— Бог с ним…
Фицпатрик раскрыл блокнот со стенограммой и принялся печатать.
— Вот так всегда: на международную солидарность времени не хватает!
Секретарша отвернулась, чтобы ответить по телефону, замигавшему сигнальной лампочкой на соседнем столе.
— Думаете, все? — спросила она, закончив разговор.
— Извини, лапочка, но мне некогда, — не отрываясь от машинки, сказал Фицпатрик. Потом, словно что-то припомнив, спросил: — А мой финансовый отчет уже подписан?
— После конференции вас желает видеть ответственный секретарь, — пропела она.
Он поднял глаза.
— Значит, на обед у меня не будет денег?
Секретарша со страдальческим выражением открыла ящик и вытащила оттуда сумочку.
— Сколько вам нужно на этот раз? — спросила она.
Когда Фицпатрик вошел в ресторан, Этуелл уже сидел за столиком на переполненном посетителями втором этаже и, смакуя виски, внимательно изучал меню.
— Реджи, извини, что опоздал, — сказал Фицпатрик, потрепав Этуелла по плечу. — Меня вызвал ответственный секретарь, и я просидел у него дольше, чем можно было ожидать.
— Я знал, что рано или поздно они поймут, какое сокровище имеют в твоем лице…
Фицпатрик засмеялся и сел, а официант, который подвел его к столику, встряхнув, положил ему на колени розовую салфетку.
Заказав «кампари» с сельтерской, Фицпатрик надорвал пакет с хлебными палочками и вытянул одну из них.
— Итак, что нового?
— Говорит ли тебе что-нибудь имя: Марта Пирс? Марта Пирс из Майами-Бич?
— Марта Пирс? — нахмурился Фицпатрик. Отломив кусочек палочки, он бросил его в рот. — Нет, ничего…
— Клэр никогда не упоминала о ней? — удивился Этуелл.
— Нет, ни разу. А кто это такая?
Жестом фокусника, вытаскивающего из шляпы кролика, Этуелл вручил ему листок бумаги, на котором был написан адрес Пирс и номер ее телефона.
— Эта женщина взяла в аренду ту самую машину, в которой уехала Клэр!
— И ты так быстро ее нашел?
Этуелл пожал плечами, словно говоря: быстро, когда знаешь, как это делается.
— Сегодня утром я первым делом отправился в Центральное бюро по взысканию штрафов за нарушение движения и заставил их найти все талоны, выписанные двенадцатого августа между шестью и половиной седьмого вечера. Потом сел на телефон и начал обзванивать все агентства по прокату машин, сверяя регистрационные номера. И только одна машина — слава богу! — оказалась «фиестой». Она принадлежит агентству «Херц». У них я и выяснил все остальное.
Фицпатрику принесли «кампари», затем появился официант, чтобы принять заказ.
— Я бы взял, если есть в меню, дыню, сырокопченую ветчину и холодную лососину, — сказал Этуелл, выбирая два самых дорогих блюда.
— Есть. Мне то же самое, — попросил официанта Фицпатрик. — И бутылку «вердиччо». — Он снова повернулся к Этуеллу. — Что еще ты узнал?
— Эта Пирс взяла машину в агентстве «Херц» в Мэйфейре рано утром десятого августа, а вернула ее утром тринадцатого.
— То есть на следующий день после исчезновения Клэр…
— Именно. Послушай, ты случайно не знаешь, есть у нее американская виза?
— Есть, — кивнул Фицпатрик. — Туристская виза. Она получила ее, когда летала в прошлом году в Нью-Йорк.
— Значит, при желании ничто не могло помешать ей отправиться в Майами?
— Ничто. — Фицпатрик попробовал «вердиччо», которое откупорил официант. — Но что ей делать в Майами? Она там никогда не была, никого не знает…
— Эту Пирс она как будто знает…
— Понятно… — Фицпатрик снова посмотрел на листок, который дал ему Этуелл. — Так как, по-твоему, мне быть? Позвонить ей и спросить, в чем дело, что ли?
— Не знаю. Понятия не имею. На первый взгляд вроде самое разумное позвонить. Но шестое чувство подсказывает мне, что делать этого нельзя. У твоей газеты случайно нет отделения в Майами?
— Только в Нью-Йорке. А что? Почему ты спросил?
— Было бы неплохо попросить кого-нибудь сначала походить вокруг этой Пирс и принюхаться. Посмотреть, что да как, понятно?
Фицпатрик кивнул.
— Из нашего нью-йоркского отделения время от времени в Майами ездят сотрудники за материалом о запуске в космос или очередном съезде, но, насколько мне известно, ничего интересного в ближайшие дни там не предвидится…
— Да-а, — задумался на секунду Этуелл. — Знаешь, то, что я тебе сейчас предложу, несколько смахивает на детективную ситуацию, но дело в том, что я знаком в Майами с неким Эдуардом Липпенкоттом, отличным частным сыщиком. Что, если позвонить ему и попросить присмотреться к Пирс? Он мне кое-чем обязан, а ты таким образом хоть узнаешь, с кем тебе придется иметь дело…
— Какого черта ты приперлась сюда? — рассердился Квинтрелл, входя в библиотеку своего особняка, стоящего на берегу Стар-Айленд. — Сюда тебе приходить запрещается, ты что, не знаешь?
— Извини меня, Ли, — вскричала, бросаясь ему навстречу, Марта Пирс. — Но случилась беда! Жуткая! Я пыталась поймать тебя в театре, но мне сказали, что ты уже…
— Ближе к делу!
— Ли… — У Пирс задрожала нижняя губа. — Ли, ко мне только что приходил частный сыщик. Он… — Она принялась рыться в сумке в поисках носового платка. — Ли… он ищет Клэр Теннант! — выкрикнула она и залилась слезами.
Квинтрелл побледнел.
— Господи! — вырвалось у него, и взгляд его метнулся к окну. На лужайке, залитой светом ярко раскрашенных китайских фонариков, с десяток поваров и облаченных в ливреи слуг завершали сервировку изысканно убранного стола. — Ко мне вот-вот должны прибыть губернатор с женой и вся труппа лондонского балета!
— Ради бога, Ли! — рыдала в носовой платок Пирс.
Квинтрелл метнулся к бару и налил добрую порцию коньяку.
— Ну-ка, выпей! — сунул он ей в руку рюмку. — И расскажи подробно, что произошло.
Высморкавшись, Пирс глотнула коньяку. А потом отрывистыми фразами, всхлипывая и задыхаясь, поведала ему о визите Эдуарда Липпенкотта и снова зарыдала.
— О боже! — Квинтрелл прижал кончики пальцев к вискам, словно его вдруг поразила страшная головная боль. — Я и понятия не имел, что вы путешествовали под своими именами! Старик разнесет нас в пух и прах!
Пирс оторвалась от носового платка.
— Но мы всегда путешествуем под своими именами, — запротестовала она. — Ты же это знаешь. Господи, Ли… — Она громко чихнула. — Если бы в тот раз в Париже, когда нас задержала полиция, мы предъявили фальшивые паспорта…
— Знаю, знаю! Все понял. — Головная боль, по-видимому, совсем доконала Квинтрелла. — Но что я скажу Старику? Он ведь с ума спятит, когда услышит про это!
— Неужели здесь только и думают, что о всемогущем Снэйте и о том, как он будет реагировать? — вскричала Пирс, и ее красные от слез глаза засверкали гневом. — Умоляю тебя, Ли, придумай, как отменить сегодняшнее «обоснование»!
У Квинтрелла отвисла челюсть.
— Ты хочешь сказать… ты хочешь сказать, что до сих пор не отменила?
— Конечно, не отменила! — возмутилась Пирс. — Ты отлично знаешь, что у меня нет права его отменять!
Квинтрелл уперся тупым взглядом в стоявшие на каминной доске часы.
— Уже почти половина двенадцатого! — словно не веря собственным глазам, сказал он. — Гинзел давно в пути.
— Свяжись с Кэйхиллом. Он сейчас у фонтана.
Снаружи донесся шум подъезжающих машин, шуршание шин на покрытой гравием аллее. Часы на камине пробили полчаса, и струнный оркестр заиграл «Лунный свет и розы».
— О боже, они уже приехали!
— Ли, ты должен позвонить Кэйхиллу!
— Что толку? Дюкасс покончит с Теннант до того, как они подъедут к фонтану.
— Пусть Кэйхилл свяжется с Гинзелом по радио и скажет ему, что «обоснование» отменяется.
Квинтрелл вынул из внутреннего кармана белого смокинга записную книжку и подошел к телефону.
— Это провал! — сказал он, набирая номер станции связи с телефонами, установленными в автомобилях. — Полный провал! Теперь не меньше месяца уйдет на то, чтобы сделать Теннант фальшивые документы. Не так-то просто отыскать среди недавно погибших женщину ее возраста и сложения… — Он остановился, чтобы назвать телефонистке номер телефона в машине Кэйхилла. — Найти ей место работы, сделать карту социального страхования… — Он опять остановился, на этот раз закрыв ухо рукой. — Алло? Кэйхилл? Это Квинтрелл. Слушай, у нас беда: мама заболела! Понял? Передай остальным. Да, жду.
Закрыв рукой микрофон, он повернулся к Пирс.
— Теперь надо подумать, как поумнее доложить Старику. Мне ему позвонить или… — Он снял руку с микрофона. — Что-о? — заорал он в телефон, и стекла его очков сразу запотели. — Но там все будет кончено, пока ты до них доберешься. Ладно, действуй! Действуй, черт побери!
