— Нет, сеньор генерал, о герцогине ни слова. Но письмо может вас заинтересовать. Оказывается, у Арриаги есть какой-то чрезвычайно опасный, рискованный план, и подготовку к нему он уже начал совместно с Эрнесто Бизоньо, этим доктором, у которого в кармане на аэродроме оказался стетоскоп.
— Дайте-ка, дайте-ка мне письмо. Да, кажется, чрезвычайно интересно. Он говорит о знакомстве с человеком, согласным финансировать этот план. Я сейчас, сяду и напишу ему письмо, ответ.
— Может быть, немножко подождать? Пусть он сообщит какие-нибудь подробности.
— Ждать и догонять — хуже ничего не придумаешь. Решительность, напористость, действия — вот три столпа, достойных военного человека.
— Может быть, ответить ему, что вы в принципе одобряете действия Карвалью, так как о самом плане он еще ничего не сообщает?
— Да, здесь вы правы, милая Аражарир. Действительно, нельзя соглашаться с планом, не зная, каков этот план.
— Потом, почему Мариу Карвалью считает свой план единственным? Может быть, у вас тоже есть свои планы. Или он уверен, что, находясь далеко от Португалии, вы перестали думать о проведении очередных акций на родной земле?
— Я ему сообщу о наличии у меня двух разрабатываемых лично мной планов и предложу проинформировать меня, хотя бы в общих чертах, в чем заключается выдвигаемая им идея. Между прочим, Карвалью прав, высказывая опасения в отношении оппозиции. Мне тоже приходила в голову мысль о возможности проникновения агентов ПИДЕ в ряды оппозиции, проживающей в Бразилии. Каждый эмигрировавший из Португалии может выдать себя за демократа и оппозиционера. Поэтому предупреждаю вас, Аражарир, надо держать в строжайшей тайне даже сам факт получения этого письма от Мариу Карвалью. Не дай бог кто-нибудь пронюхает о нем, и вся задуманная нами операция провалится.
— Сеньор генерал, вы уже говорите о «нашей операции»?
— Да, да, в этом ничего нет странного. Видимо, у Карвалью появилась прекрасная идея, почему же ее не поддержать? Сегодня я тщательно отредактирую текст письма, который вы завтра рано утром отнесете на почту.
МАТУЗОЛЕЛЕ ТУБА ВЫЯСНЯЕТ ОТНОШЕНИЯ
— Так что ж, мистер Твидди, на этого Матузолеле Туба можно положиться? Я не имел серьезных дел с этими нигерами, хотя и работал в Бразилии. Там их полным-полно. Я могу говорить с ним откровенно? — спросил Уолтерс руководителя Африканского отдела ЦРУ.
— Меня удивляет ваш вопрос. О какой откровенности может идти речь? Мы давным-давно выбросили это словечко из лексикона. Матузолеле стоит «компании» ежемесячно 10 тысяч крузейро, и доверять ему можно в пределах этой суммы. Военному атташе несподручно встречаться с беглым генералом, вы дадите задание Тубе. Вам приходилось сталкиваться с этим Делгадо?
— Нет, Бронсон. Но, вероятно, он мало отличается от других генералов. По крайней мере тех, с кем мне приходилось сталкиваться.
— Падкие на деньги?
— Много амбиции и желания урвать как можно больше. Кстати, пришло донесение нашего осведомителя. Некто Родригу ди Абреу из Бразилии. Пишет, Делгадо крайне стеснен в деньгах. Считает каждый цент. Я встречусь с вашим Матузолелой, разработаю для него схему разговора, пусть он намекнет генералу о субсидиях.
— Неплохо. В мире все продается и все покупается. Если купим Делгадо, «компания» не обанкротится. Сколько может стоить португальский генерал? Пустяки.
— К тому же беглый генерал и сидящий на мели.
* * *
Начало 1963 года было одним из самых тяжелых периодов в жизни генерала Делгадо. После возвращения в Бразилию он столкнулся с очень большими материальными трудностями. Владелец фирмы «Сешташ Амарал» отказался от его услуг. Семья была не в состоянии оказывать ему помощь из Португалии. Небольшие сбережения, имевшиеся у Делгадо, кончились в марте. В кругах португальских эмигрантов, близких к генералу, стали замечать, что их «предводитель» находится в крайне подавленном настроении.
Приближалась третья годовщина с того момента, как Умберто Делгадо вступил на землю Бразилии, и к этой дате его друзья, португальские эмигранты, решили преподнести сюрприз своему «генералу без страха», объявив о решении руководства «Национального независимого движения» выплачивать ежемесячно президенту движения 30 тысяч крузейро. В свою очередь, один из членов руководства — Томе Фетейра, человек довольно состоятельный, дал торжественное обещание вносить в фонд генерала Умберто Делгадо еще 20 тысяч крузейро.
Делгадо продолжал заниматься всеми проблемами, связанными как с деятельностью «Национального независимого движения», так и с «дерзким планом», предложенным Мариу ди Карвалью. Так как Карвалью не сообщал никаких подробностей этого плана, участие генерала проявлялось в усилившемся потоке корреспонденции из Рио-де-Жанейро в Рим.
Делгадо предлагал Карвалью имена людей, на его взгляд, полезных при подготовке «планируемой» операции. Тот большей частью не только отвергал предложенные Делгадо кандидатуры, а старался во что бы то ни стало представить их в самом невыгодном свете, чтобы попытаться склонить генерала порвать с этими людьми.
Так он пытался опорочить профессора Руи Луиша Гомиша[7], одного из крупнейших португальских математиков, которого демократическая оппозиция выдвигала кандидатом на пост президента республики во время устроенных Салазаром «выборов» в 1951 году.
«Комитет, возглавляемый Гомишем, — писал Карвалью, — по моим данным, намеревается сделать Гомиша верховным руководителем оппозиции в изгнании, создав для этого организацию «Патриотический фронт», инспирированную коммунистами. По всему видно, они хотят распустить возглавляемое вами «Движение».
Все это от первого до последнего слова было ложью, преследовавшей одну цель: настроить Делгадо против остальных португальских политических эмигрантов, оградить его от их влияния.
К сожалению, после этих писем Делгадо проникался все большим доверием к Мариу ди Карвалью. 2 апреля он посылает в Рим документ, адресованный испанцу Альваресу дель Вайо, президенту «Испанского республиканского правительства в изгнании», в котором удостоверял, что Мариу ди Карвалью поручается представлять Умберто Делгадо на Международной конференции в защиту свобод в Испании, которая должна была проводиться в апреле в Риме. Так фактически Мариу ди Карвалью становится представителем Делгадо в Италии. Интересно отметить, что подобного же представителя Умберто Делгадо имел во Франции. Там на этой роли подвизался некий Мануэл да Силва Мартинш. Как потом стало известно, Мануэл да Силва Мартинш находился на службе ПИДЕ и одновременно работал на директора французской разведки «Рансеньман Женеро».
В среду, 18 апреля, в квартире генерала раздался телефонный звонок. Аражарир подняла трубку.
— Это телефон 358271? — спросил мужской голос.
— Да, сеньор.
— Будьте любезны, сеньорита, попросите к телефону генерала Умберто Делгадо.
— Простите, а кто это говорит?
— Я не могу вам сказать, так как звоню по личному вопросу и могу представиться только самому сеньору генералу.
— Подождите минутку, — попросила Аражарир и, прикрыв трубку рукой, обратилась к задумчиво шагавшему из угла в угол Делгадо: — Сеньор генерал, здесь какой-то мужчина спрашивает, не может ли он поговорить с вами по личному вопросу.
— Спросите, что ему нужно, Аражарир. Наверное, опять какой-нибудь сборщик пожертвований на благотворительные нужды. Мы сами скоро станем просить пожертвования.
— Вы слушаете меня, сеньор? — произнесла Аражарир. — Генерал спрашивает, по какому вопросу вы хотели с ним беседовать?
— Скажите генералу, что я представитель Холдена Роберто и хочу сегодня навестить сеньора Делгадо, если это возможно.
Аражарир опять обратилась к Умберто Делгадо:
— Сеньор генерал, это представитель какого-то Холдена Роберто. Он желал бы сегодня посетить вас.
— Холдена Роберто? Ответьте ему, что я с удовольствием встречусь с ним, но только после семи часов вечера. Вы же знаете, все дневные часы у меня заняты.
— Вы слушаете, сеньор? Генерал сможет принять вас сегодня в семь часов вечера. По-моему, он растаял от удовольствия, — улыбнулась Аражарир, положив трубку. — Он три раза сказал «спасибо», и, по-моему, он даже кланялся там, в телефонной будке. Сеньор генерал, а кто этот Холден Роберто?
— Видный африканский оппозиционер, о котором я недавно видел статью в одной из нью-йоркских газет.
— Сеньор генерал, но я должна в шесть часов уйти на собрание, я должна отнести бумаги руководству ННД.
— Ничего, милая Аражарир, ваше присутствие на этой встрече совершенно не обязательно.
— Я хотела бы приготовить вам и вашему гостю кофе.
— Я сам приготовлю кофе, так что не беспокойтесь.
Аражарир ушла, и ровно в семь часов — а надо сказать, генерал любил точность — явился мулат, отрекомендовавшийся представителем Холдена Роберто в Бразилии Матузолеле Тубой.
