требовало иных усилий а, главное, несравненно больше времени.
Именно в этих раздумьях Йеннингера прервали сообщением о прибытии русских представителей.
К кабинету Тила русские и Йеннингер подошли одновременно. Полицей-президент уже ждал. Рядом стояла фрау Акбулут. Оставаясь на дистанции два метра – при официальных визитах такого рода рукопожатие по протоколу отменялось – полицей-президент представил Йеннингера, как комиссара, ведущего дело.
Йеннингер ни разу еще встречался с русскими представителями по подобному поводу. Старший, вице-консул, как его назвал, видимо, секретарь, младший из русских, пробежал взором по Йеннингеру, еле пряча усмешку. Йеннингер заметил, что молодой секретарь был смущен, когда ему приходилось обращаться к вице-консулу. Тот же, ни разу не посмотрев на своего помощника, глядел только на представленных ему немецких чиновников. Русский улыбнулся лишь фрау Акбулут, но это была не улыбка официального лица, а скорее интерес мужчины к молодой женщине.
Все прошло как обычно. При передаче протокола опознания вице-консул ухмыльнулся и почему-то поинтересовался, было ли у убитого немецкое гражданство. Полицей-президент пожал плечами : «В данном случае нас это не интересует.» Акбулут, судорожно перелистнув в папке с протоколом, покачала головой и тихо сообщила Тилу то, чего Йеннингер не расслышал. Он тоже не успел удивиться, какое это имело отношение к делу, как вице-консул пояснил на хорошем немецком : «Вам должно быть известно, что в таком случае мы не можем нести ответственность за соблюдение прав наших граждан! К тому же мы не сможем Вам помочь, поскольку пострадавший не состоял на консульском учете.» Полицей-президент кивнул, опять сказал тихо что-то Акбулут и ответил громко : «Господа, я предлагаю тем не менее принять от нас сведения о происшествии. Мы выясним в течение ближайших дней все относительно немецкого гражданства убитого и дадим Вам знать. В любом случае расследование продолжится – тут присутствует представитель нашего Полицей-Президиума…» Тил показал еще раз рукой на Йеннингера, вице-консул уже пристальнее осмотрел его. Полицей-президент продолжил: «…Мы привлекли наших лучших сотрудников и уверены в успешном завершении. Если Вам понадобятся более подробные материалы, Вы всегда сможете обратиться к нашему пресс-секретарю фрау Акбулут.»
В течение нескольких следующих минут продолжился обмен вежливыми выражениями, в которых участие Йеннингера состояло лишь в кивании, когда называлось его имя. И немцы и русские украдкой разглядывали друг друга. Йеннингер снова отметил, как молодой русский прячет глаза, когда вице-консул протягивал руку за нужным документом.
Гости встали, раскланялись и, не пожимая рук, вышли в сопровождении Акбулут. Полицей-президент облегченно вздохнул : «Сколько формальной возни из-за человека, о котором не знает никто – ни мы, ни русские. Норберт, постарайся побыстрее с этим закончить. Не удивлюсь, если тут возникнет шум. Кстати, как у тебя?» Йеннингер коротко рассказал о результатах экспертизы. «Норберт, я коллегу Вирзига тебе полностью отдаю. Ты его ввел в курс дела?» «Он сейчас занимается сводкой о происшествиях и с докладами патрулей и агентов.» Тил встал, Йеннингер, шумно выдохнув, поднялся вслед за ним. Полицей-президент проводил его к двери и напутствовал : «Норберт, хоть что-нибудь узнай!»
Йеннингер, очутившись за дверью, направился к себе, рассчитывая на то, что уже должен был разыскать Вирзиг.
Рокотаев говорил на встрече с немецкими полицейскими, думая о другом. Он механически произносил протокольные фразы, краем глаза замечая, как Георгий боится вставить хоть слово. Злорадство переполняло Рокотаева, он с малоскрываемым удовольствием сообщил немцам о снятии всякой ответственности, если вдруг убитый журналист имел германское граждаство. Он явно привел немцев в замешательство и, откланиваясь, переключился в мыслях на привезенную Валерой диппочту.
У выхода из Полицей-Президиума на парковку его и Георгия окружила возбужденная толпа журналистов. Первое ошеломление мгновенно вытеснилось мыслью, какой прекрасный повод представился, чтобы усилить его, Рокотаева, позицию в задуманном деле.
«…Господа,» , – заговорил Рокотаев на немецком – «произошло чрезвычайное происшествие – убит журналист, российский журналист. Он был аккредитован в Германии как корреспондент журнала «Эксперт», и писал на экономические темы. Но он также освещал и отношения вашей страны и России, причем не только современные, но и касался трагических для наших стран событий Второй Мировой войны. Не всегда его мнение совпадало с мнением многих его сограждан. Но вы тоже должны понять, насколько эта тема сложная и требует очень взвешенного подхода. Как со стороны граждан России, так и со стороны граждан Германии…» Рокотаев на секунду остановился, перехватывая дыхание после длинного периода, и тут его бесцеремонно прервали: «Господин вице-консул..» – («во, бл..дь, даже мою должность вынюхали»), – злобно подумал Рокотаев, постаравшись не выдать радражение – «…Вам не кажется схожесть нашумевшего убийства беглеца от мести Вашего президента и нынешнего?» «Кто это спросил?», – Рокотаев, не сдержавшись, обвел собравшихся мрачным взглядом. Невысокий, смуглый мужчина возле него возбужденно поднял руку. («Давно ли ты сам, чурка, сюда переселился!? Ишь какой стал, демократический…») – улыбка, наверное, вышла у Рокотаева хмурая, потому что журналисты дружно захихикали.
Рокотаев взял себя в руки и, глядя пристально на совершенно спокойного мужчину, поинтересовался : «Итак, почему у Вас возник такой вопрос?» Тот ничуть не смутился : «Ведь Литвиненко, если Вы помните это имя…» – раздался сдержанный смех и объективы нацелились на Рокотаева «…был оппонентом режима Путина, за что его убили так жестоко. Он ведь очень долго страдал, прежде, чем умереть. И его семья страдала вместе с ним…»
Рокотаев улыбнулся : «Во-первых, нам не предъявили никаких официальных обвинений. А, во-вторых, он уехал не преследуемый никем. Тем более самим президентом…»
Замечание вызвало вновь сдержанный смех в толпе. «Как вы думаете, у президента есть время, чтобы преследовать своих врагов? Да и зачем ему лично это нужно!? Он же неоднократно объяснял, что в России, как и в любом демократическом государстве, каждое ведомство занято своим делом. Я ответил на Ваш вопрос? Кстати, я так и не услышал Вашего имени, господин журналист» «Господин вице-консул, меня зовут Majid Nachwaz, я журналист Frankfurter Allgemeine…» «Я весьма польщен, что такая серьезная газета уделяет столь большое внимание демократии в России», – развел руками Рокотаев : «но опять же почему Вы связываете эти два происшествия? Ведь журналист, убитый накануне во Франкфурте, никуда не бежал и работал, как я уже сообщал, корреспондентом серьезного российского издания. И мы сами, то есть представители Генерального консульства Российской Федерации во Франкфурте, потребовали самого серьезного расследования этого недопустимого случая -убийства представителя свободной прессы. И мы будем самым тщательным образом следить за ходом расследования!»
Выкрикнул женский голос : «Но Вы же сами заявили, что его мнение не совпадало с
