кураторов. А в том, что Георгий не замедлит поделиться с ними, Рокотаев не сомневался. Один тот факт, что мальчика так быстро, едва он успел прибыть в Германию, «зацапали», свидетельствовал о его невысоком уме. Таким «кротом» можно было пожертвовать без сожаления. «Cпалился» на какой-нибудь бл…, ну и пусть послужит правому делу, со злорадством подумал Рокотаев. Правда, оставался нюанс, чтобы почта не просто была взята, а еще и попала этому Крицкому, который решил раньше времени, что получил право наслаждаться вольной жизнью на «Германщине». «Нет, мальчики, вы не с той конторой связались. Мы вам устроим веселые каникулы. До конца жизни будете помнить.»
Рокотаев набивал текст быстро, улыбаясь и напевая.
Сама директива софрмулировалась без затруднений : всего лишь несколько строчек о распоряжении перевести указанным ниже в приложении лицам, разумеется, с полными адресами, средств в долларах на указанные ими счета.
Доллары Рокотаев поставил сознательно, потому что расчеты в иной валюте, пусть и такой значимой, чем евро, всегда вызывали более пристальное внимание фискальных органов любой европейской страны, а уж таких, как Франция и Германия, в особенности.
Сочинение правдоподобной подписи требовало особой внимательности, но у Рокотаева хранилась не одна подобная директива и соорудить похожую было нетрудно. Он некоторое время колебался, но решил, что раскрытие подписывающего лица мало кому навредит. Наверняка, у «партнеров» набрался хороший банк данных образцов подписей. Да и годы правления алкоголика тоже не прошли для «партнеров» даром. К тому же, документ сочинялся с заведомой целью стать известным тем, к кому он в нормальных обстоятельствах попасть не мог. Рокотаев был уверен и в том, что оппоненты не слишком высоко оценивали нынешнюю Службу, утерявшую былую хватку, и не рассчитывали на быстрое раскрытие «крота». Наоборот, доверие к мальчику должно было повысить вероятность быстрого попадания важнейшей информации в нужные руки. Конечно, оставался риск переиграть и тут, но на стороне Рокотаева был быстрый темп проведения операции, не дававший времени задуматься над путями овладения секретами противника.
Итак, курьер был определен. Оставалось отдать распоряжение о выезде так, чтобы оно не шло от Рокотаева лично и даже не от представительства Службы в Германии. Для этого у Рокотаева был другой, сильнейший, аргумент, который надо было еще тонко пустить в ход. Рокотаев решил не форсировать события, а пока что закончить текущие занятия.
Список «агентов» он составил очень легко: взял личные данные на десятка три людей, вставших на консульский учет в посольстве бывшей «братской» Украины. Такие данные «братья» поставляли без особых угрызений совести. Просили только передавать наличными. Недорого – за три-четыре тысячи евро за одного человека. Если были данные об образовании – в виде копии диплома, иногда с заверенными переводами на немецкий -, удовлетворялись дополнительной тысячью. Еще одна тысяча шла на оплату сведений о банковском счете. Последние приходили до примитивности просто : перед выдачей новых паспортов «Незалежной» требовалось – в целях борьбы с коррупцией консульских работников – перевести оплату на счет посольства, и многие переводили со своих личных счетов. Именно эти счета и стоили той лишней тысячи. Особенно ценными были данные о месте работы. Для получения паспорта – и таков был порядок во всех «странах»-осколках развалившейся Державы – требовалось подать сведения о работе, и многие, не задумываясь, писали, вероятно из тщеславия, подробно о своих упехах. Некоторые, что было для Рокотаева совсем уже необъясниымым, даже вписывали служебные телефоны.
Но теперь Рокотаев совсем не жалел о потраченных, довольно внушительных, деньгах. Иногда удавалось, вместо траты денег, сводить дипработников «братской державы» на специфические представления. Они предпочитали шоу на Елисейских полях или Moulin Rouge. Билеты до Парижа часто списывались по графе «Представительские», а сами шоу и ресторан Рокотаев оплачивал из своих, что в целом обходилось дешевле покупки целиком «пакета сведений».
Также предлагали, совершенно не таясь, подобные услуги и в новоткрытом во Франкфурте, недалеко от Zeil, генконсульстве другой «великой» державы – Казахстана. Но Рокотаев решил пока не пользоваться их «помощью». Не только из-за того, что граждан Казахстана было слишком мало – большинство покинуло «землю предков» в начале 90-х и стали полноправными немецкими гражданами -, но и больше из-за того, что в отношении Казахстана не была сформулирована четкая политическая линия.
Рокотаев собрал в списке людей разных: по возрасту, месту происхождения. Но преимущество он отдавал тем, кто имел высшее образование, работал, имел семью. Особо он отмечал получивших высшее образование в Германии или США. Странным образом – «будто, кто за язык тянет, только дай выставиться», – недоумевал Рокотаев – несколько человек не удержались и выложили в пункте, где требовалось указать всего лишь семейное положение, подробные данные о своих семьях. С каким-то малоскрываемым удовольствием соискатели паспортов оставленной родины писали по-немецки имена своих немецких жен и мужей. «Вот идиоты. Таких только и посылать на подпольную работу», – веселился Рокотаев, вписывая очередного «агента» с его адресом и счетом. Злорадствуя, он писал и, выдерживая знакомые «партнерам» правила игры, краткое содержание задания, за которое переводили заслуженную премию.
За два часа список был готов. Всего вышло четыре листа. Рокотаев распечатал документ, проглядел его, заметил две опечатки в фамилиях, но, поскольку, ошибок в прочих данных не было, решил не переделывать. Запечатал его в пустой конверт, пришедший с диппочтой в Бонн. Затем стер все, что было «флэшке», запустил программу, сделанную для него специально Мишей, которая «чистила» – как это происходило, Рокотаев понимал смутно – оперативную память принтера. Для изготовления особых документов Рокотаев всегда пользовался компьютером без диска, создавая документ на «флэшке», и принтером, подключаемым только к этому компьютеру. Миша предлагал установить программу, чистившую память автоматически после завершения работы, но Рокотаев настоял на запуске им лично, вручную – для полной уверенности. Этот лэптоп он запирал в том же сейфе, где хранил особой важности документы.
Было уже девять вечера. Рокотаев позвонил по телефону – Валера откликнулся со своего поста.
Предстояло обдумать разговор с Генеральным. Необходимо было убедить его послать секретаря своим личным распоряжением, чтобы тот не догадался о характере задания. Для сопровождения – и в этом не было бы ничего подозрительного – годился Валера. Более сложная комбинация вырисовывалась впереди. Секретарь должен был встретиться – лично! – с Крицким и вручить ему только что изготовленный им, Рокотаевым, документ. Одновременно – приходилось рисковать, но выхода не было! – дать задание Дитмару на проверку факта телефонных контактов по установленным номерам.
В том, что документ тем или иным способом попадет к заинтересованным лицам, Рокотаев
