– В таком случае вы должны понимать, что это была самооборона.
– Два трупа, господин эксперт, – хладнокровно напомнил ван Лерберг, – это очень много. И еще вы забыли рассказать о третьем человеке, который там тоже был.
– Был, – согласился Дронго, – третьим был помощник еврокомиссара господин Жильсон. Он и координировал действия обоих убийц. Я думаю, что именно его номер телефона записан на том аппарате, который вы у меня забрали.
– Приехали, – напомнил полицейский, заменивший водителя, также доставая свое оружие.
– Выходите, – приказал комиссар, толкая Дронго в бок, – если бы вы только знали, сколько неприятностей вы всем нам доставили.
Дронго вышел из салона машины. Комиссар полиции и его сотрудник вышли следом. У обоих в руках были пистолеты.
– Входите в дом, – приказал ван Лерберг.
Дронго усмехнулся и прошел к дому. Дверь почти сразу открылась. На пороге стоял уже знакомый высокий человек. Он неприятно усмехнулся.
– Все-таки мы снова встретились, господин эксперт. Я даже не мог представить себе, что вы такой живучий.
Это был Жильсон, который посторонился, пропуская их в дом.
Дронго покачал головой.
– Похоже, что мы с вами обречены на встречи, – сказал он, обращаясь к Жильсону.
– Я думаю, что вы понимаете, как мне неприятны эти встречи, – спросил помощник еврокомиссара.
Они вошли в дом, поднялись на второй этаж. В большой просторной комнате стояло несколько стульев и большой массивный стол.
– Можете садиться, – разрешил комиссар, показывая на один из стульев.
Дронго прошел и уселся на стул, стоявший у окна. Окна были закрыты тяжелыми массивными решетками, которые просто так невозможно было выбить. Он машинально это отметил. Комиссар ван Лерберг что-то тихо приказал полицейскому Теофилу, и тот, согласно кивнув, вышел из комнаты. Они остались втроем вместе с Жильсоном.
– Что дальше? – поинтересовался Дронго. – Неужели вы привезли меня сюда, чтобы познакомить с местным гостеприимством?
– Помолчите, – приказал комиссар, – понимаю, что вы удивлены, но не нужно так нервничать. Мы пока ничего не решили в отношении вас.
– Я не удивлен, комиссар, – возразил Дронго, – я еще вчера начал понимать, что у этой организации должны быть свои информаторы в полиции. И свои люди. Откуда у убийцы карточка-ключ от моего номера? Каким образом убийца узнавал обо всех моих передвижениях? Ваше настойчивое желание, чтобы я уехал… Наконец, я мог догадаться еще и по тому, как вы все время говорили со мной, так и не прислав людей на помощь, даже после того как я попросил. А ведь ваши люди были на первом этаже и могли просто спуститься вниз. Там было человек шесть ваших полицейских. И им достаточно было секунд десять, чтобы спуститься вниз. Но они так и не появлялись, пока я не сказал об этом следователю. И только тогда вы вынужденно послали своих людей. И еще я обратил внимание, как вы выхватили телефон убитого Тейтгата у следователя, словно опасаясь оставлять ему этот аппарат. Ну и, наконец, самое главное. У меня в номере были установлены видеокамеры, и, когда я вышел из комнаты, ваши люди должны были сразу вам сообщить. Но вы слишком медлили, даже не пытаясь меня найти. А ведь достаточно было просто спуститься вниз.
– Не нужно выглядеть таким умным после проигрыша, – отмахнулся комиссар, – вы ничего не поняли и ничего не знали. Иначе не поехали бы со мной в одной машине и не доверились бы мне, когда я даже поменял своего водителя. Хватит. Я уже наслушался вашей болтовни. Помолчите.
– А если он говорит правду? – спросил Жильсон. – И он действительно все давно понял. Что будете делать тогда, господин комиссар?
– Он уже никому и ничего не расскажет, – возразил комиссар.
– Это уже не вам решать, господин комиссар, – напомнил Жильсон, – после того как вы привезли его сюда, все поменялось. Вы должны понимать, что теперь будете решать не вы.
Дронго не совсем понимал, о чем они говорят, но прислушивался, пытаясь осознать, что именно они будут делать. И решил, что пора вмешаться.
– Я уже понял, что вы члены одной фашиствующей организации, – сказал он, – и, конечно, вместе продумали взрыв бомбы в отеле. Я даже думаю, что именно с вашего согласия этот террористический акт и был совершен. К сожалению, так бывает всегда. Чтобы совершать успешный акт с подобным размахом, нужна соответствующая поддержка компетентных органов.
– Мы не фашисты, – возразил Жильсон, – мы всего лишь последние защитники Европы. Если хотите, мы оппоненты той Европы, которую пытаются строить наши либералы и социалисты.
– Мы всего лишь «чистильщики» Европы, – добавил комиссар, – и не нужно блефовать, что вы все знали заранее.
– Знал, господин комиссар. И про вас тоже догадался. Еще когда господин Жильсон сказал, как именно раскроют это преступление, я понял, что без сотрудников полиции здесь не обойдется. Трудно определить, кто виноват еще до того, как закончилось расследование.
– Вы слишком много болтали, господин Жильсон, – разозлился комиссар, – нужно научиться держать язык за зубами.
– Ну, и теперь самое важное, – сказал Дронго, – вы можете мне не поверить, но я успел позвонить в Интерпол и сообщить о том, что меня увозит комиссар ван Лерберг, которому я не очень доверяю.
Жильсон взглянул на комиссара.
– Он блефует, – усмехнулся ван Лерберг, – он глупо блефует, понимая, что ничего другого ему не остается. Он уже один раз обманул вас с этим убитым, сообщив, что он жив. Так и сейчас он блефует.
– У меня в кармане телефон, – сказал Дронго, – я сейчас его осторожно достану. И вы увидите номер, по которому я звонил за минуту до того, как вы вошли в мою комнату.
Жильсон шагнул к нему.
– Дайте ваш телефон, – потребовал он.
– Дайте мне, – зло перебил его комиссар, буквально оттолкнув Жильсона.
Дронго медленно вытащил свой телефон. Жильсон испуганно отшатнулся.
– Не беспокойтесь, – сказал Дронго, – это обычный аппарат. Я не Джеймс Бонд, у которого в телефонах или в часах вмонтированы хитрые устройства.
Он протянул свой телефон комиссару. Тот взял аппарат, просматривая запись исходящих звонков. Затем поднял глаза на Дронго. Ничего не сказал, только глаза начали наливаться кровью. Было заметно, как он нервничает.
– Две тройки – это код Франции, – любезно объяснил Дронго, – а четверка – это код Лиона, если вы не знаете. Или знаете…
Комиссар молчал, кусая губы.
– Убедились? – спросил Дронго.
– Я вижу, что вы звонили в Лион, – наконец сказал ван Лерберг, – но это ничего не доказывает.
– И вы прекрасно знаете, что именно в Лионе находится штаб-квартира Интерпола, – напомнил Дронго.
– Он вас раскрыл, комиссар, – удовлетворенно произнес Жильсон. – И еще вы были недовольны нашей встречей. Вы тоже ошибались, господин комиссар. И слишком много с ним разговаривали. Похоже, что мы все одинаково его недооценили.
– Он блефует, – упрямо повторил ван Лерберг, – он не мог ничего знать.
– А если он сообщил и сейчас нас уже ищут? – поинтересовался Жильсон. – Тогда они легко найдут и нас, и этот дом.
– Не нужно заранее сдаваться, господин Жильсон, – мрачно посоветовал комиссар, – еще ничего не известно. Может, он звонил кому-то из своих друзей, чтобы похвастаться своими успехами. Или просто своей знакомой. Не нужно сразу предполагать худшее.
– С этим типом нужно предполагать все, что угодно, – закричал, теряя терпение Жильсон, – вас просили обеспечить нашу безопасность, а вы привезли сюда этого эксперта, который убил двоих наших лучших людей, и подставили всю организацию.
– Второго застрелили мои люди, – напомнил комиссар, – и только потому, что ваш кретин слишком медлил, осматривая помещения. И вообще эти два идиота оказались абсолютными дилетантами.
Дронго, поняв, что комиссар ругается, решил усилить этот конфликт и сказал:
– Можете позвонить по этому номеру и убедиться, что я звонил в Интерпол. Если, конечно, вы мне не верите.
– Замолчите, – рявкнул комиссар, – замолчите и ничего больше не говорите.
– Теперь у нас действительно большие проблемы, комиссар, – заключил Жильсон. – Зачем нужно было его сюда привозить?
– А что, нужно было сразу отвезти его к заместителю генерального прокурора, чтобы он рассказал там про вас, – прохрипел комиссар, уже теряя всякое терпение, – чтобы вас сразу арестовали?
– Вы могли пристрелить его по дороге сюда, – уже успокаиваясь, сказал Жильсон.
– Правильно. В своей полицейской машине, – разозлился ван Лерберг. – Интересно, кто бы мне поверил после этого, что у меня случайно выстрелил пистолет? Мне бы сразу дали пожизненный срок за убийство эксперта. И все сразу поняли бы, почему я оставил своего водителя и взял Теофила, с которым работаю много лет.
– Теперь нужно решать, что делать, – вздохнул Жильсон, – я лично ничего не могу решить. Давайте позвоним и посоветуемся. У нас нет иного выхода.
