— Что подводит нас к теории участия Тедди, выдвинутой Сидом Форком, — сказала мэр.
Форк издал горловой звук, который привлек внимание всех находившихся в комнате.
— Это больше, чем теория.
Мэр с сомнением посмотрела на него.
— Ты считаешь, что Слоана убил Тедди?
— Не сомневаюсь. Убил в лифте и вышел из него в обличье водопроводчика. С ящиком для инструментов и все такое.
— Так что, когда ты найдешь Тедди и арестуешь его, он предстанет перед судом, так?
Пожатие плеч могло означать да, нет или может быть.
— И если он предстанет перед судом, — продолжила мэр, — на свет божий выплывет много забавных историй из давних дней обо мне, тебе, Тедди и Дикси. Куда как забавных вещей, которые многие забыли или никогда не знали. И уж они никак не сыграют мне на руку восьмого ноября.
— Если состоится суд, — уточнил Форк.
— Вы, хотите сказать, — вмешался Эдер, — если суд состоится до восьмого ноября.
— Вообще.
— Шеф говорит о чем-то ином, Джек, — бросил Винс.
— Я прекрасно понимаю.
— Я не сомневаюсь, что смогу найти Тедди, — сказал Форк, как бы размышляя вслух. — Или, может быть, он найдет меня. Но в любом случае, я совершенно уверен: он будет отчаянно сопротивляться аресту.
— Что значит, вы совершенно уверены, что пристрелите его при задержании, — мягким и совершенно равнодушным голосом заметил Эдер, словно отпуская реплику о погоде.
Его тон заставил Форка насторожиться.
— Никак это вас крепко беспокоит, судья?
Мягкость исчезла из интонации Эдера. Теперь звучал голос неподкупного юриста, хотя, как он сам считал, несколько чрезмерно напыщенный.
— Я никогда не был уверен, что предумышленное убийство может быть оправдано, совершено ли оно личностью или от имени государства.
— Никогда не слышала такой ахинеи, — пожала плечами Б.Д. Хаскинс.
— В первый раз услышали?
— Конечно. Послушайте. Вы с Винсом придумали эту комбинацию, этот план, запустили его в действие — и уже погибли два человека. Может, и три, если считать вашего приятеля в Ломпоке. Поэтому кончайте читать нравоучения. И если вы, ребята, хотите уносить ноги, милости просим. Это ваши дела. Конечно, мне и Сиду придется завершать то, что вы начали, потому что иным образом этого не остановить.
— Никоим образом, — сказал Форк.
— Может, я и ошибаюсь, — продолжала мэр, — но думаю, что единственный способ, с помощью которого вы сможете выпутаться из того, что заварили, или даже получить какое-то преимущество — и я говорю не о деньгах — это завершить то, что начали. В противном случае, на вашей совести будут три впустую загубленные жизни — и пусть даже вы сможете оправдаться, но мне как-то не верится, что это у вас получится. Вот поэтому, мистер Эдер, я и сказала, что вы несете ахинею.
Эдер, побагровев, опустил голову и уставился на гостиничный ковер, пока присутствующие не спускали с него глаз. Наконец, он поднял взгляд на Хаскинс и сказал:
— По тщательному размышлению, мэр, не могу не признать, что вы в чем-то правы.
Она глянула на Винса.
— Что это значит?
— Это значит, что мы остаемся в деле.
— Хорошо.
К пяти часам того же субботнего дня Джек Эдер и Келли Винс рассчитались в «Холлидей-инн» и послушно проследовали за Вирджинией Трис на второй этаж ее большого дома в викторианском стиле с четырнадцатью комнатами.
Ванная, размерами, самое малое, десять на тринадцать футов, разделяла их две спальни и вмещала очень старую шестифутовую колонку на металлических когтистых ножках, новую ванну, рукомойник с двумя рожками, унитаз со спускным бачком и такое количество полотенец, которого Эдеру не доводилось видеть даже в лучших отелях.
— Полотенца, — сказала Вирджиния, показывая на две большие стопки.
— Очень хорошо, — оценил Эдер.
Оставив ванную, они собрались в холле.
— Что вы, ребята, хотели бы на завтрак? — спросила она.
Эдер посмотрел на Винса, который ответил:
— Все, что угодно.
— Яичницу с ветчиной? — предложила она. — Кофе? Сок? Печенье или тосты? Может быть, дыню?
— Кофе, тосты и сок меня бы вполне устроили, — сказал Эдер.
— Меня тоже, — подтвердил Винс.
— Можете получить все, что желаете. Во всяком случае, поскольку вы платите… — Страшно смутившись, она не закончила предложение.
— Поскольку мы заговорили об арендной плате, — Винс вынул из кармана брюк незапечатанный конверт с фирменной маркой «Холлидей-инн» и протянул его Вирджинии Трис.
Она лишь заглянула в него, но не стала пересчитывать двадцать одну стодолларовую банкноту.
— Не слишком ли много?
— Отнюдь, учитывая то беспокойство, что мы вам доставляем, — вежливо возразил Эдер.
— О‘кей. Если вы так считаете… Они пришлись очень кстати.
— Мне было очень жаль услышать о вашем муже.
— Я тронута. Похороны в понедельник. Если вы не против, то милости просим. Вынос из морга Браннера, потому что Норм был не очень ревностным христианином. Из уважения к нему «Орел» весь понедельник будет закрыт. Хотя Сид Форк говорит, что я могла бы его и открыть. Но я не знаю. Мне это не кажется правильным. А что вы думаете?
Эдер ответил, что не сомневается — ей знать лучше.
— Телефон внизу в холле на маленьком столике у лестницы. В обе ваши комнаты я поставила по маленькому радиоприемнику, по ним вы можете слушать местные сводки новостей, а порой пробивается и станция Си-Би-Эс из Лос-Анжелеса. Хотя ТВ нету. Норм так и не поставил телевизора дома, потому что он купил тарелку и поставил ее в «Синем Орле», а до дома руки у него так и не дошли. По сути Норм ненавидел ТВ. Дайте-ка прикинуть… Что еще? Ох. Я чуть не забыла ключи от парадной двери. Они в ваших комнатах на столиках у кроватей. Можете приходить и уходить в любое время. Если захотите привести на ночь кого-нибудь из ваших друзей, пожалуйста. Всю неделю я прихожу домой не раньше часа ночи, а по субботам, вот как сегодня, только к половине третьего. Вот, собственно, и все правила.
Улыбнувшись, Эдер сказал, что, по его мнению, они не очень обременительны.
— Наверно, потому что я не очень смахиваю на настоящую хозяйку дома.
Винс сказал, что, как ему кажется, она идеальная хозяйка.
Кивнув в ответ на комплимент, Вирджиния Трис попыталась улыбнуться, не достигла в своем намерении больших успехов и внезапно вспомнила кое-что еще.
— Иисусе! Есть еще одно правило. Тут все оплетено проводами для защиты. Но поскольку вы пользуетесь только ключом от входной двери, все в порядке. Только не открывайте окон, потому что они тоже поставлены под защиту. Не знаю, обратили ли вы внимание, но повсюду, кроме чердака, стоят кондиционеры. Так что, если вы войдете в дом не через парадную дверь или по ошибке откроете окно, копы будут тут через три минуты, может, через четыре.
— Что очень успокаивает, — улыбнулся Эдер.
— Могу я, ребята, кое-что вас попросить?
Винс кивнул.
— Насколько серьезны ваши… ваши тревоги?
— На среднем уровне, — сказал Винс.
— Сид сказал, что вы сможете помочь ему поймать убийцу Норма. Это в самом деле так, или же Сид просто пудрил мне мозги, что он порой делает?
— Он не пудрил вам мозги, — заверил ее Винс.
— Хорошо, — кивнула Вирджиния Трис и через несколько минут повторила: — Хорошо.
В 5.35 того же самого субботнего вечера Эдер и Винс, стоя рядом с «Мерседесом», наблюдали, как к ним приближается четырехместное воздушное такси «Цессна», подскакивая на выщербленной взлетной дорожке поля, которое когда-то считалось муниципальным аэропортом Дюранго. От него остались только несколько выбитых полос, два ангара из мятого алюминия без крыш, две заржавевших бензозаправки, у которых кто-то стащил насосы, и терминал аэропорта — одноэтажное здание размерами примерно с бензозаправочную станцию, которое давно уже было разграблено.
— Все одно к одному, — заметил Эдер, глядя на Мерримена Дорра, который, заглушив двигатель, вылезал из «Цессны». — Первым делом в таких маленьких городках исчезает железнодорожный вокзал, потом приходит черед автобусной станции, и вот нас окружает призрак бывшего аэропорта.
— Ты уверен, что мне не стоит сопровождать тебя?
— Мне кажется, что Данни с трудом вынесет присутствие лишь одного из нас, — сказал Эдер.
— Не жди слишком многого, Джек.
— Не буду.
— Вообще ничего не жди.
— Я хочу лишь встретиться с единственной оставшейся у меня кровной родственницей.
Мерримен Дорр находился сейчас не дальше, чем в двадцати футах от «Мерседеса», и на нем была коричневая кожаная пилотская куртка, которая, на взгляд Винса, когда-то знавала лучшие времена. Кроме того, на нем были темные авиационные очки-«консервы», перчатки, ковбойские сапожки и синяя бейсбольная шапочка «Доджерсов». Приблизившись к ним, Дорр сказал:
