похотливое существо. Практически животное. Остается надежда, что истинная сущность женщины и мужчины проявляется как раз в разговорах с противоположным полом, а не с себе подобными. Автор в это верит. А что еще остается?
Женщины в целом обладают чувством юмора и обожают его в мужчинах. Но вот остроумие – не их сфера. Писателей-сатириков среди женщин нет. И просто смешных писателей почти нет. Салтыков-Щедрин не женщина. Гоголь, кажется, тоже. Почему – не известно. Автор может поделиться версией, которую ему предложила знакомая – психиатр. Женщины мыслят эмоциями, а не логически, как мужчины (кому это по силам). Поэтому и мысль свою женщина выражает более многословно. Иными словами, необычайно многогранную женскую мысль не всегда просто вообще сформулировать, а уж облечь ее в лаконичную, яркую форму… Сами попробуйте прежде, а потом претензии предъявляйте.
Мужчина начинает вполне разбираться в женщинах, лишь когда у него появляется дочка. О, этот ангел!.. Кто научил ее крутить попой перед зеркалом? Она знакомится с этими оболтусами в детском саду и уже оценивает их с точки зрения установления прочных отношений. В четыре года просит проколоть уши. Это больно, пугает мама. Но ей все нипочем – ей, которая боится даже вида докторов. Красота – страшная сила. Мужчина, у которого нет дочери, далек от полного познания характера женщины.
Твой маленький ангел мечтает о семье. О принце. А ты, перебрав всех вокруг, вдруг вполне соглашаешься с женщинами, что «все мужики – козлы». И ты сам, в принципе, такой. Где же найти не козла? Голова кругом. Вот так, первую половину жизни борешься с женщинами, а вторую, в качестве отца дочери, с мужчинами. Первой задачи автор не упрощает, но вторая потруднее будет. Такая она, женская доля…
– Ну и хитрец этот Михаил Аронович, – пробормотала Притула, закончив чтение.
Она вновь взглянула на свой текст. Деревянный язык… и опять этот несносный «Лукин-Задрюкин» (так они со Сточным определяли вообще любой проходной материал о политике). Обойдутся читательницы на 8 Марта без ее опроса. Она направилась к Сточному мириться. Вошла, села с покаянным видом.
– Извините меня, Михаил Аронович. Я больше никогда так не буду поступать.
Ответственный секретарь сделал знак, означавший «пустяки», и позвонил главному:
– Притула снимает свой материал. Да, сама. Ну что, подписываем полосу?
– Подписывайте, – раздался в трубке бодрый голос.
И главному ее материал не нужен…
– Понимаешь, Оксаночка, – опять начал свой психотерапевтический сеанс Сточный, – на кого другого я бы не стал времени тратить. Жалко мне, что ли, поставить твою заметку? Мало мы нудятины публикуем? Вот, полюбуйся… И вот это… Твои партийные тетки – просто глоток свежего воздуха по сравнению с этой макулатурой, которую надо ставить. Но эти авторы иначе не могут писать. А ты можешь! В тебе есть искренность, желание что-то понять, нет этого жуткого всезнайства, которое так раздражает в людях, пишущих о политике. Давай пробовать дальше.
У тебя обязательно, обязательно получится. Ну-у, уже и слезы появились.
– У меня ничего никогда не получится-а-а!
Слезы ручьями потекли из глаз девушки, и она с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться в голос. В эти минуты она ощущала себя дошкольницей, которая безуспешно пытается написать первые в жизни строчки. Ну кто бы мог подумать?
Но Оксана быстро взяла себя в руки, отступать перед трудностями не в ее характере. Вообще не писать официоз она не могла, поэтому они договорились таким образом. Если она приносит рутинную заметку, то предупреждает: это «Лукин-Задрюкин», и Сточный ставит ее, не читая. Однако ее творческие материалы они по-прежнему будут оценивать по гамбургскому счету и дорабатывать сколько надо. Их сотрудничество продолжилось.
Михаил Аронович придерживался точки зрения (несколько старомодной, признаться), что для хорошего материала, который возьмет читателя за душу, вовсе не требуется хватать звезд с неба. Истинное мастерство – пройти исхоженной дорогой и увидеть то, что укрылось от внимания остальных. Новый ход, новый угол зрения, новый вывод. Массы людей видят и слышат это каждый день, а хороший журналист посмотрел и подметил что-то свое, и его взгляд стал взглядом тысяч читателей. Бывает, что простенькая житейская история становится хитом («как выражаетесь вы, молодые»). Он любил вспоминать такой эпизод. Много лет назад, будучи пишущим журналистом, Сточный мечтал опубликовать громкий материал, открыть новую тему, но безуспешно. Однажды в очередном номере образовалась «дыра», и дежурный редактор попросил Михаила Ароновича срочно ее заполнить. Сточный, не имея времени на размышления, набросал незатейливое «письмо в редакцию». Там была строчка: «Есть у меня три сына, а я хочу дочку, что посоветуете, люди?» На редакцию обрушились водопады писем! Читатели не оставили автора в беде, они щедро давали ему свои советы. Сточный развил эту тему, ему пришли мешки новых писем, и так продолжалось несколько недель. Тут подоспел конкурс областного союза журналистов, и Михаил Аронович получил на нем первую премию в номинации «За связь с читателем».
Ответственный секретарь вообще любил приводить примеры из своего прошлого. Правда, в редакции никто не помнил, чтобы он написал хотя бы две строчки. Но правщик он был отменный, этого не отнимешь, и в его литературном вкусе никто не сомневался.
Михаил Аронович предложил Оксане написать что-нибудь в номер на 9 Мая.
– А с кем из ветеранов переговорить? Самые заслуженные уже выступали много раз.
– Ты и не гоняйся за самыми заслуженными. У тебя дед воевал?
– Да, а бабушка пережила блокаду.
– Вот и напиши о них. Раскрой какую-нибудь из своих фамильных тайн.
Притула рассказала коротенькую, на полторы странички, историю о том, как ее дед-артиллерист был ранен в руку разрывной пулей, потом в госпитале не спал несколько ночей, прижав кисть к груди, опасаясь, что врачи могут ее ампутировать. После войны этой изуродованной рукой он выжимал двухпудовую гирю. Уже утром в день выхода газеты в редакцию стали звонить люди. Кто-то говорил Оксане спасибо, кто-то деловито уточнял, в каких частях служил ее дед, нашлись и те, кто утверждал, что был знаком с ее дедом-фронтовиком и бабкой-блокадницей. Притула испытала давно забытое ею чувство. Оно было настолько приятным, что она провела у себя в кабинете с утра до вечера несколько дней, ожидая звонков читателей и отвечая на них. Прежде Оксана не раз слышала о своих материалах: «профессионально», «оперативно», «очень вовремя». Но, оказывается, самая приятная для автора оценка – «спасибо». Человек просто звонит и говорит спасибо. Как она, журналист, могла раньше без этого обходиться?
Между тем пришло лето, а вместе с ним патентованная летняя тема – квартирные кражи.
Притула предложила
