Магда подошла к Алекс и достала из кипы джазовых альбомов старую обложку: Майлз Дэвис. «Quiet Nights». Она с гордостью подняла ее вверх.
— Видите? Автограф. Самого Майлза. — К ней снова вернулась память. — У меня даже есть оригинальные записи Ширли Хорн.
Магда вернулась в кухню, напевая: «Если любишь меня, не меняйся ничуть». Спустя несколько минут она принесла в гостиную поднос, уставленный чашками, блюдцами и двумя тарелочками с печеньем.
— Знаете, Ширли играла на собственном пианино. И Оскар Питерсон.[56] Он называл меня своей маленькой певчей птичкой — так меня звали в Румынии.
— Я знаю. Прочитала в вашем рассказе. Он-то и привел меня к вам.
— Вы должны это послушать. — Магда поставила поднос на стопку бумаг и принялась искать пластинку.
— Магда! Мне нужно вам что-то рассказать. Это очень важно. И для вас, и для меня.
Магда с тревогой в глазах обернулась к Алекс.
— Что?
Алекс снова передала ей копию попечительского договора.
— Пожалуйста, прочтите — это все объяснит.
— Вы точно не хотите, чтобы ваш паспорт был у меня? — Алекс видела, как Магда дважды его роняла, с тех пор как они вышли из квартиры.
— Не беспокойтесь, я всегда ношу его с собой. И никогда не теряла. — Магда гордо держала паспорт, пока Алекс вела ее к центральному представительству цюрихского банка «Гельвеция» в Америке, на углу Медисон-авеню и 55-й улицы. — Но если вам так спокойнее, возьмите его. — Она передала Алекс свой паспорт. — Только не потеряйте! Вы не можете себе представить, как важен для меня американский паспорт. Хотя я и поклялась, что больше не вернусь в Европу, но все равно хочу быть уверена, что в любой момент могу уехать, если только пожелаю. Думаю, вы меня понимаете.
— Понимаю.
Магда заглянула Алекс в глаза.
— Вы нервничаете?
— Немного. Мы должны быть там очень осторожны. — Алекс провела Магду к лифту. — Просто делайте то, что я вам скажу, договорились? И все будет в порядке.
— Перестаньте, неужели так трудно унаследовать солидный счет в швейцарском банке?
В лифте Магда вытянула из дамской сумочки несколько потрепанных документов.
— Я принесла все, что они могут попросить. Свидетельства о рождении, свидетельства о смерти, завещание моего мужа. Видите ли, у меня есть кое-какой опыт в таких делах. — Она улыбнулась. — Вам известно, что мою жизнь спас дефис?
— Да, я знаю. — Дверцы разъехались, и Алекс направилась к красивой негритянке, сидевшей за конторкой. На столе не было никаких бумаг — только телефон и большая ваза, полная красных орхидей.
Алекс написала на бумажке номер счета и попросила пригласить менеджера по счетам физических лиц.
— Пожалуйста, присаживайтесь, — пригласила негритянка. — Сейчас к вам выйдут.
Едва сев в кресло, Магда вновь стала перечитывать письмо. Читая, она кончиками пальцев поглаживала подпись отца.
— Странно, что они никогда мне ничего не говорили. — Она подняла глаза, в них стояли слезы. — Если бы я знала… насколько все было бы проще.
Она смахнула слезинку, упавшую на щеку.
— Возможно, родители считали, что вы слишком юная. Ведь вам было только десять, когда они открыли счет в Цюрихе.
— Откуда вы знаете? — Глаза Магды расширились от удивления.
— В «Устном предании» вы указали свой день рождения. Я просто подсчитала.
— Вы молодчина! — Магда вытерла глаза носовым платком. — Я не смогла бы подсчитать хоть убей. Тут я не пошла в отца. Он мог назвать высоту почти любой горы в Европе: Монблана, Эйгера, Юнгфрау, большинства карпатских вершин.
— Магда, когда мы войдем, окажете мне услугу?
— Конечно, все что хотите. — Магда перестала вытирать глаза и положила платочек в сумочку.
— Чтобы удостовериться, что по вашему счету не осталось незавершенных дел, мы должны позволить банку провести все начатые операции. Таким образом вы будете избавлены от старых обязательств, когда…
— С какой стати я должна позволять им хозяйничать на моем счете? После того как они обошлись со мной в Цюрихе, после войны… могли бы мне сказать… обязаны были мне сказать о счете. — Ее глаза гневно сверкали. — Я ведь приходила к ним после войны, в банк «Гельвеция» в Цюрихе.
— Знаю, об этом я тоже читала.
— Я назвала себя. Мне ответили, что все документы в порядке, но на счету, к которому мне открыли доступ, не было практически ничего. Если им было известно, что я наследница всего имущества, почему не рассказали мне и об этом вкладе? Как они посмели? — Она укоризненно покачала головой. — Я просмотрела все списки депозитных счетов — этот не упоминался, не упоминалось и мое имя. Никаких Коганов или Блауэров. Как такое возможно?
— Честно говоря, этот счет не депозитный. Это опекунский счет. Поэтому он никогда и не всплывал.
— А какая разница?
Алекс собралась с духом.
— Ваш отец, по-видимому, открыл этот счет на имя Рудольфа Тоблера — отца человека, который…
— Но почему он не связался со мной? — гневно спросила Магда. — И почему в банке ничего не сказали мне о счете, когда я заходила туда после войны?
— Кажется, банку не было известно, что это опекунский счет, — в этом-то и суть самого счета. В случае если бы Гитлер захватил Швейцарию, фашисты никогда не узнали бы…
— Тогда почему Рудольф Тоблер не разыскал меня после войны?
— Так повелось, что швейцарские банкиры не разыскивают своих клиентов по всему свету.
— Он знал, кому принадлежит вклад. Он должен был найти меня.
— Кажется, он пытался. Так сказал его поверенный. Он даже посылал людей в Будапешт.
— Ну, значит, они не очень усердно искали. Я хочу сказать: даже вы смогли меня найти, верно?
— Мне повезло. Без Интернета, уверена, это было бы невозможно.
— Ладно, в любом случае, слава Богу, что вы объявились. — Магда крепко сжала руку Алекс. — Как я могу вас отблагодарить? Сколько я вам должна за хлопоты?
— Дело в том, что сын господина Тоблера согласился разделить со мной — если вы не против — гонорар его отца, а он составляет пять процентов от общей суммы. — Алекс достала обязательство Руди.
Магда внимательно прочла документ и вернула его Алекс.
— Конечно, я не против. На мой взгляд, вы заслуживаете получить его весь.
— Поскольку отец Руди Тоблера так ничего и не получил за свою работу, возможно, было бы только справедливо…
— Вы уверены, что пяти процентов вам достаточно? — спросила Магда. — Может, увеличить сумму?
Она полезла в сумочку и достала чековую книжку.
— И выписать вам премию за все то, что вы сделали.
— Пяти и правда будет достаточно.
— Вы уверены?
— Вы понимаете, сколько это — пять процентов от общей суммы такого счета? — спросила Алекс.
Магда непонимающе смотрела на нее.
— Моя половина от пяти процентов составляет почти десять миллионов долларов.
— Господи! — Магда покачала головой. — Это правда?
— Правда.
— Интересно, откуда отец взял такие деньжищи? Я знаю, что семья моей матери была богатой, но не настолько же! Только подумать — все это могли украсть фашисты!
— Дело в том, что сумма вклада росла в геометрической прогрессии. В отличие от депозитных вкладов, на вашем счете накапливались проценты и дивиденды, которые, в свою очередь, вновь инвестировались. Ваша треть миллиарда долларов начиналась с суммы меньше миллиона — возрастая в геометрической прогрессии, она достигла сегодняшнего уровня.
— Ну уж точно, там денег больше, чем я могла бы потратить. — У Магды на глаза вновь начали наворачиваться слезы. — Спасибо вам.
— Не за что. — Алекс почувствовала, как ее охватила гордость. Ее усилия, даже помимо воли, доставили радость этой милой женщине. Магда была счастлива — и жива. «Убедись, что ей ничего и не будет угрожать», — сказала себе Алекс.
— Знаете, что я думала об этих деньгах? — Магда промокнула глаза. — Я считала, что мама потратила их все, чтобы заплатить за дорогу в Румынию. Думала, что она все отдала фашистам. Тем, кто ее предал. — Она снова убрала носовой платочек в сумочку. — В кошмарном сне мне виделось, что любимое мамино колье с бриллиантами оказалось у какого-то нациста. Я представляла себе, что некий немецкий солдат дарит мамино бриллиантовое колье своей жене… или девушке.
— На самом деле оно может находиться в Цюрихе.
— Что вы имеете в виду? — Глаза Магды округлились.
— Кажется, к счету прилагается еще и сейф.
— Не может быть!
— Сейфы расположены в подвалах центрального отделения банка «Гельвеция» в Цюрихе. Вам всего-то и нужно — прийти и спросить.
— Правда?
— Даже если у вас нет ключа, вам, несомненно, его откроют… если заплатите небольшую компенсацию за новый замок.
— Это было бы чудесно. Вы мне поможете?
