привычных подзащитных. «…И я сам не отличаюсь от тех, кого так презирал.», – оценил себя с горечью Игорь. Он не стал торчать в интернете, только разыскал наилучшую дорогу от дома до адвокатской конторы.
Игорь спал тревожно, время от времени пробуждаясь, но, к совему удивлению, он встал рано утром, в семь утра понедельника, совершенно выспавшимся и отдохнувшим.
– «…Ни хера в этой стране сделать не могут!..», – впал в ярость Рокотаев, едва только пробежав глазами бумаги, извлеченные из пакета, привезенным Валерой. Хорошо, что никто его не слышал. Рокотаев отослал всех, велел себя не беспокоить, пусть даже его потребует сам президент, и занялся корреспонденцией. «Ну и на хера было все!!??» ,– он стукнул кулаком по столу: «Ну хоть деньги прислали. Только и научились за все время полной свободы деньги считать.» Рокотаев встал. Снова сел и опять грохнул кулаком по столу. Потом чуть успокоился, открыл металлический ящик, достал пистолет, другой, покрутил, щелкнул предохранителем, отвел ствол – ничего не вывалилось. «Сообразили не вставлять обойму.» Один из пистолетов был «Стечкин» -АПС – вороненый, блестевший. Второй – «Беретта». «Даст бог не засвеченные…» Рокотаев еще немного покрутил их в руках и сложил обратно в коробку.
Но что было делать с этими бумагами!? А там предлагалось – ни больше, ни меньше! – составить план «мероприятий», указать расходы – как можно точнее! – и переслать все это обратно в Москву. «..А еще два экземпляра, конечно, мне и консулу…», – хмыкнул Рокотаев.
Самое противное состояло в том, что обсужденное ими двумя, после всех ухищрений по отрыву от слежки, с привлечением людей, найти которых, а главное, сберечь в вакханалии полного расстройства государственных служб, само по себе стоило невероятых усилий, теперь оказывалось известным слишком многим. Причем, людям, не испытанным лично. «Видно, Миша не так уж и хорошо стоит…» – с досадой подумал Рокотаев : «…раз пришлось вводить в дело посторонних. Ведь х… их знает, что за что фрукты!?» Он еще раз прошелся по кабинету. Окон в нем не было, и Рокотаеву захотелось выйти на улицу, подышать и успокоиться. Но он взял себя в руки и решил докончить запланированное.
Прежде всего надо было решить очередность исполнения так называемых «акций». «Совсем онемечился…» – усмехнулся он про себя. С посылкой пришли два адреса, о которых упоминал Михаил в Штуттгарте, и которые нужно было проверить. Рокотаев проглядел записку – ничего особенного. И кстати то, что написано, позволяло в известной мере разделить ответственность. «Так что не будем паниковать!», – уговорил он себя. «Проверить – надо было всего лишь установить, чем занимаются люди, жившие по адресам. Очевидно, московские заинтересовались, не слишком ли «отпущенные на свободу» «деловые люди» забыли о хозяевах. Для такого рода дел у Рокотаева имелись не слишком ценные «кадры» из числа эмигрантов, которые были рады самой мелкой награде за труды.
Но вот с решением главной задачи – со «швейцарским сидельцем» – зависело от поездки в Диетикон и осмотра места действия. Тут зазвонил телефон, соединявший с консулом.
…Рокотаев, недовольный, вышел в коридор.
– «Валера,», – стукнул он на ходу в неприметную дверь возле своего кабинета. «зайдешь к мне, как приду..», – сказал он в открывшуюся дверь невозмутимму Валере.
Генеральный начал, едва Рокотаев прикрыл за собой дверь:
– «Нам звонили из полицейского управления. Пригласили на опознание..» – и уставился на вице-консула.
– «Что за опознание? Опять нашего сограждана послали в мир иной?»
– «Именно так! Грохнули одного журналюгу. Нас, кого-то из нас, просят присутствовать. Надо подписать протокол. Потом будут говорить речи с соболезнованием…Сможете пойти? Выручите? » Казбекович вонзился коричневыми блестевшими глазами в Рокотаева. «Разумеется…» , – Рокотаев вдруг забыл имя Генерального и, сделал неловкую паузу, продолжил : «…наш же гражданин. Мы своих в беде не бросаем.» Он ехидно улыбнулся. Казбекович ухмыльнулся в ответ.
– «Ну и отлично! Спасибо!.. Зовут к семнадцати часам сегодня,…м-мм…» Он тоже забыл имя своего визави. Но Рокотаев сделал вид, что не заметил неловкости Генерального, и просиял, вроде вспомнив :«Руслан Казбекович, я только должен закончить неотложные дела. Распорядитесь только, пожалуйста, о машине и чтоб за мной зашли…» – он развел руками – «Очень срочные дела.»
Казбекович изучающе сощурился :
–«Мой секретарь поедет с Вами вместе.» «(Да-а, пасут меня…») – промелькнуло у Рокотаева. Ничем не выдав того, что все понял, лишь повторил : «Руслан Казбекович, я, с Вашего позволения, закончу у себя!?..» «Да, да, разумеется.» «Кстати, а о ком идет речь?» Генеральный скривился :
– «Журналистик тут один, в «Эксперте» подрабатывал, типа ихний корреспондент. В общем, нарвался мальчик.» Рокотаеву не надо было уже долго объяснять отношение Генерального к виновнику предстоявшего малоприятного дела, он уточнил :
– «Это тот самый блестящий молодой человек, что за казенные деньги предлагал всем стать пидерами!?». По бешенной искре во взгляде Генерального, Рокотаев понял, что попал в самую точку истинного отношения консула к согражданину.
– «Хоть и плохонький, но свой…», – пошутил он. Генеральный хмуро кивнул, и Рокотаев покинул кабинет.
Войдя снова к себе, он оценил, насколько своевременен оказался этот печальный повод для его – теперь он считал это исключительно своим и его уязвило то, что о нем осведомлены люди, которых он не знал – дела. «»Бл.., мы с риском для брюха добываем, чтобы этим на блюдечке с золотой каемочкой поднести…» – раздражение росло в нем : «…а эти только и выделываются, все им не так поднесли, да не так сказали…»
Но тут же в нем родилась занятная мысль, как связать это, совершенное какими-то неизвестными, убийство со своей собственной деятельностью. Рокотаев давно уже перестал быть тем наивным первопроходцем, озабоченным всего лишь славой. Видя, как успешно, в свою выгоду, пользовались его достижениями «ради вечности» те, которым он бы никогда не доверил спину, он и сам научился превращать потраченные силы и время своей жизни в скромную выгоду. И даже сейчас после состоявшегося эмоциоанльного, скорее, разговора с Михаилом, Рокотаев отказался быть всего лишь исполнителем, который сгорал первым. Его роднила с тем, кого он пригласил позавчера в кабинет, приобщенность к одному братству, и своего сообщника Рокотаев тоже считал необходимым вознаградить – не только и не столько успехом замышленного! Он любил повторять самому себе полюбившиеся ему строки из удостоенного Нобелевской премией империалиста : «Мы с тобой одной крови!»
Плохая копия отчета замначальника Особого отдела ЗГВ по Саксонии его заинтересовала уже меньше. Просто он не видел возможности пустить в ход этот, важный в свое время, но, видно, переставший таковым быть сейчас,
