А потом к нам подошел американский пилот, сорокачетырехлетний ветеран в фуражке времен Второй мировой войны. Звали его Билл Виатт.
— Кто летит с Виаттом? — спросил он.
Вождь Акомоло, его переводчик, личный помощник и один из сотрудников Дженаро последовали за пилотом, предварительно пожав нам руки. Мы расставались с вождем на три недели, но договорились, что он будет звонить каждый вечер.
Появился южноафриканец, высокий, тощий, с аккуратно подстриженными усиками, черноволосый, по фамилии Вейл. Декко со своей командой направился ко второму вертолету. У лесенки он повернулся и помахал нам рукой. Мы помахали в ответ. Вождь Акомоло, перед тем как подняться в вертолет, также обернулся и помахал нам. Золотая оправа его очков блеснула на солнце. Мы подняли руки, прощаясь с ним, а Дженаро озабоченно взглянул на часы.
— Они едва успели.
Доктор Диокаду заметно нервничал.
— Должен признаться, я не уверен, что они смогут справиться сами.
— Ну что вы, док, они же кандидаты, — ответил Шартелль. — Эти ребята должны рассчитывать только на себя. Мы можем планировать их выступления, писать им речи, обеспечивать транспорт и слушателей, но не подниматься на трибуну и произносить за них речи. Это они должны делать сами.
— Они справятся, — уверенно заявил Дженаро.
Специальная посылка с тысячью значков с надписью «Я ЗА АКО» прибыла в среду утром из Нью-Йорка авиапочтой первого класса. Пятьсот штук мы пересыпали в пустую жестянку из-под бисквита, поехали в магазин вдовы Клод, завернули жестянку в бумагу и перевязали красивой лентой. Мы также упросили вдову продать нам ящик коньяка для Иля по оптовой цене.
— С такой торговлей я не смогу содержать тебя, дорогой, — улыбнулась вдова.
— Но, дорогая, ты же знаешь, что теперь я буду заботиться о тебе.
— Авантюрист, — последовало в ответ.
Шартелль нежно поцеловал ее, прижал к груди. Вдова просияла.
Коньяк мы купили по совету Дженаро: "В здешних местах, приезжая в гости, принято привозить подарок, как бы бедны вы ни были. Обычно это орех кола, но вы должны привезти что-то особенное. К примеру значки, а коньяк укажет на вашу высокую оценку его вкуса. Бог знает, что он даст вам взамен, может, пару девочек лет тринадцати. Или мальчиков. По традиции, ответный подарок будет в три-четыре раза дороже. Скорее всего, он завалит «хамбер» пивом.
Обахма мне не приглянулась. Дома и хижины, покрытые ржавым железом. Шоссе петляло между ними, поворачивая направо и налево без всякой на то причины, если не считать, что кто-то нарочно строил дома на проезжей части, чтобы добавить лишний поворот. В обе стороны уходили пыльные, немощеные переулки. На крышах магазинов надрывались динамики «Радио Альбертии». Люди, одетые более небрежно, чем в Барканду или Убондо, занимались своими делами. Некоторые сидели на солнце и глазели по сторонам. Другие спали в тени, свернувшись калачиком. Дженаро сбавил скорость. Несколько молодых парней приветствовали его криком, он что-то прокричал в ответ и бросил им пачку сигарет.
Дворец Иля Обахмы находился на окраине города и тоже не представлял собой ничего особенного, если не считать, что его окружала высокая красная стена, протянувшаяся вдоль дороги на добрых два квартала. Ее построили еще до прибытия португальцев. «Ягуар» въехал в открытые ворота, охраняемые альбертийцами, одетыми в подобие военной формы. Они встретили Дженаро улыбками и приветственными взмахами рук. По большому двору бродили люди, козы, куры. Дворец, одноэтажное здание с множеством пристроек, находился в глубине. Вокруг дворца тянулась веранда. Крыша над ней покоилась на резных столбах. Правда, кое-где вместо резных столбов стояли гладкие, а в некоторых местах отсутствовали и таковые. Уильям поставил машину рядом с «ягуаром» Дженаро. Тот кликнул какого-то парнишку, что-то ему сказал. Паренек поднял с земли палку и прыгнул в «ягуар», свирепо оглядываясь в поисках врага. Дженаро дал ему шиллинг и подошел к нам.
— Если повезет, к моему возвращению колеса будут на месте. Вы обратили внимание на снятые столбы?
— Да.
— Сыновья Иля. Продают их туристам. Народное творчество. Выручают до трехсот фунтов за каждый. А теперь крыша грозит рухнуть. Иль предупредил, что отрубит руку тому, кто посмеет украсть еще один столб.
Уильям вытащил из багажника ящик коньяка и коробку со значками. Уговорил одного из праздношатающихся помочь ему с коробкой. Коньяк он нес сам. Собравшаяся толпа ожидала, что же будет дальше. Все это напоминало мне маленький город, в котором наиболее знаменательным событием являлось прохождение грузового поезда в четыре часа шестнадцать минут пополудни. Каждый день он проскакивал город, не останавливаясь, но всегда был шанс, что такое случится.
Дженаро проталкивался сквозь толпу, не обращая внимания на просьбы мальчишек поделиться с ними одной-двумя монетками. Шартелль, однако, раздал всю мелочь. Дженаро вел нас сквозь лабиринт открытых дверей, окон, скучающих рук, лиц, тел. Толпа следовала на почтительном расстоянии, все еще предвкушая что-то удивительное. Затем заговорили барабаны. Дженаро остановился, огляделся, подозвал к себе одного из бездельников. Что-то спросил, внимательно выслушал ответ. Барабаны не смолкали. Дженаро дал бездельнику шиллинг и повернулся к нам.
— Я спросил его о барабанах. Я же не получил такого музыкального образования, как Диокаду. Барабаны говорят: «Они прибыли из Убондо, вождь Слова и два его Белых друга. Они прибыли, чтобы засвидетельствовать почтение Илю Обахмы, могущественнейшему из правителей», и так далее. Реклама Илю и приказ оставить в покое наши машины.
Дженаро двинулся дальше под взглядом Шартелля «Ого-го!» и «Однако, Пит», и вскоре мы оказались у двери, рядом с которой за маленьким столом сидел высокий юноша. Дженаро приветствовал его по-английски.
— Привет, принц.
— Привет, Джимми.
— Старик нас ждет?
— Проходите. У него два просителя, но он с ними скоро закончит.
— Принц Арондо… Мистер Шартелль и мистер Апшоу.
Мы пожали руку принцу, одетому в белую рубашку, брюки из легкой ткани и сандалии на босу ногу. Создавалось впечатление, что ему совсем и не жарко. Он оглядел нас и сказал, что рад познакомиться. Мы прошли в комнату за дверью. Уильям и носильщик коробки — следом за нами. Носильщик поставил коробку на пол и улизнул. Уильям распростерся на полу, выставив перед собой ящик коньяка. Дженаро вздохнул, расстелил носовой платок, опустился на него коленями, одновременно коснувшись лбом пола. Шартелль снял шляпу. Я улыбнулся.
Иль сидел на стуле с высокой спинкой за письменным столом на небольшом возвышении, таком же, как и в банкетном зале Акомоло. Важно кивнув нам, он вновь обратил внимание на двух мужчин, лежащих на полу у стола. Он был в той же соломенной шляпе, что и в Убондо, но, похоже, сменил перо. Дженаро встал, сложил платок, вытер лицо.
— Они спорят из-за скота. Кто-то украл пару коров.
Иль вынес решение. Говорил он тихо, мне показалось, скучал. Двое быстро поднялись, попятились от стола, едва не столкнувшись с нами. Дженаро ногой толкнул Уильяма. Наш шофер вскочил и вслед за двумя просителями вылетел за дверь. Старик, что шел в Убондо с золотым посохом, клевал носом на стуле справа от стола. Позади Иля, на скамье, сидели мальчишки в белых одеяниях. Они молчали, но ерзали и переглядывались, совсем как посыльные в американском сенате в скучный августовский день.
Комната была больше, чем показалось мне с первого взгляда. Но до Иля мы дошли быстрее, чем до сэра Чарльза Блэкуэлдера. Вдоль стен сидели старики-альбертийцы и смотрели на нас в надежде, что кто-нибудь споткнется и упадет, и им будет о чем посудачить.
Иль указал нам на три стула перед столом. Рукопожатий протокол встречи не предусматривал.
— Добро пожаловать, вождь Дженаро. Надеюсь, вы в полном здравии. Желаю того же мистеру Шартеллю и мистеру Апшоу.
— Я уверен, что Иль Обахмы не может пожаловаться на здоровье, так же, как и мои друзья, — ответил Дженаро.
— Так что вы мне принесли? — Иль говорил с сильным акцентом, медленно, словно переводил с диалекта на английский.
— Сущие пустяки, Иль Обахмы. Нам стыдно предлагать их, но они в двух коробках на полу.
Иль поднял руку и указал на коробки. Мальчишки сорвались со скамьи, бросились к коробкам, перенесли их на стол.
— Откройте их. — приказал Иль.
Первым делом они занялись ящиком коньяка. Разорвали бумагу. Ящик оказался деревянным, поэтому им пришлось искать молоток, чтобы вскрыть его. Наконец, они достали одну бутылку и передали Илю. Тот надел очки и внимательно изучил этикетку.
— Вы очень добры, — кивнул он.
Вскрыли жестянку. Иль взял значок, осмотрел его. Снова улыбнулся. В тот день он был в синей ordana. Он закрепил значок на груди. «Оооох, аааах», — вздохнули мальчишки. Иль дал по значку каждому, и они умчались, чтобы похвастаться перед остальными. Иль что-то сказал старику с золотым посохом. Тот на мгновение проснулся, стукнул посохом об пол, прокричал какие-то слова сидящим у стен. Те потянулись к Илю, один за другим падали перед ним ниц, получали значок из его рук. Кто-то перевел надпись «Я ЗА АКО». Улыбаясь, они вновь расселись вдоль стен, ожидая продолжения спектакля.
