– Насколько я слышал, в то время был настоящий хаос. Что не уничтожили нацисты, взорвали Советы. Не думаю, что тогда публиковались телефонные справочники… – Он запнулся.
– В чем дело? – спросила Алекс.
– Если не ошибаюсь… – Он нагнулся и внимательно изучил справочники времен войны. – Да, вот оно. Последний справочник выпущен в 1943 году, а вновь их начали выпускать лишь в 1947-м. Вот что вам нужно.
Он протянул руку и вытащил толстую брошюру в бумажном переплете. На титульной странице была написано: «Potßzet – Magyar Postavezérigazgatosag – 1945». Надпись была сделана от руки.
– Это телефонный справочник 1945 года? – обрадовалась Алекс.
– Не совсем. Это справочник внесенных изменений. – Он быстро пролистал тонкие страницы. – Поскольку в 1945-м телефонный справочник не выходил, был издан перечень изменений к предыдущему изданию. Таким образом, не нужно было выпускать новую книгу. Людям надо было лишь заглянуть сюда, чтобы проверить, не изменился ли номер телефона.
Он открыл на букве «Б», потом «К».
– Опять никаких упоминаний… но если я не ошибаюсь… – Он перевернул написанную от руки обложку. – Эта вышла позже. После справочника. Это издание самого конца войны, когда страну оккупировали фашисты.
– Значит, если фабрику захватили фашисты, – продолжила Алекс, – и узнали, что ее владельцы евреи…
– Именно. – Собеседник провел пальцем вниз по списку из двух колонок. – Тогда фабрику конфисковали – возможно, продали арийской семье.
Заглядывая ему через плечо, Алекс стала читать вместе с ним. Все было написано от руки, но довольно разборчиво. Где-то посередине она увидела: 43632. Связь со старой компанией Блауэров едва ли прослеживалась, но номер был тот же. За ним шли несколько слов на венгерском.
– Что тут написано? – спросила Алекс.
– Сказано: «см. Вильмош». Скорее всего, еще какая-то компания. – Он вновь вытянул справочник за 1943 год. – «Гуми» – значит резина, но они могли заниматься и кожей. Возможно, фашисты позволили им экспроприировать эту фабрику.
Он оторвал взгляд от справочника.
– Itt van! – кивнул он. – Это значит «Эврика!»
Он передал справочник Алекс и показал статью «Вильмош Гуми».
– Интересно, эта фабрика до сих пор существует? Если да, то, возможно, там знают, что случилось с Блауэрами или Коганами. Конечно, если именно им досталась старая фабрика Блауэров.
Молодой человек вернулся к столу и внимательно просмотрел «Желтые страницы» за текущий год. Он покачал головой.
– Ничего. Ни единого упоминания о фабрике Вильмош. Я везде проверил. И на «резину», и на «кожу» – по всем рубрикам, имеющим хоть отдаленное отношение к бизнесу такого рода.
– Давайте проверим «Белые страницы». – Алекс схватила справочник и открыла на букву «В». – Смотрите! Есть!
Там была единственная статья.
Мужчина прочитал вслух.
– Вильмош Жужи, улица Кезрактар, 22, телефон 2174801. – Он взглянул на Алекс и улыбнулся. – Ее зовут Жужи. Думаю, по-английски это Сьюзан, я прав?
Когда Алекс шла по набережной Дуная с зажатым в руке адресом госпожи Вильмош, дул сильный ветер.
Она подняла глаза на вершину холма справа и увидела гигантскую статую женщины с высоко поднятыми руками, в которых было что-то, напоминающее перо размером с дом. А может, то была оливковая ветвь или лавровый венок – символ победы.
Она нажала на кнопку домофона против фамилии «Вильмош» и отошла, ожидая ответа.
– Да? – ответил тот же голос, что и по телефону.
– Госпожа Вильмош, это Алекс Пейтон. Я вам звонила. – Алекс не успела ничего больше сказать, как что-то зажужжало и продолжало жужжать, пока лифт не доставил Алекс на площадку третьего этажа.
В дверном проеме стояла пожилая женщина в домашних тапочках и халате. Одной рукой она придерживала открытую дверь, а другой делала приглашающий жест. Под глазами у нее залегли темные круги. Она выглядела уставшей. Но голос был бодрым.
– Здравствуйте, здравствуйте! Входите.
– Благодарю вас. – Алекс пожала ей руку. Рука была крохотной, а рукопожатие слабым. – Вы не против, если мы будем говорить по-английски?
– О, вы американка! – Глаза женщины загорелись. – Да, конечно, по-английски. Так еще лучше. Пожалуйста. Входите. – Она говорила по-английски с сильным акцентом. – Садитесь, пожалуйста. Чувствуйте себя как дома. – Она небрежно махнула рукой, усаживаясь сама в ветхое кресло.
В маленькой однокомнатной квартирке пахло плесенью. Из мебели имелось лишь старое кресло и кровать. На полу лежал вытертый восточный ковер.
Алекс села на низкую кровать, накрытую изношенным вязаным покрывалом.
– Извините, пожалуйста, за обстановку. – Госпожа Вильмош чуть повела плечами. – Это совсем не то, что я когда-то имела. До того, как все забрали коммунисты.
Она слегка махнула рукой.
Алекс заметила, что, несмотря на скромную обстановку, несмотря на бедность, в этой женщине была заметна утонченность. Она сидела прямо, держалась величественно, уверенно. Волосы у нее блестели. Алекс присмотрелась внимательнее и увидела, что госпожа Вильмош носит тоненькую сеточку для волос, в которую вплетены крохотные разноцветные камешки.
– Это досталось мне от матери. – Она указала на черно-белую фотографию в рамке на столе, справа от Алекс. – Она была красавицей, верно?
Женщина на снимке была в свободно ниспадающем платье девятнадцатого века и в сверкающей диадеме. Она стояла в окружении греческих колонн и декоративных растений.
– Этот снимок сделан у нашего загородного дома в Мишкольце. – объяснила Жужи. – Он, конечно, уже старый. Как и все здесь, включая меня.
Она улыбнулась.
– Прекрасный снимок. – Алекс вернула фото. – Госпожа Вильмош, мне необходимо задать вам несколько вопросов.
– Пожалуйста, зовите меня Жужи! – У нее это прозвучало как «Шуши».
Алекс набрала побольше воздуха:
– Жужи, я ищу семью Аладара Когана. Мне известно, что он умер в Будапеште в 1945-м, но…
– Да, во время войны.
– Мне нужно узнать, живы ли до сих пор его жена, дети?
Жужи подалась вперед.
– Семья Блауэров была и вправду очень близка с моим мужем. Я их плохо знала. Но все же мне известно – со слов мужа, – что Аладар Коган женился на единственной дочери господина Блауэра. Если не ошибаюсь, ее звали Каталина. Как бы то ни было, после смерти Блауэров к нему перешла их кожевенная фабрика. У них было двое детей – сын и дочь.
Наконец! Наконец-то Алекс нашла человека, который знал Коганов. Больше они не были призраками. Они обрели плоть и кровь.
– Кожевенная фабрика Блауэров была самой большой в Венгрии, а когда-то и самой большой во всей Австро-Венгерской империи. В войну их вынудили ее продать. Коганы были евреями, понимаете?
Алекс понимающе кивнула.
– Знаю.
– Они попросили моего мужа, Карла, купить фабрику, чтобы она не досталась фашистам. Муж был добрым человеком. Всегда помогал людям. Именно поэтому, когда пришли русские и попросили его помочь…
– Госпожа Вильмош… Жужи. Мне важно знать, что случилось с Коганами.
– Это было ужасно. – В глазах Жужи вспыхнул гнев. – Я узнала об этом в концентрационном лагере.
– Так вы были с Коганами в концентрационном лагере? – удивилась Алекс.
– Нет. Я же говорила – я жила на севере, в Мишкольце. Нас депортировали задолго до того, как начали высылать евреев из Будапешта. Меня еще раньше отправили в Аустерлиц. В 1944-м.
Но в те дни я была здоровой и крепкой, и меня перевели в трудовой лагерь. – Жужи перевела дыхание. – В Германию. В Аллендорф. Я должна была делать бомбы – для фашистов. Я пробыла там год, но этого оказалось более чем достаточно.
Она помолчала, сложив руки на коленях.
Тишину нарушало только тиканье часов, временами его прерывал звук сирены, доносившийся с улицы. В комнате пахло так же, как и в комнате матери Алекс перед смертью, – старой больной женщиной.
– В 1945-м нас освободили американцы, – продолжала Жужи. – Должна сказать, к нам прекрасно относились. Я их никогда не забуду. Американские солдаты дали нам шоколад, сигареты, чулки. Ничего этого у меня не было с тех пор, как началась война. – Она закрыла глаза. – Они даже положили меня в Spital – если не ошибаюсь, вы называете это «госпиталь». Меня так хорошо кормили, что когда я вернулась в Венгрию, то весила больше ста килограммов.
Алекс быстро пересчитала – больше двухсот двадцати фунтов. Эта маленькая, хрупкая женщина когда-то была в два раза больше, чем сейчас.
– Когда именно вы узнали, что произошло с Коганами? – спросила Алекс.
– Когда я уезжала из Германии, в моем чемодане было полно подарков от американских солдат, – вздохнула она. – А когда я приехала в оккупированную советскими войсками Чехословакию, солдаты – русские солдаты – забрали все, включая и сам чемодан. Весь шоколад, еду, чулки… все.
– А Коганы?
– Я вернулась в Венгрию без ничего. Моя семья погибла, их всех убили. Тогда я решила ехать в Будапешт. Тут я и встретила своего мужа, Карла. – Жужи вытерла глаза платочком.
