– Ну, как я справляюсь, господа-дипломаты? Идеологически правильно?
Шантарский тут же «вернул мяч».
– А идеологически правильно пить спиртное? Для мусульманина?
Ваха нисколько не смутился, даже расхохотался.
– Да тут все пьют! – Он обвел рукой лужайку. И вправду – все, или почти все гости жадно припадали к бокалам и стаканам с коктейлями, водкой и прочими горячительными напитками. – Мы же не на улице, Аллах не видит! А если увидит, то простит нам это малое прегрешение, разве нет?
– Вам виднее, – усмехнулся Ксан.
Идрис, который, выполняя обязанности хозяина, опекал главного гостя, до сих пор не принимал активного участия в беседе. В какой-то момент он задумался, и его взгляд, устремленный на чеченца, стал изучающим, словно смотрел энтомолог, оценивавший очередной экземпляр насекомого для включения в свою коллекцию и размышлявший, протыкать его булавкой или нет. Но, почувствовав неладное, Идрис пресек назревавший конфликт в зародыше.
– Коран запрещает лишь вино пить, про виски, джин, водку и прочие крепкие напитки в священной книге ничего не сказано. Под мою ответственность, дорогие гости, здесь угощаю я и с Аллахом как-нибудь договорюсь.
– Вот так, мой юный друг! – морщины, образовавшиеся на пергаментной лысине Вахи, разгладились. Он ткнул пальцем в Шантарского и миролюбиво добавил. – Когда будешь показывать местные достопримечательности, мы продолжим дискуссию.
– Вокруг Исламабада так красиво, что времени на дискуссию у вас не будет! – пообещал Идрис.
Шантарский что-то хотел добавить, но Ксан дернул его за рукав: «Не лезь, молчи». Ему не нравилось настроение приятеля, который то уходил в себя, то вспыхивал по пустякам. Оттащил его от Вахи и прошипел:
– Когда поедете, будь с ним полюбезнее. «Чего изволите», и так далее. Тоже мне, гонор свой показываешь! Ты профи или кто?
– Или что… – хмыкнул Шантарский.
– Вот именно. Пошли к Идрису, потолкуем перед уходом.
Почетный консул к этому времени снова занял место у входа – провожал гостей, которые уже начали покидать его гостеприимный дом.
– Для вас приезд Хисратулова – событие, – сказал Ксан. – Впервые такой визит. Вся пресса о нем пишет.
Идрис склонил голову в знак согласия, но уголки его рта дрогнули в чуть заметной иронии.
– Для бизнеса будет польза?
– Будет. Но не с Чечней.
– А с кем же?
– Да с кем угодно. Для меня это хорошая реклама. Все видят, какой я известный человек. Репутация! В деловом мире репутация больших денег стоит. А с Чечней торговать пока нечем и незачем. Можно переговоры вести, на перспективу. Но и это полезно.
– Для репутации?
– Верно.
– Ваха должен это понимать. Он-то сам зачем сюда приехал? Приятнее по «европам» разъезжать. Там комфорт и развлечения.
– По-моему, я догадываюсь о причине его приезда, – задумчиво произнес Идрис.
– И в чем же она заключается?
– Если подождете, пока я провожу гостей…
Конечно, Ксан и Шантарский готовы были подождать.
Когда лужайка опустела (последним отбыл осоловевший Ваха), они прошли в гостиную, удобно устроились в креслах перед камином. Идрис разлил виски.
– Night cap, на посошок.
Он сделал глоток.
– Знаете, что Хисратулов однажды уже приезжал в Пакистан?
– Знаем. – Шантарский осклабился. Дескать, большая новость! – Тогда он был человеком Масхадова. Собирал здесь средства, закупал оружие.
– А как его приняли, знаете?
– А как? – Ксан озадаченно посмотрел на хозяина. – Принимала «Джамаат-и-Ислами», другие клерикалы…
– А как его дюжиной палочных ударов угостили, тоже знаете?
У русских глаза округлились от удивления. Идрис наслаждался произведенным эффектом.
– Тогда он приехал сюда нелегально, и по какой-то причине исламисты не обговорили его приезд с военными властями.
– Правительство возглавлял генерал Первез Мушарраф, – уточнил Шантарский.
– Да, Мушарраф. Военный переворот произошел в октябре 1999-го, а Ваха пожаловал к нам в феврале следующего года. Военные в Пакистане не особенно привечают клерикалов. Сотрудничают с ними, но любви не испытывают. Может, поэтому Кази решил обойтись без них…
В то время «Джамаат-и-Ислами» возглавлял Кази Ахмад Хуссейн.
– Джамаатовцы поселили Ваху не в «Марриотте» или «Краун-плазе», а в скромном гестхаусе, правда, в центре города. Назывался он… – Идрис наморщил лоб. – «Утренняя звезда». Все бы ничего, да только не учли они, что эту гостиницу облюбовали проститутки. Не самые дешевые, но все равно проститутки, и полиция регулярно их шерстила, то ли для порядка, то ли чтобы получить дополнительную мзду, а скорее всего, для того и для другого. По иронии судьбы блюстители закона вломились туда в первую же ночь после вселения Вахи и, естественно, наткнулись на него.
– Что-то припоминаю, – пробормотал Ксан. – У него не было документов?
– Был советский паспорт с иранской визой. Ваха какое-то время провел в Тегеране и уже оттуда направился в Пакистан. Непонятно, почему он не запросил пакистанскую визу. Может, боялся, что откажут… В общем, он перешел границу на одном из белуджских участков и добрался до столицы на автобусе. Многие так делают, полиция нелегалов вылавливает.
– Джамаатовцы должны были заступиться за него. Кази был фигурой влиятельной.
– Так и случилось. Но до этого Ваху успели наказать. Двенадцать палочных ударов, по решению судьи. Газета «Джанг» статью об этом поместила, с фотографией голой спины Вахи, она вся была в кровоподтеках. Скандал замяли, других публикаций не последовало. Джамаатовцы извинялись, сделали Вахе официальную визу, но тот так и не отошел и программу своей поездки скомкал. Обиделся. Вроде бы на прощание сказал, что ноги его больше не будет в этой стране. И вот сейчас…
– То есть, – Ксан рассеянно перекатывал в ладонях стакан с виски, – захотел взять своего рода реванш? Победно явиться туда, где с ним так скверно поступили? Расшаркивайтесь теперь передо мной, стелите красную дорожку.
– Дело еще в том, – Идрис хитро взглянул на русских, – что тогдашний арест, возможно, не был случайностью. Вообще, такие случайности редко бывают. Особенно в Пакистане. Возможно, военным ни к чему был такой Ваха. Среди них, конечно, немало радикально настроенных исламистов, но, прежде всего, они военные. Конкретные люди, родину защищают. А пустозвонов и клерикалов, которые возбуждают и провоцируют чернь, они не сильно привечают. Джамаатовцев в том числе. Да и к чеченцам военные относились осторожно, не желая слишком уж навредить отношениям с Россией. Ни одного местного радикала в Чечню, когда там шла война, они не пустили. На это тоже обратите внимание.
– Кстати, – заметил Шантарский, – на сегодняшнем приеме военных не было.
– Верно. Хотя приглашения им были направлены, в том числе в ОРУ. Но я и не думал, что они придут. Тем более, что явление этого «посланца» может спровоцировать протесты и даже террористические акты.
«А ему самому Хисратулов не по вкусу, – подумал Ксан. – Идрис нормальный и неглупый мужик. За версту видит дешевых политиканов. Жена – чеченка, сам – торговый представитель Чечни, но иллюзий не строит».
– А кто будет протестовать и теракты осуществлять? – поинтересовался Шантарский.
– Чеченцев, обиженных вашими властями, в Грозном хватает. И ни вам, и ни нам не нужно, чтобы они сблизились с боевиками из пакистанского Талибана или с людьми из ИГИЛ. Приезд Вахи может спровоцировать их на это не хуже, чем несправедливости режима Горгуева.
– Может, вам не стоило становиться чеченским представителем? – коварно спросил Шантарский.
– Отчего же, – возразил Идрис. – На этом посту я могу способствовать развитию отношений Пакистана с этой русской провинцией, изоляция еще никому не шла на пользу…
– Это субъект Федерации, не провинция, – поправил Ксан.
– По-русски мне это никогда не выговорить, – улыбнулся Идрис. – И звучит это, извините, несуразно – Subject of the Federation, предмет Федерации. Или подданный. Лишний раз говорит о том, что всем у вас заправляет Москва, а провинции подчиняются. Но главное в другом. Преодоление всего негативного, того, что противоречит морали, исламской или христианской, реально только в процессе общения. Моя супруга родом из Чечни, и я мечтаю о том, чтобы мои усилия оказались небесполезными. Торговля, культурные связи, контакты между людьми должны делать нас лучше. В изоляции ничего хорошего быть не может.
– Ну, ладно. – Ксан допил виски и отставил стакан. – Поскольку визит Вахи – тоже развитие связей, побережем Хисратулова. Это к тебе, Леонид, в первую очередь относится. Закончатся переговоры, и он поступает в твое распоряжение. Свозишь в Мари, Натья-Гали, Патриату, сам решишь куда, но доставь обратно в целости и сохранности.
* * *
Было еще не поздно, и домой Ксан не собирался. Последние дни были суматошными. Он нуждался в какой-то разрядке. Приемы в счет не шли, на приемах дипломаты не отдыхают, а работают. Поэтому Ксан решил навестить Хасана Каваджу.
