– Ага. – Шантарский кинул на приятеля сардонический взгляд. – «Медведя лет пяти-шести учили, как себя вести…»
– Но это не значит, что тебе не придется заниматься Хамиллой.
Шантарский вопросительно посмотрел на Ксана.
– Что-то меня царапает, когда я общаюсь с этой красоткой. Когда говорю о ней с Идрисом… Не то, что тебя, понятно… Я бы ее проверил, эту золушку. Сиротка внезапно вытягивает счастливый билет и становится светской дамой, богатой и уважаемой. И мужа делает чеченским представителем. Не сомневаюсь, что не будь Идрис женат на Хамилле, черта с два он бы полез в чеченские дела. Стал бы почетным консулом какого-нибудь Эквадора. Или Новой Зеландии.
– К чему ты клонишь?
– Тебе было бы неплохо съездить в Турцию.
* * *
К идее Ксана Алексей Семенович отнесся прохладно. Чтобы оформить командировку сотруднику посольства в третью страну, требовалось разрешение центра, выделение средств – билеты, командировочные, гостиничные… Никто не согласится, достаточных оснований нет.
– Какие мы приведем аргументы? Хотим проверить наш контакт? Мы в нем сомневаемся? Так нам скажут – найдите другой контакт. Только и всего. Твои подозрения на песке строятся. У тебя же ничего нет. Ровным счетом ничего!
– Кроме интуиции. А она…
– А она в профессии разведчика – первейшее дело! Кто бы возражал… В профессии – да, но не в телеграмме в центр! Для бухгалтерии интуиция не повод деньги давать на внеплановую командировку.
– Ладно, тогда… Пусть съездит в Турцию отдохнуть. Стамбул посмотрит, Анкару. На море смотается. Развеется. Шантарский давно не отдыхал. Ему будет полезно.
Резидент хмыкнул.
– Хитрый чертяка. Развеется… – Он задумался, поскреб подбородок. – Ну, может быть… Конечно, тебе тут одному справляться придется…
– Одну неделю выдержу, – заверил Ксан.
– В счет отпуска он, конечно, может поехать. Допустим… Но билеты оплатить я не смогу. И на квартальную премию тоже пусть не рассчитывает. Не за что пока. За проколы не дают. По-твоему, Шантарский поедет на собственный кошт? Захочет? Ты спроси.
– Я смогу его убедить.
– Ну-ну. – Резидент снова поскреб подбородок – к вечеру у него отрастала щетина, и он проверял ее жесткость. – Видишь, какой я покладистый, с Турцией иду навстречу. Разрешаю отправиться на отдых сотруднику, который этого ну никак не заслуживает. Только потому, что ты попросил. А вот как поступить в связи с сообщением Идриса о возможном теракте против посольства или росграждан… Ума не приложу.
– Он человек осведомленный. Хотя и старается казаться обыкновенным бизнесменом, которого лишь коммерция интересует. Просто так не стал бы предупреждать.
– И все равно этого недостаточно, чтобы в набат бить.
– Мне кажется, предупреждение Идриса основано не только на слухах. И ничего удивительного в том, что он не хочет выдавать свой источник информации. Были бы одни слухи, он бы промолчал.
– Возможно, ты прав, слухи такие у всех на слуху, – скаламбурил Старых. – В прессе все время инсинуируют насчет того, что европейцев и русских вот-вот начнут убивать. Только и ждут, чтобы покрасочнее отобразить все это. Любители сенсаций…
– К тому же, никто не призывает бить в набат. Просто нужно усилить бдительность, провести дополнительный инструктаж сотрудников, отказаться от поездок во всякие проблемные места, от рискованных затей…
– И в Пешавар не ездить?
– Особенно в Пешавар. Это же северо-запад, рядом афганская граница, Зона племен. Там трудно что-либо контролировать.
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я. – Резидент недовольно скривил рот. – За срыв пешаварской схузы Матвей Борисович глотку перегрызет. Он спит и видит, как открывает первое заседание Общества пакистано-российской дружбы, а потом шлет праздничную реляцию в центр. Не знаю, какие доводы нужны, чтобы он отказался от своей голубой мечты.
– «Голубой» сегодня лучше не говорить, – сострил Ксан. – Каким бы посол ни был, ориентация у него вроде традиционная…
– Прибереги свои шуточки для Шантарского, – осадил подчиненного Старых. – Такой же пошляк, как и ты. Не до шуточек. Ты представь – на этом проблемном северо-западе, где талибов пруд-пруди, и пакистанских, и афганских, где все время теракты, открывается местное отделение Общества дружбы с Россией. А? Это же событие! Приглашены большие шишки, подготовка идет полным ходом. А ты хочешь все под откос пустить. Матвей Борисович не простит.
– А вы попробуйте его отговорить. Перенести на попозже…
– Попробовать-то попробую. Но шансов мало.
– По крайней мере, потом нам не скажут, что мы не предупреждали.
– И это будет нашим единственным утешением, – мрачно констатировал Старых.
* * *
В следующие десять или двенадцать дней произошло несколько событий.
Матвей Борисович Харцев наотрез отказался отменить мероприятие в Пешаваре. Ему страстно хотелось отрапортовать в центр о своем вкладе в укрепление двусторонних отношений с Пакистаном, а также, что было не менее важным – занять видное место на страницах местной светской хроники. Российский посол переживал из-за того, что его западные коллеги нарасхват в бомонде, а о нем вспоминают не часто. Будет хороший повод изменить это постыдное положение.
– Мы привлечем к нам внимание, – говорил он на совещании руководящего состава посольства, – это необходимо со всех точек зрения. Необходимо политически. К нам будут по-другому относиться. Больше уважать. И я не позволю сорвать торжественное открытие общества. Какие-то слухи… Разве это основание? Ваше мнение, Бахыт Бахытович?
– Если бы действительно готовился теракт, я бы об этом знал, – важно возвестил Талдашев. – Безопасность будет обеспечена на сто процентов. У меня полное понимание с пакистанцами. В полиции мне твердо обещали.
– Ну вот, видите. – Посол победно глянул на резидента. – Твердо обещали. Безопасность на сто процентов!
– В Пешаваре на сто процентов ничего обеспечить нельзя, – пробурчал Старых.
– Ох, Алексей Семенович, милый, – укоризненно покачал головой Харцев, – ну нельзя быть таким скептиком и всего бояться! В противном случае будем сидеть по своим кабинетам, носа не высовывать и ничего не делать. Мы в Пакистане все-таки, здесь риск всегда есть, по-иному не получится. Мы же знали, куда ехали!
На это возразить было нечего, и совещание завершилось на оптимистической ноте.
Вскоре из Турции вернулся Шантарский. Он сиял и не скрывал своего отличного настроения. «Все правда, старина, все правда! – радостно повторял он, хлопая Ксана по плечам и спине. – Я знал, не могла она солгать, все правда, старина! В приюте подтвердили, там ее помнят, и ты угадал, называют чеченской золушкой».
– Вот счастье тебе привалило, – проворчал Ксан, сбрасывая с себя руку Шантарского. – Хватит меня шлепать, найди девку, которой это нравится.
– А ты расстроился, как я погляжу! – хохотнул приятель. – Где ж я такую девку найду, они любят, чтобы их по другим местам шлепали. А тебе хотелось, чтобы Хамилла наврала, и ты затеял бы какую-нибудь очередную гнусность, принялся копаться в ее прошлом, выводить на чистую воду, тебе было невтерпеж, ну, скажи, я прав, да?
– Пошел к черту, – отмахнулся Ксан. – Съездил в Турцию, ну и съездил… Небось и на побережье смотался?
– Смотался, – смущенно признал Шантарский. – Так за свои же, кровные! Кто мне деньги вернет?!
– Боюсь, что никто, – с усмешкой ответил Ксан, окидывая приятеля оценивающим взглядом. Тот забронзовел от загара, набрался сил и энергии. – Во всяком случае, я не верну. Могу разве что в «Пак-Кабули» сводить.
– Что мне «Пак-Кабули»! Я там в таких кабаках побывал! Надо же было компенсировать моральный ущерб.
– От того, что я подозревал Хамиллу? Бедненький, – посочувствовал Ксан. – Как ты страдал.
– А за твои насмешки я тебе «маленький балаганчик» сделаю! – с негодованием завопил Шантарский и принялся выкручивать Ксану руку. Но силы оказались не равны, в конце концов заведующий консульским отделом был повержен наземь и запросил пощады.
– Не забывай, пижон, – прорычал ему Ксан в ухо, – на твой «маленький балаганчик» я тебе всегда большой устроить могу!
Они отряхнулись и рассмеялись, весьма собой довольные.
– Только не думай, – Ксан все же решил испортить настроение приятелю, – что теперь ты вхож в дом Идриса. Туда ни ногой. Потом посмотрим, конечно…
– Я что, не понимаю, что ли? – обиделся Шантарский. – Можешь не сомневаться, к ним больше не сунусь.
Что-то в голосе Шантарского насторожило Ксана, уж больно легко и непринужденно все было сказано. Неужели это тот самый страдалец, который сон потерял и мучился от любовного недуга? Оставалось предположить, что время лечит даже таких безбашенных шалопаев.
– А как там с нашими делами по Вахе? – Шантарский перевел разговор на другую тему. – Что-то проклюнулось?
