— Он! — Уолш взглянул на Юджина и вдруг совершенно неожиданно, как-то по-мальчишески, подмигнул своему подчиненному — это важный вопрос. Будьте так любезны, мисс Мальцева, об этом господине рассказывайте подробно, обстоятельно, не упуская ничего, даже его попыток ухаживать за вами. Надеюсь, он делал это достаточно корректно?
пропуск стр. 340
кала, а ревела. Как бесплодная, душевно травмированная, измученная слепнями и маститом корова, которую наконец привели в дальний, отгороженный от мира хлев и позволили медленно умирать от пустоты и никчемности дальнейшего существования.
Словно в противовес моим похоронным мыслям, телефонный аппарат исторг из своих пластмассовых глубин что-то бравурно-оперное.
Корова кому-то понадобилась.
— Да?
— Валентина Васильевна?
О, Господи, как я отвыкла от этих добротных участливых интонаций, подернутых легкой вельможной брезгливостью!
— А кто же еще, черт подери!
— Приятно слышать вас в хорошем настроении. С вами говорит Афанасьев. Юрий Григорьевич Афанасьев, атташе советского посольства по культуре...
— Чему обязана?
— Я сейчас внизу, в холле. Если позволите, я поднимусь к вам: необходимо обговорить некоторые оргвопросы...
— Будем только обговаривать или что-то организуем?
— Так я могу подняться, Валентина Васильевна? — как и все кагэбэшники, атташе по культуре шел к цели кратчайшим путем, игнорируя ненужные детали.
— А вы уверены, что в этом визите есть необходимость?
пропуск стр. 342
аэропорта вас довезет посольская машина. Она будет ждать у отеля ровно в час. Летите до Парижа. Я связался с нашими коллегами во Франции, они вас встретят...
— Зачем?
— Ну, ведь нужно где-нибудь переждать шесть часов до московского рейса.
— Понятно.
— Вот и все, товарищ Мальцева, — Афанасьев, который так и не присел, невыразительно улыбнулся.
— Стоило ли вам утруждать себя, товарищ атташе? Вы могли бы послать с этим конвертом курьера или просто оставить его у портье.
— Стоило, Валентина Васильевна, — Афанасьев улыбнулся еще раз, исчерпав этим, видимо, дневную норму положительных эмоций. — Мне очень хотелось познакомиться с вами лично.
— Вы не сочтете меня невежливой, если я все-таки поинтересуюсь, зачем вам это?
— Из чистого любопытства, Валентина Васильевна. Кто знает, когда еще встретимся?.. Всего вам доброго и счастливого пути на Родину!
Часы показывали два часа дня.
Спать не хотелось. Думать уже не было сил. Мысль о еде вызывала тошноту. После странного визита атташе но культуре я отправилась в ванную, где мыла и оттирала себя, как валютная шлюха, согрешившая по пьянке с беглым пациентом кожвендисиансера. Затем я во второй раз за всю командировку использовала кипятильник и выпила кофе, хотя после забот Вирджила вкус бы-
пропуск стр.344
разговаривали, смеялись, задавали вопросы, а выполняли стратегический плаи, навязанный им чьей-то злобной волей. Поняв, что моя подозрительность превращается в манию, я остановилась посреди холла и закрыла глаза. Бурлившая и клокотавшая вокруг меня вакханалия веселого фланирования, спонтанных покупок, беззаботного галдежа и нерегулируемого поглощения сэндвичей, пирожных и напитков в барах и кафетериях, врезанных, как соты, в величественные стены холла, настолько захватывала, что у меня возникло острое желание смешаться с этой шумной толпой туристов и местных бездельников, поставить где-нибудь в углу раскладушку и остаться здесь навсегда, ни о чем не думая, никого не подозревая, ни перед кем не отчитываясь. Впрочем, желание это скоро улетучилось. Я подошла к конторке, сработанной минимум сто лет назад из мореного дуба, и обратилась к молоденькой служащей — единственной представительнице слабого пола среди четырех солидных мужиков в темных костюмах. Ее роскошные темные волосы украшал затейливый костяной гребень, и она была похожа на молоденькую Кармен.
— Я хотела бы оплатить счет.
— Ваша фамилия, мадам?
— Мальцева. Валентина Мальцева...
Как пианистка-виртуоз, Кармен пробежала пальцами правой руки по стопке карточек, ловко вытащила одну, бросила на нее быстрый взгляд и подняла изящную головку:
— Вот, мадам. Пройдите, пожалуйста, в эту комнату, — она кивнула на дверь за конторкой.
пропуск стр 346
— Уолш говорил мне то же самое. Хочешь кофе?
— Только не растворимый. И только после обеда.
— О’кей! Будем пить «капучино». После обеда.
— С одним условием.
— Каким?
— Плачу я.
— Теперь ты ведешь себя, как грузин.
— Как грузинка.
— Принимается.
— Где?
— Сейчас мы расстанемся. Ты поднимешься в номер, наденешь то платье, в котором была тогда... в ресторане... ну, это...
— Не мучайся, я поняла.
— О’кей, Вэл. Потом выйдешь на улицу, отсчитаешь третье такси, остановишь его, сядешь на заднее сиденье и скажешь: «Сиеста».
— Очередной пароль?
— Очередной приступ любопытства?
— Я порядочная девушка, Юджин, и должна быть уверена, что шофер не завезет меня в какой-нибудь притон.
— А я — порядочный молодой человек и никогда не позволил бы себе сажать любимую девушку на первое попавшееся такси. Только на третье...
«Сиестой» оказался загородный комплекс, включающий в себя шестиэтажный отель с бассейном, несколько теннисных кортов и ресторан на открытой веранде. Из того, что такси везло меня но указанному адресу около получаса, можно было сделать вывод, что это обычный загородный клуб. Я вдруг
пропуск стр 348
удивительной и труднообъяснимой работе генов. Несмотря на стопроцентно американское воспитание и образование (о его профессиональной подготовке я старалась тогда не думать), Юджин, как мне казалось, представлял собой сугубо русский тип мужчины. Не советский, а русский. Таким ребятам в студенческих театральных студиях обычно предлагают роли Базарова или Треплева.
— Скажи, что ты с нетерпением ждала меня, — потребовал он, едва усевшись за стол и вытянув свои длинные ноги к ножке моего стула.
— Это уж точно пароль?
— Как ты догадалась?
— Дело в том, что последние две недели я общалась исключительно со шпионами.
— Ту же фразу ты могла бы произнести и с большим оптимизмом.
— С какой стати?
— Если бы ты не общалась со шпионами, мы бы никогда не встретились, — Юджин извлек из кармана золотистую пачку «Бенсон энд Хеджес» и протянул ее мне через стол: — Закуривайте, гражданка.
— Ты не забыл, что сегодня я угощаю?
— Ну да, ты — грузин.
— Грузинка.
— Не придирайся к словам. В конце концов, я не русский.
— Можешь объяснить, зачем мы сюда приехали?
— Just a moment, — Юджин посмотрел куда-то поверх моей головы. — Сейчас к нам подойдут сразу три официанта. Это носерьезнее сепаратных
— Не помню, Уолш говорил, что я тебя люблю?
— А ты говорил Уолшу, чтобы он сказал мне, что ты меня любишь?
— Конечно, говорил. И даже умолял.
— Мне кажется, что твоя карьера находится в серьезной опасности.
— Знаешь, мне тоже.
— Ты рискуешь больше, чем я.
— Ты не должен приезжать в Москву, Юджин.
— Я обязан подчиняться приказам.
— Что скажет твоя мама, когда тебя погонят со службы?
— Мама будет счастлива. После папы осталось много долгов, и она ждет не дождется, когда меня уволят из ЦРУ, чтобы я поскорее сел на ее хрупкую шею.
— Они могут тебя просто убрать. Как твоего друга там, на вилле.
— Они все могут.
— Юджин, нельзя ли поговорить серьезно?
— Вэл, мы просто обязаны поговорить серьезно.
— Начинай.
— Лучше ты.
— Хорошо... — я загасила сигарету и подумала, что не знаю, с чего начать. — Видишь ли...
— Стой! — Юджин поднял указательный палец. — Ты не готова к серьезному разговору, Вэл.
пропуск стр 342
мы тебе не поверили, что ты охмурила меня, что я пошел на служебное преступление и но собственной инициативе выпустил тебя из Аргентины... Короче, сделай все, чтобы они оставили тебя в покое.
— Ты сам не понимаешь, что несешь... — я накрыла своей ладонью его руку. — Юджин, все в порядке. Слышишь меня, все о’кей! Успокойся и перестань истязать себя! Меня не грызет больше совесть, я все хорошо поняла, я сделаю все, что вы мне сказали. Ты меня изумительно перевербовал. Блестяще. Легко. По-мужски. Я никогда не думала, что это так приятно — быть завербованной тобой. Правда, Юджин. Скажи мне только, кто тебя этому научил?
— Ты смеешься надо мной, Вэл?
— Дурак!
— Ты веришь мне?
— Да.
— Ты веришь, что я сделаю все, чтобы мы были вместе?
— Да.
— Поклянись.
— Клянусь мамой.
— Американцы клянутся Богом.
— У меня еврейская мама. Считай, что я поклялась Богом.
Он вдруг поцеловал мне руку — порывисто, как-то неумело, просто ткнулся носом, как теленок.
