Проехала несколько кварталов после своего офисного здания, резко свернула вправо и сбавила скорость, чтобы взять себя в руки. Еще раз свернула направо, потом налево. Миновала еле плетущийся черный пикап, сделала еще один поворот, зарулила на стоянку небольшого жилого комплекса, направилась в угол и втиснула машину в узкое пространство между белым фургоном и серым пикапом. Два громоздких транспортных средства скроют ее маленький автомобильчик, если кто-то все же отследил ее до этой точки.
На всякий случай расстегнула ремень безопасности и согнулась на сидении, так что, не приблизившись, никто не увидит, что она в машине. Автоматически потянулась к сумочке, словно там лежит что-то крайне необходимое, но пальцы замерли на кожаном ремешке. Что она ищет? Освежитель дыхания? Маникюрные ножницы?
Да, возможно, она и спятила, но в глубине души точно знала, что ищет. Свое оружие.
Сердце тяжело забилось, ноги задрожали, то ли от страха, то ли от прилива адреналина. Прямо сейчас невозможно разобраться, от первого или от второго.
Может, следует позвонить в полицию, но какого черта она скажет? Она не запомнила номерной знак, и даже если бы запомнила, мужчина в сером автомобиле не совершил ничего противозаконного. Напугал истеричку с манией преследования? Это не преступление, наверняка скажут копы. Нет, никакой полиции. Кроме того, вставить батарейки и включить сотовый – значит дать возможность определить свое местонахождение.
Вот дерьмо. Автомобиль оснащен GPS. Лизетт откуда-то знала, что следящее устройство можно спрятать в недоступном месте. Если ее передвижения отслеживают через спутник, то серый седан появится в любую минуту, невозможно от него оторваться, по крайней мере пока она находится в своей «камри». Часть рассудка кричала, что надо немедленно покинуть машину, что в ней она беззащитна, к тому же… в незнакомом районе, без оружия, без прикрытия, некого позвать на помощь… и все же, что лучше: сбежать или пока остаться?
Серый седан не появился, и через некоторое время Лизетт пришла к выводу, что и не появится. Если парень за ней следил, то чисто визуально и она сумела оторваться. Отсюда вытекает: либо ее автомобиль не отслеживают через GPS, либо это случайный извращенец, не из них. Он, возможно, видел, где она свернула с автомагистрали, но впереди слишком много возможных путей, в том числе ведущих обратно к главной дороге. Лизетт мысленно прокрутила в голове свой маршрут, рискованные повороты, небывалую скорость.
Черт бы все побрал.
В каком аду она научилась так лихо удирать от погони?
Ну, может, она слишком возгордилась. Это же не победа в гонке «Формулы-1». К тому же есть шанс, что парень вовсе ее не преследовал, а она попусту рисковала жизнью и здоровьем, спасаясь от воображаемой слежки.
Лизетт подождала еще минут пять и наконец выпрямилась. Потом помедлила еще немного, внимательно оглядывая окрестности. Хорошая позиция. Ни один прохожий с улицы не увидит ее автомобиля. Шпионы уже въехали бы на стоянку и направились бы прямо к ней. Тем хуже для них, она настолько взвинчена, что, не колеблясь, нажмет на газ и протаранит любого. Интересная идея…
Но никто не проезжал мимо. Единственная деятельность в пределах видимости – жители периодически наведывались к мусорному контейнеру ярдах в двадцати. Лизетт заставила себя посидеть еще немного. Сколько нужно ждать, прежде чем можно будет спокойно уехать? Здесь нельзя оставаться, но нет никакого способа без риска покинуть это место до наступления темноты. До вечера еще далеко. Наконец схватила сумочку, повесила ремешок через плечо, вышла из машины, крадучись обогнула фургон со стороны водителя и украдкой взглянула на дорогу. Никакого движения, ничего, только ребятишки играют в мяч. Комплекс не настолько велик, дорогу автострадой не назовешь ни под каким видом. Так что по ней ездят либо местные жители, либо случайно заплутавшие водители.
Они не рассчитывали, что она здесь спрячется.
Лизетт открыла багажник, отбросив параноидальные мысли, и уныло подняла пакет с продуктами – мороженое явно подтаяло. Невозможно больше здесь торчать и невозможно покинуть эту стоянку в ближайшее время. Курица тоже наверняка потекла. В багажнике царила чертова жара, не хватало еще, чтобы все протухло. Надо избавиться от съестного как можно скорее.
Лизетт подошла к мусорному контейнеру, с сумочкой на плече и пакетом с продуктами – испорченными – в руке. Что там бессмысленные траты! Теперь придется ждать еще неделю, чтобы узнать, любит ли она мороженое из йогурта с черникой и гранатом, но будь она проклята, если раньше следующей субботы наведается в продуктовый магазин. Лизетт едва не рассмеялась. Судя по всему, она явно сходит с ума – или нет? – а беспокоится о мороженом.
И вдруг ощутила присутствие девочки, задолго до того, как ребенок открыл рот.
– Если вы здесь не живете – а вы здесь не живете, – то не имеете права использовать наши мусорные контейнеры. Я здесь всех знаю, так что не врите.
Сдерживая невольный вздох, Лизетт повернулась к девчушке, опасливо державшейся на расстоянии. Лет двенадцать, наверное, тощая, тонкие светлые волосы под выцветшей синей бейсболкой, голубые глаза, хорошая фигурка. Когда-нибудь станет настоящей красавицей, если ничего не натворит с лицом.
– Ясно, – кивнула Лизетт и подняла пакет. – Нравится мороженое с черникой? Правда, чуть подтаявшее.
Девочка прищурилась. Совсем юная, а взгляд уже подозрительный.
– Не знаю. Никогда не пробовала.
– Так же как и я, но выглядело заманчиво. Давай меняться? Мое мороженое и курица на твою бейсболку.
Головной убор скроет волосы, замаскирует лицо, когда она наконец-таки покинет это место. Подобная предосторожность, вероятно, пример бесполезности, но что-то надо предпринять.
– Я не идиотка, – вспылила девочка и нахмурилась. – Там яд? Наркотики?
– Конечно нет, – возмутилась Лизетт. – Просто, судя по всему, домой попаду не скоро, а выбрасывать жалко.
– Но вы несли пакет к мусорке. Зачем мне отдавать бейсболку за тухлятину?
Хороший вопрос. По крайней мере мисс Бдительность больше не обвиняет в попытке отравить первого встреченного ребенка.
– Отлично. Даю двадцатку за твою кепку.
– Договорились, – быстро согласилась девочка, удивленно распахнув глаза.
– Меня зовут Лиззи, – сообщила Лизетт, поставила пакет и полезла в сумочку за деньгами. – А тебя?
– Меня учили не сообщать незнакомцам свое имя.
– Какая ж я незнакомка? Я - хорошая знакомая, которая собирается серьезно переплатить за твою потрепанную кепку.
– Мэдисон, – улыбнулась юная собеседница.
– Кто-нибудь зовет тебя Мэдди?
– Нет, – отрицательно качнула головой Мэдисон и нахмурилась, давая понять, что не переживает по этому поводу, потом сняла бейсболку, и обмен состоялся.
Взяв пакет, Лизетт повернулась и подняла его над мусорным контейнером.
– Эй! – возмущенно воскликнула Мэдисон. – Там ведь мороженое!
– Ты же не стала меняться, а продала мне свою кепку. Хочешь мороженого – придется сделать для меня кое-что еще.
– Не собираюсь копаться в мусоре.
– Отлично. Хочешь заработать еще двадцатку?
– Делать-то что? Ты не извращенка, случайно? Одежду снимать не буду.
– Слава Богу. Всего лишь помоги мне с автомобилем.
– Не умею чинить машины.
– И не надо. Тачку всего лишь требуется замаскировать.
Пару часов спустя, когда темнота окутала город, Лизетт уложила волосы под бейсболку и села за руль. Нет никаких сомнений – она вышла далеко за рамки обычной осторожности и вплотную приблизилась к краю явного безумия, но почему-то искренне веселилась. Глядя на старания Мэдисон, даже смеялась. Колпаки были сняты, приличная порция грязи залепила не только номерной знак, но и бамперы, и шины.
Чистенький, как картинка, «камри» теперь не узнать. На капоте красовалась наклейка, призывающая дочь занять место на доске почета местной средней школы, а почти всамделишная гавайская танцовщица энергично раскачивалась в такт движению на приборной панели. Мэдисон даже раздобыла клейкую ленту, которой и залепила левое пассажирское окно, словно прикрывая разбитое стекло. Если тот парень из серого седана или кто-либо другой выслеживающий ее прежний автомобиль, все еще там, высматривают и ждут, то ни за что не узнают ни ее саму, ни преображенную тачку.
Немного грустно, что никто не пришел проведать Мэдисон за все это время, оказывается, ее мама возвращается с работы после девяти, поэтому девчонка может портить чужие машины сколько влезет, ни один взрослый не подойдет и не поинтересуется, чем она тут занимается.
– Эй! – окликнула Мэдисон, когда Лизетт завела двигатель. Та опустила стекло, и девчушка сунулась в окно. – Не мое это дело, так что можешь не отвечать, если не хочешь… ты от кого-то убегаешь, да?
