В это воскресное утро они, вместо того чтобы пойти к утренней мессе, собрали хлеб, сосиски, бутылки с чистой водой, шоколад, фрукты и… сигареты.
Вскоре женщин уже окружала толпа острозубых маленьких существ, закутанных в рваные одеяла, стремящихся получить не просто свою долю подарков, а заграбастать все. Смеясь и успокаивая их, три добрые самаритянки проследили, чтобы шоколад и сигареты поделили бы поровну.
После легкой драчки за подарки, один из беспризорников посмотрел на своих товарищей, и по тому, как они опустили головы и отвернулись, стало ясно, что у них есть какой-то секрет, скрываемый от посетительниц.
— В чем дело? — спросила Мария де Лева, симпатичная двадцатитрехлетняя девушка с дипломом выпускницы колумбийской гуманитарной школы. Вожаки беспризорников затараторили на языке, который с трудом можно назвать испанским, и наконец один из них потянул девушку за рукав.
Слегка встревоженные, но вдохновляемые бессмертной отвагой мальчуганов, девушки последовали за беспризорниками в одну из труб, и после десяти минут отвратительного, тошнотворного путешествия вылезли на обнесенной забором строительной площадке.
Похоже, мужчину убили выстрелом в голову, потому что кровь залила все волосы и плечи, но рана засохла и кровь остановилась. Рубашка на мужчине разорвана, а на мускулистом животе виднелось несколько порезов от ножа. Можно предположить, что он носил пояс с деньгами, который и срезали грабители. Карманы брюк вывернуты, один ботинок отсутствовал. Черты лица у него скорее европейские, нежели испано-индейские, рядом в луже дождевой воды валяются какие-то бирки аэропорта Майами и кусок авиационного билета.
Такая пугающая и такая знакомая для Боготы картина.
Мария опустилась на колени, перекрестилась и положила руку на шею мужчины, испытывая жалость к своей любимой Колумбии, которой никак не удавалось стать одной из цивилизованных стран мира.
Дэвид Джардин завтракал с Хавьером Рамоном, когда младший сотрудник секретной службы из британского посольства Стив Каннингем доставил ему на квартиру бывшей любовницы Рамона зашифрованную копию донесения Гарри Форда.
— Я должен привезти ответ, сеньор Херидиа, — сказал Стив на прекрасном испанском с хорошо поставленным колумбийским акцентом.
— Тогда подожди, — ответил Джардин.
Он еще не успел побриться, заметил Каннингем и следы синяка на щеке и под глазом у легендарного (во всяком случае, для него) куратора направления «Вест-8». Шрам имел лиловато-синий оттенок.
— Извини, Хавьер, оставь нас, пожалуйста, на несколько минут одних, — попросил Дэвид, вскрывая конверт.
— Разумеется. Мне нужно сходить в свой офис, вернусь, когда будешь готов.
Рамон встал и направился к двери, прихватив по пути пиджак. Его офис находился в современном банковском квартале, примерно в десяти минутах езды от квартиры.
Дэвид Джардин услышал шум лифта, на котором спустился вниз бывший полковник тайной полиции, быстро расшифровал донесение и задумался всерьез и надолго. Вот такие донесения и поступали от прежнего Гарри Форда, важные и своевременные.
Удивительно, хотя вряд ли чем можно удивить Дэвида Джардина. Судья Юджин Пирсон, недавно установленный, как отец молоденькой девушки, умершей в Нью-Йорке от чрезмерной дозы наркотика, и который, похоже, подвергался шантажу со стороны медельинского картеля, оказывается, сейчас в Боготе.
В самом этом факте нет ничего странного, потому что Пирсон продолжал верить, что его дочь в руках у картеля. Как ее звали, черт побери? Сиан? Шона? Но, оказывается, он здесь по заданию «временных»… И его должны убить… но ради чего?
Почему же он так важен картелю, раз уж они решились заманить в Колумбию одного из тайных руководителей ИРА, несомненно пользующегося большим влиянием в организации, убить его здесь, если в Дублине можно было организовать его убийство за несколько бутылок виски?
Напрашивался только один ответ. Наверняка, как и во всех остальных делах картеля, здесь замешаны громадные деньги. От анонимного осведомителя, который прислал ему дискетки со сведениями об операции в Виго, Дэвид узнал все о кокаине и планах группы «Лорка». Настоятельное утверждение информатора о том, что эта группа предала интересы ИРА и не имеет к ней отношения, отнюдь не обманули Джардина. Он знал, что ИРА уже занимается героином и марихуаной, и эта ее деятельность вкупе с контролем над проститутками и рэкетом приносит ей значительные доходы.
Но непонятна роль Пирсона. Он, должно быть, выполняет роль посредника или этакого высокопоставленного эмиссара. Может, девушку взяли заложницей, чтобы он четко выполнял свое задание, ведь он судья и в силу характера своей профессии должен ненавидеть наркотики? Это показалось Дэвиду близким к истине. Но зачем убивать его здесь? И зачем прятать все концы?
Профессиональную оценку всех событий, данную Дэвидом Джардином, можно сравнить с работой высококвалифицированного врача, исследующего рентгеновские снимки, результаты анализов крови и симптомы болезни. Террористические акты, тайные сделки с наркотиками, связь между картелем и ИРА — все это вполне очевидно и понятно. И он решил, что Юджин Пирсон скорее всего представляет наиболее ответственных руководителей «временной» ИРА, возражающих против операций группы «Лорка» по распространению колумбийского кокаина в Европе. Эти оппозиционные руководители сделали из Пирсона что-то вроде посредника, поэтому и похитили его дочь, которая по пути в Колумбию сбежала в Нью-Йорке, где и умерла в грязном туалете, приняв чрезмерную дозу кокаина, смешанного с какой-то отравой.
Какая гримаса судьбы.
А теперь еще судьба обернулась так, что убить Пирсона поручено тайному агенту Джардина.
«Просто невероятно», — подумал Дэвид и повернулся к Каннингему.
— Передай в Лондон, что буду действовать по плану. Но теперь мы знаем, что «Пакет» объявится в Боготе, и моя встреча с ним обязательно, повторяю, обязательно должна состояться раньше его встречи с Пирсоном. Запомнил?
Каннингем состроил обиженную мину. Его кумир Джардин сомневается, что он справится с такой простой задачей. Прищурившись, он посмотрел на начальника и слово в слово повторил задание, скопировав даже паузы.
Дэвид улыбнулся.
— Извини, Стив, это просто шутка. Ты не стоял бы здесь, если бы не был самым лучшим.
Стив Каннингем сиял от счастья, Джардин с легкостью устраивал подобные вещи. Молодой человек улыбнулся и пожал плечами.
— Что нибудь еще, Мигель?
«Желторотый засранец», — подумал Джардин, но ему действительно нравился этот парень.
— Нет, пока все.
После ухода Каннингема Дэвид сел и глубоко задумался, как только может задуматься опытный разведчик и обращенный иезуит.
Наконец он потянулся, встал, прошел в ванную и лег в горячую воду, добавив ароматических средств, оставленных заботливым хозяином Хавьером Рамоном.
Растянувшись расслабленно в ванне, вдыхая аромат воды и ощущая, как пена приятно ласкает кожу, Дэвид Арбатнот Джардин тихонько воскликнул: «Эврика…»
Ведь если следовать логике его рассуждений о Пирсоне, кокаине и «временной» ИРА, то нет ничего неправдоподобного (а в понятии Джардина это означало «вполне вероятно») в том, что именно судья Юджин Пирсон послал информацию о группе «Лорка» в загородный дом Джардина, в квартиру на Тайт-стрит и в клуб.
Что там говорили криминалисты по поводу конвертов из Дублина? Из партии, поставленной ирландским органам правосудия, или что-то вроде этого…
Когда воскресным утром Рамон прибыл в свой офис, на автоответчике его ожидало несколько записанных сообщений, что свидетельствовало о его широкой сети контактов и информаторов.
Одно из сообщений поступило от медсестры из больницы «Хоспитале де ла мизерикордиа» в районе Эдуардо Сантос на пересечении проспекта Каракас и улицы № 1. В больницу доставили раненного выстрелом и ограбленного мужчину. Сразу подключили систему жизнеообеспечения, и он в течение нескольких минут бормотал что-то бессвязное по-английски с американским акцентом. На животе ножевые порезы, похоже, срезали пояс с деньгами. Отметины на лодыжках свидетельствуют, что к левой была привязана кобура, а к правой — еще какой-то предмет меньших размеров.
«Бляха, — подумал Рамон, — полицейский». Поскольку медсестра сказала, что парень очень плох, Рамон попросил свою хорошенькую молоденькую секретаршу, когда позвонит англичанин, передать ему, что он уехал в больницу «Мизерикордиа».
Поехал Рамон туда по двум причинам. Во-первых, он был любопытным человеком, а если раненый парень окажется каким-нибудь правительственным агентом, скажем, из Управления по борьбе с наркотиками или из ЦРУ, то будет о чем сообщить в посольство США. А во-вторых, он слегка обижен тем, что Дэвид Джардин попросил его выйти, когда двое сотрудников секретной службы обсуждали дела, о которых ему не полагалось знать. Но в Колумбии нет более надежного человека, чем Хавьер Рамон, и он справедливо гордился этим.
