«Один-тысяча, два-тысяча…» — считал он про себя в ожидании и ощущая прохладу утреннего воздуха, мягкость ветра, видя усиливавшийся дневной свет и облизывая пересохшие губы. Так было всегда в момент перед падением флажка: сухость в горле вкупе с чувством трепета и предвосхищения, и затем…
«Пятьдесят девять-тысяча, шестьдесят-тысяча»… он рванулся вверх по склону. Конечности наполнились энергией приближения к цели. Вокруг стены, в сооружение из сложенных мешков с песком, где его рывок привлёк внимание человека, успевшего лишь повернуть голову к смерти, несущейся по его душу. Пожилой, с трубкой и с висящими на поясе подсумками, в пилотке цвета хаки, надетой набекрень, с чёрным пехотным кантом и красной звездой, в гимнастёрке такого же цвета хаки. Невинный взгляд крестьянина — была ли у него вообще винтовка? Его рот открылся в изумлении от увиденного зрелища: чёрное лицо, светлые волосы и сверкающая сталь летящего к нему клинка. Трубка выпала у него изо рта перед тем, как Карл вонзил клинок ему в горло.
Карл расслышал ужасный звук хлюпающей крови, заполнившей гортань и заливавшей рвущийся крик. В этот момент он уже добрался до противника вплотную, прижав его к мешкам с песком и нанося удары ножом снова и снова в горло и шею, другой рукой для верности зажав ему рот. Рвануть нож наружу, ударить снова, ещё и ещё, рухнув в лихорадку убийства — умри! Умри! Умри, чёрт тебя возьми! — чувствуя, как нож то беспрепятственно тонет, то случайно вспарывает внутренние хрящи, то перерезает нечто мягкое, пока сопротивление не превратилось в судороги, а судороги — в дрожь, а дрожь — в ничто. Очень близко, вполне близко для того, чтобы разглядеть лицо бедняги и видеть потоки горячей крови, иногда бьющие фонтаном из конвульсирующей артерии. Без русской крови повсюду ничего не получится, а кроме того, в таких случаях несчастные всегда визжат, мочатся и гадят в штаны перед смертью.
Карл отшагнул назад, позволив телу упасть и обернулся к своему напарнику, приканчивавшему первого часового, устроившему такое же месиво и залившему себя кровью во всю грудь и руки вплоть до запястий. На стене из мешков располагался лёгкий пулемёт Дегтярёва, а рядом было выложено — скорее напоказ, как подумал Карл — несколько русских гранат, похожих на ананасы. Пулемёт вполне может пригодиться.
К этому времени остальные также добрались до него, и кто-то протянул ему ФГ-42 и каску. Не сказав ни слова, он махнул рукой, велев следовать за ним — безо всякого лишнего драматизма — и побежал через мост, ощущая, что трое соратников бегут за ним.
Вокруг стояло полное безмолвие. С высоты пролёта моста он видел, что над рекой всё ещё стоял туман, вода рябилась вокруг нескольких камышей, а ниже по течению были привязаны и теперь болтались на верёвке несколько лодок Ивана, выглядевших доисторическими изделиями, вырубленными из бревна каменными орудиями. Десантная каска Карла съехала набок, удерживаемая ремнём, гранаты в рюкзаке дребезжали, обвес с магазинами трясся, пистолет — бельгийский Браунинг 9-мм — подпрыгивал в кобуре, тяжёлые ботинки зарывались в мягкое покрытие дороги. Наконец, он добрался до другого конца моста и скользнул в гнездо из мешков с песком, прижатое к каменной стене, нашёл стрелковую позицию и упёр приклад ФГ-42 в плечо.
Никаких целей нет. Ничего. В Чорткиве всё тихо. Теперь если парни выроют яму и заложат дерьмо, можно ставить детонатор, угонять грузовик и валить к чертям…
Откуда прилетела первая пуля? Он не понял и так и не узнал. Пуля ударила в дорожное покрытие, подняв гейзер песка. Затем воздух наполнился светом: красные били трассерами, судя по звуку — из своих томмиганов. Пространство вокруг сменилось раскалённой решёткой траекторий — а вернее, превратилось в неё: где бы ни пролетали и куда бы ни попадали пули, своим вращением они затуманивали воздух и мощно впивались в цель.
— Б..дь, — выругалс Карл. — Стреляйте, если видите цели, — прокричал он, хоть и впустую.
На дальнем конце улицы храбрый Иван попытался добежать до грузовика, и два зеленых дьявола выстрелили одновременно, подкосив его. В ответку обрушился шквал огня. По наставлению, и ФГ-42 и Штурмгеверы стреляли лишь в полуавтоматическом режиме — если только не при столкновении в упор либо в уличных боях. Однако, это не значило, что оружие десантников не могло вести огонь быстро и точно — такая стрельба была специальностью десантников.
Эта небольшая перестрелка показала преимущества и недостатки баллистики обеих сторон. Используя основной армейский винтовочный патрон, 7,92 мм Маузер, десантники имели преимущество в расстоянии и силе, а также в скорости. Если они могли видеть цель — они могли и попасть в неё. Новые Штурмгеверы, используемые вследствие сложностей со снабжением ФГ-42, использовали укороченный патрон 7,92 мм, подаваемый из изогнутого магазина и при необходимости могли становиться настоящими поливалками. Однако, при полуавтоматическом огне они проигрывали в точности и сильно уступали в энергетике. Кроме того, они были чертовски велики и тяжелы. С другой стороны, у Ивана были уймы томмиганов, из которых он выдавал море огня, но их патроны были пистолетными — не годящимися ни по мощности, ни по точности. Шуму хватало, равно как и пыли, заполнившей весь воздух, но никто не был поражён — разве что кому-то повезёт. Так что Карлу и его товарищам оставалось лишь сохранить спокойствие и точно стрелять. Никаких очередей — лишь точно выверенный одиночный огонь с прицелом на вспышки и тени, укладывающий противника одного за одним и делающий невыгодной с точки зрения соотношения смысла и риска идею сближения.
И ФГ-42, и Штурмгеверы на сотню лет обгоняли своё время. Для создателей ФГ было сложнейшей задачей обуздать яростную отдачу мощнейшего патрона в таком легковесном оружии, но его прямолинейная конструкция, разработанный специально для ФГ пружинящий приклад и дульный тормоз весьма помогали делу. Особенностью ФГ был непривычно большой угол завала пистолетной рукояти — почти шестьдесят градусов к ресиверу. Косметическая черта, ставшая вечной классикой — разработчики говорили, что сделали так ради возможности стрельбы во время снижения под куполом парашюта. Смотрелась ФГ до невозможности круто, словно из комиксов о Баке Роджерсе, но в стиле арт-деко — дьявольски продуманный дизайн складных прицельных приспособлений, складной игольчатый штык, встроенные сошки и горизонтальный магазин, для точной сбалансированности расположенный точно над пистолетной рукоятью. Кто-то как-то назвал винтовку семифунтовым МГ-42. При ведении огня в автоматическом режиме контролировать её было всё равно, что удерживать рвущегося зверя, но десантники в основном применяли режим полуавтомата, в котором можно было использовать каждый выстрел с максимальной точностью и стрелять быстро. Зелёные дьяволы применяли свои винтовки больше года и искренне их любили.
Те же, кому не повезло получить Штурмгевер, всеми силами пытались выторговать себе ФГ, чьи владельцы, однако, не жаждали такого обмена и берегли свои винтовки, как следует заботясь о своём оружии тщательно его смазывая.
И всё же Штурмгеверы были отменным оружием, разве что ужасным на взгляд перфекционистов — штампованый метал, грубая финишная обработка и агрессивный эргономический дизайн делали их чем-то вроде уродливой и прекрасной одновременно конструкции, очаровывающей в общем и целом. Их проблемой была затруднённая стрельба из положения лёжа, поскольку мешался длинный, выступающий магазин, а также соблазн автоматического огня, который превращал Штурмеверы в пожирающих боеприпасы монстров, оставляющих десантника без патронов за одну минуту — особенно если он не практиковался как следует в стрелковой дисциплине.
Тем временем все десантники пересекли реку и приступили к стрельбе аккуратными одиночными выстрелами, избегая автоматических очередей. Тут у кого-то хватило ума на то, чтобы привлечь к делу «Дегтярёва», прокручивая диск за диском и расстреливая патроны 7,62*54 по наступающим, вдоль зданий и по окнам. Он мог позволить себе переводить боеприпас, поскольку не собирался тащить с собой эту чёртову штуку.
— Торопитесь, чёрт дери вас! — орал Карл, хоть и не мог всерьёз пожаловаться на неторопливость подрывников, роющих нору на простреливаемом пространстве, взмахивая лопатами с отчаянной скоростью, в то время пули шлёпались вокруг них и отскакивали от стен либо покрытия моста, порождая огромное количество осколков и пыли. Им было что делать, кроме как прислушиваться к Карлу.
Патроны закончились. Он аккуратно пристроил пустой магазин на его место в подсумке, строго по протоколу — поскольку запасные магазины было крайне сложно добыть, и собирался уже воткнуть новую двадцатку, как увидел выкатывающийся из-за угла основной советский танк Т-34.
— Какого хера этот парень здесь делает?
