— Спроси его — есть ли у него оружие? — сказал Суэггер.
Пожилая женщина узнала слово, сказанное по-английски и затрясла головой ещё до того, как Рейли перевела.
— Они спрашивают — не вызвать ли полицию?
Боб задумался.
— Я думаю, это лишь осложнит ситуацию. Ладно, поблагодари его. Мы пойдём к машине, я пока буду думать.
Они с видимой беззаботностью пошли к машине сквозь тихую русскую ночь. Множество звёзд заполняло ночное небо, мягкий ветер шелестел листвой, практически нигде не было света. Влажный летний воздух был полон звуками птиц непонятного вида и местоположения.
— Я боюсь, — призналась Рейли. — Может, нам стоило вызвать полицию?
— Смотри, что мы сделаем. Мы тронемся и будем смотреть, поедут ли они за нами. Если да, я прибавлю газу, оторвусь от них и высажу тебя в пригороде. Тарелку ты заберёшь, потом направишься на станцию железной дороги и на первом поезде вернёшься в Ивано-Франковск, где заселишься в другой отель. В «Надю» не возвращайся. Тем временем я покатаюсь и постараюсь встретить их снова. Думаю, это будет нетрудно. Выясню их намерения и поведу их за город. Там я избавлюсь от них, потом я позвоню тебе и мы решим, как поступим дальше — исходя из того, где я на тот момент буду. Эти игры требуют терпения, так что не волнуйся, если я не позвоню прямо сразу же.
— Боб, я не могу позволить тебе так поступить. Это неправильно. Это моя история.
— Кэти, эти игры слишком трудные, чтобы играть в одиночку. Я не могу одновременно заботиться о тебе и предпринимать действия в таких обстоятельствах. Это будет лучшим вариантом, поверь мне. Эту часть леса я знаю.
Они сели в машину, завели двигатель и тронулись.
— Если что-то случится — сползай на пол и свернись. Не знаю, чем всё кончится, но полагаю, что так будет безопаснее всего. Подтяни колени к голове. Лучше тебя так подстрелят, чем в голову.
— Ты раньше попадал в такие ситуации?
— В перестрелке каждый раз — как первый.
— Это обнадёживает…
Они ехали на небольшой скорости от одного пятна света редких уличных фонарей до другого, обруливая самые страшные ямы и игнорируя более обыденные.
— Он идёт за нами. Фары выключены, но он слишком приблизился, так что я вижу его габариты. Неаккуратный, как я и говорил.
Они свернули за угол и встали на светофоре. Впереди было ещё две мили по пригороду Коломыи.
— Если он намеревается что-то сделать, он сделает это сейчас, — сказал Боб.
Сигнал светофора сменился, и через несколько кварталов яркая иллюминация центра города затмила небо.
— Он фары зажёг, — заметил Боб.
— Отлично, — ответила Рейли. — Скажи мне, что ничего не произойдёт.
— К несчастью, произойдёт. Теперь — пожалуйста, сползи вниз. Дело дошло до стрельбы.
Она нырнула вниз как раз в тот момент, как следовавший за ними «Мерседес» сократил разрыв и теперь обходил их с утопленной в пол педалью, чтобы расстрелять слева. Его амортизаторы скрипнули от ускорения, «Мерседес» присел на задние колёса от ускорения и поравнялся с «Шеви» Боба.
С пассажирской стороны показался ствол АК-74.
Москва Расследование Крулова Уилл Френч, репортёр
Архив Президиума Российской Федерации — ничего.
Государственны архив Российской Федерации — ничего.
Российский государственный архив литературы и искусства — ничего.
Российский государственный военный архив — ничего.
Центр хранения и изучения документальных коллекций — ничего.
Центральный музей вооружённых сил — ничего.
Ни чёрта нет. Куда он мог скрыться? Где был Василий Крулов?
Сведения о нём были стёрты, это ясно. Уилл Френч из «Вашингтон Пост» знал, что в русских архивах такое случалось постоянно — и иногда по самым банальным причинам. Бюджетные урезания, скандалы с персоналом в архивах, беспорядочная природа советской и позднее — российской бюрократии, хаос чисток и войны, а также послевоенной пост-сталинской эпохи и борьбы за власть… Было вполне возможно, что Василий Крулов исчез по вполне невинным причинам, будучи одним из многих тысяч, а может и десятков или сотен тысяч.
Но Уилл не мог на этом успокоиться. Как и его жена, Рейли, он не был одержим тщеславием, планом, надеждой или местом говорящей головы на вашингтонском телевидении. Им двигало любопытство. Кто, что, где, когда, почему? Эти пять вопросов были ключевыми в его деле. Старая школа или как угодно ещё — но его упорная искренность создала ему роскошную репутацию и принесла Пулитцеровскую премию за документирование невыносимых условий, в которых «демонтировались» корабли на берегу Индийского океана — сотни людей погибали, не доживая до тридцати лет, поскольку дышали асбестом во время распила огромных корабельных корпусов за ничтожные деньги.
Теперь же — не ради «Пост», а ради куда как более грозной силы, нежели любая возможная сила в журналистике — своей жены (также легендарной, но об этом потом) — он искал ответы на те же пять вопросов касательно товарища Крулова, который упоминался во множестве военных историй: всегда героический, но никогда на первом плане, а после войны упоминавшийся лишь случайно и затем вообще исчезнувший — словно огромный корабль, распиленный стаей потных оборванцев в набедренных повязках на множество неотслеживаемых частей.
Он обращался во все архивы, звонил многим старикам — и старым американским корреспондентам, и отставным политикам советской эры — и не узнал ничего стоящего.
«А, этот? Он был весьма весомой силой. Что с ним случилось? Вы знаете?»
Он работал с Интернетом, влезая в некоторые малоизвестные базы данных. ОН обращался к источникам в американских, британских, французских и австралийских разведывательных службах — всех, кто зарекомендовал себя активностью в Холодной войне. Но — нет, это было слишком давно… всё забылось и слишком много всякого иного произошло.
Так что теперь он стоял в начале последнего акта. Это будет ему стоить, на это требовались средства.
«Уилл», — сказал он себе. «Ты сделал достаточно. Не лезь туда. Ты даже не знаешь, что собираешься отыскать. Что ты ей скажешь, если и это не сработает?»
Однако, посмотреть в лицо такой реальности он не смог. Музыка пяти вопросов — этих столпов журналистской чести — звучала в его мозгу: соблазняющая, манящая, неизбежная, восторженная.
Нырнув в ноутбук, он залез в свой кабинет «Банка Америки» и перевёл десять тысяч долларов со своего — то есть, их — накопительного счёта в московский банк.
Всё до пенни, что лежало на образование младшей дочери.
Вполне возможно, что общественный колледж ей понравится.
Карпаты. Над Яремче Середина июля 1944 года
Патрули подбирались всё ближе. Иногда они проходили выше, иногда — ниже. Некоторые были очень агрессивными: передвигались с шумом и изображали миссию высочайшей важности, а другие, наоборот, двигались и охотились очень тихо, с большим знанием леса. Кто-то ходил кругами, кто-то шёл сверху вниз. Что если патрули тайно оставляли за собой кого-то? Что если они расставляли тихие, скрытые засады? А если они ставят ловушки с заточенными кольями или падающими валунами? И, что хуже всего — не оставляют ли они снайперов?
Боясь уходить далеко, они не могли искать грибы без крайней осмотрительности, что имело свои психологические и пищевые эффекты. Они выживали на грани возможного — так и шли дни.
— Крестьянин вернётся, — настаивала она. — Он принесёт винтовку, ты с ним уйдёшь дальше в горы, где пока безопасно. Красная армия освободит Украину, вы спасётесь.
— А с Петровой что станет?
— Если он добудет винтовку, я спущусь с горы и доберусь до Ивано-Франковска, там найду позицию для выстрела. Если я и не убью Грёдля, то буду убивать немцев, пока они не убьют меня. Я умру смертью снайпера, как и многие до меня.
— Ты заблуждаешься, сержант Петрова. Крестьянин, очевидно, мёртв. Нам повезло, что он под пытками нас не сдал. Он не вернётся. Винтовки нет. А нас найдут сербы, и тот араб будет нас пытать — причём тебя куда как усерднее, нежели меня.
— Крестьянин достаточно пронырлив.
— Надеюсь на это. Но смотри правде в глаза: ему крышка.
И верно, где он? Поймали ли его в Яремче во время поиска винтовки? От него не было никаких сигналов. Может быть, он просто ушёл, использовав свои навыки выживания и скрывания, оставив их? Нет, он бы так не поступил! Крестьянин был сильным мужчиной и не поддался бы малодушным соблазнам. Она не могла поверить, что с ним покончено.
Яремче. Подвал гостиницы
Вопросы того, какое вино подходит к какому блюду, были сейчас далеки от капитана Салида. Он жаждал вернуться к ним — в интереснейший винный погреб, к скрывающимся там сокровищам и к французскому справочнику о винах долины Луары, изданному в 1833 году. Чтобы понимать настоящее и видеть будущее, нужно знать прошлое. Но сейчас у него было другое дело.
