди машин, оставляя на асфальте глубокий след, шло несколько танков, за ними в колонне — более двадцати грузовиков, переполненных вооружёнными до зубов французскими солдатами. В их глазах было что-то звериное. За машинами шли на прицепах пушки, радиостанция. Куда могла следовать эта колонна? Прохожие останавливались, молчали. Это было многозначительное молчание.
Фан Тхук Динь невольно вспомнил 1946 год, когда французские колонизаторы только что вернулись во Вьетнам. Они также сидели на новеньких американских грузовиках. На их лицах сияли улыбки. Они ехали, словно на парад, и думали, что страна уже пала к их ногам. Минуло восемь лет. Сколько этих машин пошло на металлолом! Сколько солдат экспедиционного корпуса, с радостной улыбкой восседавших на машинах, осталось навечно лежать во вьетнамской земле, а их могилы заросли травой! Те солдаты, которые проезжали сейчас по мосту, были отнюдь не веселы. Это и понятно. Машины везли их на место тех, чьи трупы усеяли вьетнамскую землю.
Фан Тхук Динь подошёл к почте. Заказал телефонную кабину для разговора. В гостинице, где он остановился, телефон был, но Динь решил не пользоваться им. Войдя В кабину, он попросил соединить его с номером 377.
— Алло! Это «Эр Франс»? — спросил он по-французски.
— Да. Слушаю вас, — ответил женский голос.
— Соедините меня с начальником отделения.
— Одну минуту.
Фан Тхук Динь подождал. Через две минуты в трубке раздался шум.
— Алло, кто это? — спросил его кто-то по-французски. — Господин Рене?
— Да, это я.
— Добрый день. Это Фан Тхук Динь.
— А… Добрый день.
— Я хотел сообщить, что билет на самолёт до Сайгона мною пока не использован. Я остаюсь по делам в Хюэ ещё на несколько дней. Как только закончу дела, позвоню вам и попрошу прямой билет во Францию.
— Хорошо. Ото можно будет сделать. У вас есть ещё что-нибудь?
— Пожалуй, всё. Спасибо. До свидания.
— До свидания. Желаю удачи.
Фан Тхук Динь вышел из здания почты. Он оглядел быстрым взглядом проходивших мимо людей. Затем не торопясь направился к храму святой Марии, спустился к мосту Анкыу. Подойдя к двухэтажному особняку, окружённому красного цвета железным забором, он позвонил. Дверь открыла служанка. Динь увидел Као Суан Данга. Тот, засунув руки в карманы, вёл беседу с мужчиной высокого роста, одетым в военную форму. На погонах у мужчины виднелось два просвета. Говорившие повернули голову в сторону Диня. Фан Тхук Динь кивком головы поприветствовал их и спросил прислугу:
— Скажите, Ван Ань дома?
Та по успела ещё ответить, как Као Суан Данг произнёс:
— Приветствую, Динь. Ты к Ван Ань? Она ещё не вернулась. Заходи, заходи.
Фан Тхук Динь вошёл. Калитка защёлкнулась на замок. Као Cyaн Данг пожал ему руку и представил:
— Это мой друг, подполковник Тхиеу. Ван Тхук Динь — друг племянницы Ван Ань, доктор права, только что вернулся из Франции.
