Это было ее первое задание в конторе. Нужно было попытаться завербовать одного русского, который приехал в Лондон по туристической путевке с малолетней дочерью.
Тот, кто работал в разведке, знает, что вербовка — самый сложный и самый непредсказуемый ее жанр. Здесь либо пан, либо пропал! А когда ты занимаешься этим в чужой стране, в стане, так сказать, врагов, это не только сложно, но и опасно. Элизабет же предстояло попытаться склонить к сотрудничеству 40-летнего мужика — то ли бывшего, то ли действующего офицера российского ГРУ (после развала Союза это было сложно понять). Правда, работа предстояла на собственной территории, в уютной расслабляющей обстановке старого Лондона, где он поселился в одной из гостиниц. Задача облегчалась еще и тем, что в рвущейся к капиталистическим вершинам России военные, учителя, врачи и прочие граждане, далекие от распила бюджета, чиновничьего беспредела, продажи газа, нефти и металла, а также земли, лесов, полей и пашен, пребывали в унизительной нищете. И, по имеющимся в МИ-6 сведениям, готовы были на все, лишь бы хоть как-то заработать лишнюю пару фунтов на поддержание штанов.
Получив задание, Элизабет должна была разработать план операции и утвердить его у начальства. На его составление много времени не понадобилось. Ведь все было проще пареной репы! Итак! Сколько существует способов вербовки? Любой, даже самый бездарный и ленивый слушатель разведшколы и спецкурсов, ответит четко: три! И что же это за три заветные наживки, на которые всегда можно поймать рыбку? Это идея, секс и деньги.
Сложнее всего ловить на идею. Зато и улов здесь бывает самый крупный. Великий Ким Филби, англосакс до мозга костей, талантливейший разведчик (хоть и предатель, конечно), чуть ли не ставший в свое время руководителем «Сикрет Сервис», сотрудничал с Советами из чисто идейных побуждений. Пеньковского, дело которого наделало много шума в хрущевской России, подловили на деньги, а русского резидента в странах Ближнего Востока в начале 80-х — на хорошенькую француженку, то есть секс. Так что выбор у Бэт был невелик.
Предлагать объекту сотрудничество по идейным соображениям не имело смысла. Ну, во-первых, для этого самой нужно было свято верить в какую-то идею, чего у 24-летней Бэт не было и в помине. А во-вторых, русские настолько объелись этой самой идеологии в советские времена, что шарахались как черт от ладана от всего, что хоть как-то ею отдавало.
Секс тоже отпадал. Дядя приехал в страну с десятилетней дочерью и вряд ли бы повелся на сексапильную англичанку. Но дело было даже не в этом. В России после ухода компартии в небытие следить за соблюдением советскими гражданами норм морали было некому. А следовательно, и карать за их нарушение загулявших бедолаг никто не мог да и не собирался. А там, где нет угрозы наказания, там нет и страха! Так что даже если бы ей удалось затащить этого русского в постель, угроза показать (в случае отказа сотрудничать) его фото в пикантной ситуации начальству в Москве вряд ли возымела бы действие.
И что же оставалось? Деньги и только деньги! Их она и положила в основу своего плана. А при таком раскладе скрывать ничего не стоило. Более того, играть надо было только в открытую, что она и решила сделать с ведома начальства. Получив «добро», она вечером того же дня позвонила в гостиницу, где остановился объект ее охоты, и попросила портье соединить ее с постояльцем. Когда тот поднял трубку и сказал непривычное русское «Алло!», она смело представилась: «Элизабет Ботвелл! Представитель правительства Ее Величества королевы! Не могли бы мы с вами встретиться?» Трубка какое-то время молчала, а потом вполне спокойным голосом ответила: «Где и когда?»
«Ну что же, дорогой. Первое испытание ты с достоинством прошел и не выдал своего волнения. Кроме того, повел себя адекватно и задал вполне логичный в данном случае вопрос, не крича о правах человека и не требуя немедленного вызова российского консула. Но то ли еще будет?» — подумала Бэт, а вслух добавила:
— Если вам удобно, — о эта впитавшаяся в кровь чертова английская вежливость, — через час в кафе через дорогу от вашей гостиницы. — Все шло хорошо, и скоро она отрапортует Полу о прекрасно проведенной операции.
Ответ трубки немного озадачил: «Вряд ли это получится. Через час я буду укладывать спать мою дочь. Она себя не очень хорошо чувствует. Много ходили сегодня по вашему замечательному городу. Да и оставить одну я ее не могу. Она боится одиночества. Поэтому давайте завтра с утра выпьем вместе кофе в баре гостиницы, где его вполне прилично готовят и подают. Единственное условие: мы должны будем управиться до девяти утра, поскольку потом мы уезжаем на экскурсию в Виндзор. Договорились?» — она на автомате ответила согласием, и трубка удовлетворенно отозвалась короткими гудками.
Она так и не поняла, что случилось. Почему она упустила инициативу? Почему не сумела навязать ему свои решения? Почему сразу же согласилась со всеми его доводами и даже не попыталась хоть что-то отыграть в свою пользу? Да, упоминание о маленькой дочери сразу же сдвинуло определенные пласты в ее душе, вызвав к жизни воспоминания о собственном детстве и вечном страхе оставаться одной. Принято. Да, косвенный комплимент в сторону Лондона и искреннее восхищение ее страной тоже сыграли свою роль. Понятно. Но в чем она себе пока не хотела признаваться, так это в том, что она сразу же была покорена этим уверенным, по-настоящему мужским, с бархатными переливами голосом, который проник в ее существо, обволок изнутри теплом и уютом.
На миг ей показалось (нет-нет, пока только показалось), что это был тот самый голос. И тогда ей захотелось опять стать маленькой девочкой… И чтобы этот голос был рядом… И чтобы он помог ей уснуть… И чтобы, засыпая, она была уверена, что он будет рядом и защитит ее от кошмаров, спасет от злых сил.
В общем, делать все равно было нечего. Она позвонила шефу, бодро, пытаясь подавить дрожь в голосе, доложила, что все хорошо, что объект пошел на встречу, которая состоится завтра утром в 8.00. То ли босс устал и спешил домой, дабы поскорей снять с себя ненавистные пиджак и галстук, надеть халат и теплые тапочки и не спеша отужинать в чистенькой маленькой столовой, после чего налить бокал бренди и выкурить сигару в уютном кабинете у камина. То ли он забыл утвержденный им же план, который, в частности, предусматривал проведение первой встречи именно вечером и именно в кафе напротив гостиницы. То ли он вообще не отдавал отчета в том, с кем и о чем говорит, погрузившись в философские размышления о вечном, что для него было так характерно в последнее время. Короче, он все одобрил, отчего Элизабет с облегчением вздохнула и поехала домой отдыхать.
Ночью она долго не могла уснуть, пытаясь отогнать от себя навязчивые мысли о том, с кем должна была завтра встретиться. Но это у нее плохо получалось. Она ворочалась в постели, снова и снова выстраивала в голове детали утренней встречи с голосом из трубки: «Вот он выйдет в холл. Вот я подойду. А должна ли я там быть раньше его? Или мне лучше подойти позже? А потом я огорошу его жетоном. А потом…» — она так и уснула с мыслями о завтрашней встрече. А ночью ей приснился эротический сон, чего с ней не случалось с переходного возраста. Ее ласкал чудесный голос, и так все было хорошо, что под утро она благополучно кончила, отчего при пробуждении смутилась.
Злясь на себя за проявленную слабость, полная решимости отомстить неизвестно кому и неизвестно за что, она буквально ворвалась в вестибюль гостиницы и решительно прошла к бару, где тут же заметила интересного мужчину средних лет, вальяжно расположившегося в кресле и дымившего небольшой сигарой, распространявшей приятный аромат хорошего табака. Она на минуту замешкалась. Джентльмен посмотрел на нее изучающим взглядом, оглядел ее снизу доверху, добро улыбнулся и только после этого поднялся и жестом пригласил ее к низкому уютному столику у окна, за которым уже вовсю кипела жизнь деловой столицы мира.
Вся злость Бэтти моментально улетучилась. Она вновь почувствовала себя маленькой девочкой, но, досадуя на полную свою никчемность, решила сразу расставить все точки на «i» и показать этому самонадеянному типу, кто здесь главный. Она опустила руку в карман плаща, чтобы победно вынуть оттуда служебный жетон МИ-6 и ткнуть им в это самоуверенное лицо, на котором блуждала поощрительная улыбка, и… Она его там не нашла! Но чтобы сделать вид, что все в порядке, Бэтти полезла в сумочку, надеясь там найти проклятый жетон. Увы, как у всякой нормальной женщины, в сумке было все, начиная с ключей от машины и кончая презервативами, которые она зачем-то всегда возила с собой. Там было все, кроме заветной бляхи! Пауза явно затянулась: она копалась в своем ридикюле, а он все так же спокойно стоял и беззлобно посмеивался сквозь усы. Наконец (слава богу!) жетон был найден. Она с облегчением вздохнула, вынула его наружу и… тут же уронила на пол. От обиды за свою неловкость Бэт чуть было не разрыдалась, но ее визави разрядил обстановку, и через мгновенье она уже сидела в мягком кресле, сжимая в руке злополучный значок. Перед ней на столике стояла чашка ароматного капучино («Откуда он знает, что утром я предпочитаю именно это?» — подумала она) и стакан воды («Абсолютно кстати!»), а напротив расположился ее спаситель, который буквально обволакивал ее своим взглядом.
