— Похоже…
Снявшись с места, Дженкинс двинулся к югу. Он включил рацию.
— Вызывает вторая машина. Направляемся к югу по Регистер-роуд. Сидим на хвосте у зеленого «форд-седана». Нью-йоркский номер. Набит ниггерами…
Из наушника раздались скрипучие звуки:
— Машина-два, вас понял. Гоните их к чертовой матери.
— Так и сделаем. Не потей. Конец связи.
Затем патрульная машина развернулась и по длинной пологой дороге выехала на автотрассу. Очутившись на ней, Дженкинс выжал акселератор до полу, и машина понеслась по гладкому полотну дороги. Через минуту на спидометре было уже девяносто две мили.
Через четыре минуты патрульная машина сбросила скорость и описала пологую дугу. В нескольких сотнях ярдов от того места, где она развернулась, стояли две алюминиевые телефонные будочки, в металлических каркасах и стеклах которых отражалось жаркое июльское солнце.
Полицейские остановились рядом с будочками, и напарник Дженкинса вылез.
— У тебя есть мелочь?
— Ну ты даешь, Макдермотт! — засмеялся Дженкинс. — Ты пятнадцать лет в полиции, и никогда у тебя нет мелочи, чтобы позвонить!
— Да ладно тебе. И куда это завалился тот никель с головой индейца?
— Держи. — Дженкинс вытащил из кармана монетку и протянул ее Макдермотту. — Когда-нибудь ты из-за этого сорвешь операцию.
— Вот уж не думаю. — Распахнув блеснувшую на солнце скрипучую дверь, Макдермотт вошел в будку и, набрав ноль, вышел на оператора. В застоявшемся воздухе телефона-автомата было так жарко, что он придерживал дверь ногой.
— Я подъеду к развороту! — крикнул Дженкинс из окна. — Подхвачу тебя на другой стороне.
— О’кей… Оператор? Оплаченный звонок в Нью-Хэмпшир. Код района три-один-два. Номер шесть-пять-четыре-ноль-один. Фамилия Маклизер.
Он не ошибся ни в одном слове. Макдермотт просил соединить его с Нью-Хэмпширом, и оператор принял заказ. Тем не менее оператор не мог знать, что после набора этого номера в штате Нью-Хэмпшир не зазвонит ни один телефон. В подземном комплексе зданий, куда стекались тысячи и тысячи вызовов, придет в действие одно крохотное реле, на четверть дюйма сдвинув маленькую магнитную защелку, после чего вызов направится совсем по другому пути. Связь состоялась — и в двухстах шестидесяти милях к югу от Сэддл-Уолли, в Нью-Джерси, раздался не звонок, а тихое жужжание телефонного зуммера.
Телефон стоял во втором этаже здания из красного кирпича, расположенного в пятидесяти ярдах от двенадцатифутовой изгороди, находящейся под напряжением. Здание это было одним из десяти, представлявших в совокупности единый комплекс. Изгородь была почти не видна в густой листве окружавшего леса. Местность эта располагалась в Маклине, Вирджиния. И комплекс принадлежал Центральному Разведывательному Управлению — изолированный, охраняемый и как бы застывший в покое.
Человек, сидя за столом в кабинете второго этажа, вздохнув, потушил сигарету. Он нетерпеливо ожидал этого звонка. С удовлетворением отметив, что крохотные катушки записывающего устройства автоматически пришли в действие, он снял трубку.
— Говорит Эндрю. Да, оператор, все в порядке.
— Маклизер на проводе, — донеслись до него слова, источник которых якобы был в Нью-Хэмпшире. — Все подозреваемые на месте. Семейство Кардоне только что вернулось из аэропорта Кеннеди.
— Нам сообщили, что они приземлились…
— Тогда какого черта надо было их тут выслеживать?
— Это опасная трасса. Он мог попасть в аварию.
— В воскресенье днем?
— Так же как и в любое другое время. Вам известна статистика происшествий на этой дороге?
— Справьтесь со своим чертовым компьютером…
Эндрю пожал плечами. Полевых агентов вечно раздражает то одно, то другое.
— Насколько я вас понял, все трое подозреваемых в наличии. Так?
— Так. Таннеры, Тремьяны и Кардоне. Все на месте. Первые двое довольно взволнованны. Через несколько минут мы отправляемся к Кардоне.
— Что-нибудь еще?
— Пока нет.
— Как поживает ваша жена?
— Дженкинсу везет. Он холостяк. Лилиан продолжает приглядываться к этим домикам, один из которых хочет приобрести.
— Ну, уж не с вашей зарплатой, Макдермотт.
— Об этом я ей и говорю. Она толкает меня на порочный путь.
Эндрю тут же отреагировал на неудачную шутку Макдермотта:
— Вы мне уже вторично напоминаете о вашей зарплате.
— Не может быть… Это все Дженкинс. Будьте на связи.
Джозеф Кардоне описал дугу и остановил «кадиллак» у каменных ступенек, ведущих к массивной дубовой двери своего дома. Выключив двигатель, он потянулся, упершись локтями в крышу машины, и, вздохнув, разбудил своих мальчишек шести и семи лет. Третий ребенок, девочка лет десяти, читала книжку комиксов.
Рядом с Кардоне сидела его жена Бетти. Она глянула из окна на их дом.
— Хорошо путешествовать, но еще лучше вернуться домой.
Кардоне засмеялся и положил крупную руку на плечо жены.
— Ты-то должна это знать.
— Так я и делаю, Джой.
— Еще бы. Ты говоришь это каждый раз, когда мы снова возвращаемся. Слово в слово.
— У нас прекрасный дом.
Кардоне распахнул дверцу.
— Эй, Принцесса… Вытаскивай братьев и помоги матери справиться с багажом. — Кардоне выдернул ключ зажигания и направился к багажнику. — А где Луиза?
— Скорее всего ее не будет до среды. Мы же приехали на три дня раньше. И я отпустила ее.
Кардоне вздохнул. Мысль о том, что готовить будет жена, не обрадовала его.
— Давай поужинаем сегодня где-нибудь…
— Так и так придется. Слишком долго размораживать продукты. — Вынимая из сумочки ключик, Бетти Кардоне поднялась по ступенькам парадного входа.
Джой не стал больше ни о чем спрашивать. Он любил поесть, но ему решительно не нравились кулинарные опыты жены. Респектабельные дамы из богатых семей Честнат-хилла, конечно же, не могут автоматически перенять опыт добрых старых итальянских мам из Филадельфии.
Примерно через час работы центрального кондиционирования воздух в доме, застоявшийся за две недели, снова обрел свежесть. На такие вещи он обращал особое внимание, ибо именно они в совокупности способствовали его успехам — и положению в обществе, и финансовому благосостоянию. Выйдя на переднее крыльцо, он окинул взглядом большую лужайку перед домом с огромным ивовым деревом, возвышавшимся в центре. Садовники содержат все в идеальном порядке. Так и должно быть. Получают они у него более чем достаточно.
Внезапно она снова появилась. Эта патрульная машина. Когда они съехали с трассы, она уже третий раз попалась ему на глаза.
— Эй, вы! Притормозите-ка!
Двое полицейских в машине быстро переглянулись, проезжая мимо. Но Кардоне успел добежать до поворота.
— Эй!
Патрульная машина остановилась.
— Да, мистер Кардоне?
— Что это тут полиция разъездилась? Какие-то неприятности в округе?
— Нет, мистер Кардоне. Сейчас время отпусков. Поэтому мы и изменили наш обычный маршрут, контролируя возвращение жителей. Мы приступили к патрулированию с полудня и просто хотели убедиться, что у вас все в порядке. Так что ваш дом мы из списка вычеркиваем.
Джой пристально смотрел на полицейских. Он знал, что они лгут, и полицейские понимали, что он об этом догадался.
— Вы честно отрабатываете свои деньги.
— Делаем все, что в наших силах, мистер Кардоне.
— Не сомневаюсь.
— Всего хорошего, сэр. — И патрульная машина сорвалась с места.
Джой смотрел ей вслед. Он не собирался показываться в офисе до середины недели, но теперь ему придется менять свои планы. Утром надо бы съездить в Нью-Йорк.
Во второй половине воскресного дня, примерно между пятью и шестью, Таннер уединился в своем кабинете, стены которого были обшиты дубовыми панелями, и сел перед тремя телевизорами, одновременно наблюдая за тремя разными интервью на их экранах.
Эллис знала, что ее мужу надо просматривать их. Он был директором отдела новостей большой телекомпании, и это было частью его обязанностей — быть в курсе дела. Но Эллис всегда казалось, что, когда человек сидит в полуосвещенной комнате, одновременно глядя в три телевизора, в этом есть что-то мрачновато-серьёзное, и она неизменно поддразнивала его.
Сегодня Таннер напомнил жене, что следующее воскресенье у них будет занято — приедут Остерманы, Берни с Лейлой, и ничто не должно помешать им хорошо провести у них уик-энд. Но теперь он сидел в затемненной комнате, прекрасно зная, что ему предстоит увидеть.
У каждого директора службы новостей есть своя любимая программа — та, которой он уделяет наибольшее внимание. Для Таннера это было шоу Вудворда: те полчаса каждое воскресенье, в течение которых лучший комментатор и аналитик делового мира интервьюировал кого-нибудь — чаще всего какую-то видную личность, имя которой постоянно мелькало в заголовках газет.
