Петроград оказался в руках врагов. Оболваненные пропагандой простые солдатские и рабочие массы, словно забыв, что их соотечественники в этот момент в окопах защищают страну от внешнего врага, совершали государственную измену. Они еще не знали и не ведали, что те, которым они расчищают путь к власти, не дадут им ничего из того, что обещают.
И несмотря ни на что, эту вакханалию можно было пресечь. Пять-шесть казачьих полков за пару дней навели бы порядок, если бы не предательство. Погрязшие в коррупции чиновники, бездарное управление страной в военное время, тяжелейшее положение солдат на фронтах войны, говоруны-демагоги, масоны из Государственной Думы, больше думающие о личной власти, чем о благе государства, Распутин и стоящие за ним силы, вносящие свою лепту в дезорганизацию тыла и фронта, сионистские-агитаторы "революционеры", разваливающие армию пораженческими настроениями и агитацией на фронте и саботирующие работу предприятий агитацией рабочих на забастовки и беспорядки, закулисная деятельность посольств Антанты и прогермански настроенных кругов банкиров, промышленников - создавали необходимые предпосылки для обещанных сионистами потрясений в России.
На этом фоне, как и в наши тяжелые времена предательства и измены, зловещую роль в разжигании смуты, беспорядков, дезориентации и пропаганды лжи играла пресса, которая еще в конце XIX века приобрела характер взрывного механизма общественного спокойствия во многих странах, в том числе и в России. Во всех потрясениях и революциях с кровавым исходом пресса всегда играла роль дестабилизирующего, подготовительного фактора для дальнейшего перехода к кровавым событиям. Практически вся пресса Европы и России, не говоря уже о США, находилась в руках сионистов. Перечень еврейских представителей "русских" газет в Государственной Думе в 1908 году, который опубликовала 1967 году А. Дикий в своей книге "Евреи в России и в СССР", уже приводился.
Здесь надо отметить, что, - как пишет Ю. Дьяконов в своей книге "Пятая колонна в России", - в России, где масонство было запрещено законом, не говоря уже о подрывной марксистской пропаганде, без хлопот и последствий можно было купить "Что делать?" Чернышевского и "Капитал" Маркса, а патриотическая печать, как и в наши дни, беспрерывно подвергалась преследованию. Например, "Русское знамя" заплатило за пять лет штрафов на сумму 550 тысяч рублей. Редактор правой московской газеты "Вече" В. Оловянников был арестован ночью, в одной рубашке зимой его потащили в тюрьму, где он, совсем молодой, умер от воспаления легких. Зато непрерывным потоком выходили масонские журналы: "Изида", "Гермес", "Теософский вестник", "Русский франкмасон" и так далее…
Все изложенное приближало Россию и монархию к неизбежной катастрофе. А что же монархия? Протопопов и правительство уже в середине февраля 1917 года сообщали царю в Ставку на фронт о том, что положение в столице серьезное и волнения необходимо подавить решительными мерами. По телеграфу 25 февраля царь получил от генерала Хабалова, командующего Петроградским военным округом, известия о революционных событиях в Петрограде. На Невском, Николаевском вокзалах появились огромные толпы, в рабочих районах народ требует хлеба, нападает на полицию. Были вызваны войска, занявшие площади, некоторые улицы. Революционное настроение масс росло. Государственная Дума с Родзянко во главе предъявляла правительству настойчивые требования о реорганизации власти.
Грозное предупреждение Николай II получает от Родзянко 26 февраля там же в Ставке, в Могилеве. Оно гласило: "Положение в Петрограде серьезное. В столице анархия. Правительство парализовано. Транспорт, продовольствие и топливо пришли в полное расстройство. Растет общее недовольство, на улицах происходит беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя, промедление смерти подобно".
На следующее утро, 27 февраля царь получил еще одну депешу от Родзянко о том, что завтра уже будет поздно, нужны немедленные меры по спасению судьбы России и династии. Но 27 февраля в Петрограде уже фактически свершилась масонская революция, а фактически - переворот. Возникли Временный Комитет Государственной Думы и Советы рабочих и солдатских депутатов. А что же царь?… Отсутствие политической воли, твердости, чувства ответственности за огромную и великую страну, ее народ, мистическое восприятие происходящего как неизбежного в своей судьбе, подвели окончательную черту в дальнейшей судьбе России в XX веке. Читая его дневниковые записи того времени, поражаешься безвольности и обреченности Николая II. Холодное спокойствие строк его дневниковых записей шокирует.
"19 февраля. Воскресенье. В 10 поехали к обедне с Татьяной, Анастасия тоже простужена… До чая принял Балашова - члена Государственной Думы. В 6 часов был кинематограф - видел конец "Таинственной руки"…
23 февраля. Четверг. Проснулся в Смоленске в 9 час. Было холодно, ясно и ветрено. Читал все свободное время французскую книгу о завоевании Галлии Ю.Цезарем…
26 февраля. Воскресенье. В 10 часов пошел к обедне. Доклад кончился вовремя. Завтракало много народа и все наличные иностранцы. Написал Аликс и поехал по Бобруйскому шоссе к часовне, где погулял… Вечером поиграл в домино.
27 февраля. Понедельник. В Петрограде начались беспорядки несколько дней тому назад; к прискорбию, в них стали принимать участие и войска. Отвратительное чувство быть так далеко и получать отрывочные нехорошие известия! Был недолго у доклада. Днем сделал прогулку по шоссе на Оршу. Погода стояла солнечная. После обеда решил ехать в Царское Село, поскорее и в час ночи перебрался в поезд.
28 февраля. Вторник. Лег спать в 3, так как долго говорили с Н.И. Ивановым, которого посылаю в Петроград с войсками водворить порядок. Спал до 10 час. Ушли из Могилева в 5 час. утра. Погода была морозная, солнечная. Днем проехали Вязьму, Ржев…
1 марта. Среда. Ночью повернули с М. Вишеры назад, так как Любань и Тосно оказались занятыми восставшими… Гатчина и Луга тоже оказались занятыми. Стыд и позор. Доехать до Царского не удалось. А мысли и чувства все время там! Как бедной Аликс должно быть тягостно одной переживать все эти события! Помоги нам Господь!
2 марта. Четверг. Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство без Думы будет бессильно что-либо сделать, так как с ним борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2 ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии, нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость и обман!"
Морис Палеолог, бывший в то время французским послом в России, вспоминал в своей книге "Царская Россия накануне революции", вышедшей в 1923 году: "Однажды, когда Столыпин был у царя по каким-то государственным делам, Николай II его спрашивает, знает ли тот, когда его день рождения? Как же я могу не знать? Шестого мая. А какого святого праздник в этот день? Простите, государь, не помню. Иова Многострадального. Слава богу, - говорит Столыпин, - царствование Вашего величества завершится со славой, так как Иов, претерпев самые ужасные испытания, был вознагражден благословеньем Божьим и благополучием. - Нет, поверьте мне, Петр Аркадьевич, у меня более чем предчувствие. У меня в этом глубокая уверенность. Я обречен на страшные испытания…" Обреченность сидела в нем самом!"
О роли последнего русского царя Николая II в страшной судьбе России и русского народа в XX веке мнения диаметрально противоположные. От яростных, доказательных обвинений до эмоционально фанатичной защиты. Но безумно страшная трагедия государства, и еще более страшная мученическая смерть миллионов наших соотечественников требует не интеллигентно-либеральной, слюнявой тавтологии и не беспамятного монархического фанатизма, а трезвого и логического осмысления его роли в нашей дальнейшей судьбе.
Для этого последуем за доводами Виктора Острецова, изложенными в его книге "Масонство, культура и русская история":
Первое. Это те слухи, по которым якобы Николай и сам принадлежал к числу масонов, вследствие чего не предпринимал мер противодействия масонству в России и жесткому выполнению принятых ранее по нему законов;
Второе. Царь не только отрекся от престола лично, но и от обещания данного им в Успенском Кремлевском соборе при короновании - сохранить самодержавие. Он заповедывал Михаилу Александровичу быть не самодержцем, а конституционным монархом;
