с основным, легко вновь быть объединенным с ним. Таким образом, допускалась потеря времени на необходимые формальности, но сберегались усилия по добыче ценного следственного материала. Ведь никто не мог заранее предугадать – и это всегда принималось во внимание со снисхождением – пути, по которому придет успех.
Ангелика решила не приглашать Фюрне на встречу с адвокатом, поскольку волей-неволей приходилось идти на сделки с совестью, про которые необязательно еще было знать молодому комиссару. Он должен был сам пройти этот путь.
«Господин Дебритц, тогда, как мы условились, я не стану задавать вопросы по личности, опознанной свидетелем Штернбергом», – предложила Рамзаер : «, поскольку мы уже об этом с ним разговаривали. Точнее, мы сделаем акцент на том, что попросим просто назвать знакомых, которые проживают или с которыми он мог встречаться в Германии…» «Да,», – подхватил Дебритц : «именно, как знакомые, которые могут поделиться сведениями о том, как живут русские эмигранты в Германии. При этом прошу Вас не связывать их с подозрениями в убийстве.» Рамзайер согласно кивнула: «Мы задним числом выделим в отдельное производство, как условились…» Дебритц живо сказал : «…но я настаиваю, чтобы Вы еще раз допросили свидетеля именно в этом ключе – назвать по возможности больше знакомых, про которых он знает, что они могут быть или бывают в Германии.» «Опять столько времени потеряем.», – тяжело вздохнула фрау юстицрат : «но делать нечего – иначе целая неделя будет потеряна…Да, и вот еще : прокурор Берлина дал разрешение на осмотр квартиры убитого. Мы уже ее осмотрели. Вам протокол осмотра нужен!? » Дебритц улыбнулся, показав лошадиные зубы : «Разумеется, я Вам верю. Мне только будьте добры передать заверенную его копию, а также копию разрешения из прокуратуры.» «Секретарь передаст – у нее специально наготове папка для Вас. Мы еще раз, опять же в Вашем присутствии, спросим Вашего подопечного об угрозах, которые получил убитый, и про которые тот рассказывал в субботу утром господину Штернбергу!?» Дебритц, ухмыляясь, согласно кивал головой : «Да, естественно! Поскольку у Вас протоколо допроса по этому нет, то Вы имеете право задать все эти вопросы еще раз. Про копии я Вам уже напоминать не буду.. Если у Вас все, то у меня вопросов и, тем более претензий, к Вам нет. Мой клиент уже заждался Вас…» Дебритц еще раз улыбнулся и, кряхтя, поднялся. Ангелика слегка поддержала его под руку пока адвокат нашел нужное равновесие, и открыла перед ним дверь.
Свидетель Штернберг был расспрошен в присутствии адвоката Дебритца и обоих комиссаров. Рамзайер пригласила на всякий случай переводчика, но все-равно пришлось просидеть почти до шести вечера. Большая часть времени была потрачена на составление списка знакомых Штернберга. Фюрне едва скрывал раздражение, выслушивая постоянные уточнения написания фамилий – сначала вопросы, задаваемые фрау юстицрат, потом они же, переводимые свидетелю, затем бормотания русского. Свидетель подолгу иногда вспоминал, записывал по-русски, переводчик переписывал на немецком. Тут раздавался медлительный, чуть ворковавший голос Мани, спотыкавшейся о непривычные имена («Хотя уже давно можно ко всему привыкнуть» – иной раз думал в тоске Фюрне). Ему нечем было заняться, кроме как слушать. Но вид старательной Мани, остававшейся единственно невозмутимой среди всех присутствовавших, умиротворял, успокаивал и настраивал на работу. Снова переспрашивал переводчик и наконец еще одна позиция списка заканчивалась. Дебритц один раз извинился, когда у него зазвонил мобильник. Рамзайер поглядела на Маню, и та помогла Дебритцу выйти в коридор. Все молчали, пока он отсутствовал. Фюрне постарался незаметно поглядеть на часы. Рамзайер терпеливо ждала. Дебритц шумно вернулся, выставляя вперед колени оттого, что ступал на носках, долго устраивался за столом, и составление списка продолжилось.
Наконец список знакомых свидетеля Штернберга исчерпался. Фюрне удивило, что понадобилось почти полтора часа для того, чтобы вспомнить всего два десятка фамилий.
Снова сделали перерыв. Свидетель, понурый и заметно усталый, остался сидеть за столом– Маня налила ему кофе. Остался и переводчик, средних лет сотрудник из российских немцев. Он тихо стал говорить со свидетелем.
Дебритц вновь извинился, набирая номер в мобильнике. «Господин Дебритц,» , – остановила его Рамзайер : «мы с коллегой через десять минут вернемся.» Тот кивнул, прижимая телефон к уху.
«Луи, надо будет пройтись по списку.», – обратилась фрау юстицрат к коллеге, когда они зашли в кабинет Фюрне – Рамзайер не хотелось говорить о служебных делах в коридоре, а ее кабинет был занят. «Вы возьмете первые десять фамилий, я – остальных.» , – продолжила Ангелика : «Там ничего особенного – только проверить, находятся ли эти люди в Германии, или приезжали в последние полгода.» Фюрне молча кивнул. «Но в этом списке находится фамилия, уже названная свидетелем раньше. Именно тот человек, про которого Вы справлялись во Франкфурте…» Рамзайер колебалась, стоило ли посвящать молодого коллегу в содержании её договоренности с Дебритцем, и решила пока ничего не говорить. Она пояснила: «Луи, Вы пошлете комиссару Йенингеру разъяснение, что мы опрашиваем свидетелей, которых нам удалось установить, и мы просим оказать нам любезность – официальную! – по возможности поговорить с этим человеком…» «Так комиссар уже ответил, что этот человек был там именно в вечер, когда произошло у них убийство…», – не понял Фюрне.
Ангелика поморщилась досадливо – ей было неловко вводить в заблуждение напарника, тем более выговаривать ему за нарушение формальности, допущенное, в первую очередь ею. Она решилась : «Коллега, мы чуть поспешили с оповещением иногородних коллег. Поэтому надо соблюсти формальность хотя бы задним числом. Вы меня поняли?» Фюрне, сообразив, чуть покраснел. «Только не расстраивайтесь, главное то, чтобы дело не стояло. Но это не все!» Молодой комиссар, все еще немного пунцовый, кивнул: «Фрау юстицрат, исключительно все ради дела…» Ангелика нетерпеливо повела подбородком, продолжив : «Сегодня надо обязательно встретиться с господином Лютцем. Во-первых…Запишите…». Фюрне торопливо раскрыл блокнот. «Проясним наконец с этой таинственной личностью – выезжал ли он тогда из Германии и как он оказался здесь в пятницу. Во-вторых, и это будет самым важным. Мы запишем со слов свидетеля все, что касалось последней переписки убитого. Судя по заверениям, в ней мы можем найти достаточные основания и, главное, чтобы они удовлетворили господина адвоката…» – Рамзайер показала рукой на дверь : «Основания, по которым мы можем составить запрос для EDV установить по возможности, с какого компьютера были отправлены письма с угрозами. Если повезет, нам удастся найти адрес главного подозреваемого… Вы согласны со мной!?» Фюрне задумался : «…А может быть, не теряя времени, нам разделиться!? Я бы мог не сидеть сейчас с Вами, а уже начать
