— И еще один вопрос, дорогой Мюллер-сааб. Вчера среди прочих зарубежных новостей редакция получила из Штатов телекс о том, что будто идут разговоры о возможных крупных инвестициях корпорации «Кэпитал корпорейшн» в акции «Биохима» и даже поговаривают о возможности перехода к синдикату контроля над «Биохимом» со всеми его зарубежными компаниями.
— Дорогой господин Вардан, вам беспокоиться и тем более опасаться нечего. В любом случае ваш пакет акций ни к кому не перейдет, а его цена от подобной операции может только возрасти.
«То ли этот немец хитрит, то ли ему действительно все безразлично», — подумал Вардан.
— Тогда не буду вас, Мюллер-сааб, больше беспокоить — мне надо срочно ехать в редакцию.
Вардан попрощался и покинул кабинет, оставив Мюллера в недоумении по поводу целей этого не совсем понятного ему визита. Мюллер действительно знал о планах «Кэпитал корпорейшн» захватить контрольный пакет акций «Биохима», но его это как-то не очень беспокоило в изменившейся жизненной ситуации. Все отошло на задний план. Его мысли опять вернулись к вопросу о том, кто мог быть заинтересован в смерти Бенджамина Смита и почему это никого — ни его брата-банкира, ни достаточно близко знавших его Маршалла, Вардана и других членов Общества наследников Ост-Индских компаний — не беспокоило.
«Постой, постой, — начал вспоминать Мюллер. — В нашу последнюю с ним встречу — это было накануне моего отъезда в Асик — он, неожиданно поздно придя вечером ко мне, начал разговор о «соме», говорил очень возбужденно, не подозревая, что в библиотеке находится его брат Вилли, который почему-то попросил не выдавать своего присутствия в доме. Говорил Бенджамин тогда не очень внятно, то и дело перескакивал с одного на другое, но было ясно — ему стало известно что-то очень серьезное не только о «соме», но и о прошлом его брата».
Действительно, Мюллеру пришлось тогда применить всю свою изобретательность, чтобы остановить гостя. И видно, он сказал или сделал что-то не так — Бенджамин вдруг сразу замолк, в досаде махнул рукой, попрощался и ушел. Запомнилось Мюллеру и то, как выскочил из кабинета Вилли — весь красный и тоже сразу ушел, хотя хотел еще посидеть, поужинать — на столе в гостиной было уже все накрыто для ужина. Но ведь Вилли Смит на следующий день уехал из столицы — значит, он тоже вне подозрений.
Мюллер стал припоминать, что говорил в тот вечер возбужденный Бенджамин. Да, он, кажется, связывал «сому» с судьбой своего деда и отца, говорил о том, что нельзя выпускать этого дьявольского джинна из бутылки. «Надо все же познакомиться с результатами испытаний «сомы» в йога-центре», — решил Мюллер и, нажав кнопку, вызвал секретаря. Минут через пять на столе у директора «Биохим (Азия)» лежала папка с секретным грифом. Отчет об испытаниях был небольшим — всего на 15 страницах, но то, что в нем было написано, заставило Мюллера на время забыть свои невзгоды. Согласно фактам, изложенным в отчете, «сома» показала высокую эффективность воздействия на мозговую деятельность человека, способность блокировать центры, отвечающие за индивидуальное мышление и поведение. Это позволяло осуществлять контроль за поведением не только отдельного человека, но и целой группы людей, варьируя компоненты «сомы». Одно сочетание этих компонентов внушало людям полную покорность, другое — безудержную радость, третье — панический страх. При этом все чувства можно было вызвать одновременно, сделав своеобразный коктейль из разных компонентов напитка.
Результаты опытов показали, что для эффективного и длительного контроля над психикой группы из 20 человек оказалось достаточно меньше одного миллиграмма концентрата «сомы». Здесь Мюллер сразу вспомнил, что мощность опытного цеха составляет килограмм «сомы» в день, то есть за год ее производства концентрата хватит для контроля почти над всем населением страны! Вот, кажется, до чего докопался Бенджамин и за это, по всей видимости, так же как его дед и отец, поплатился жизнью.
«Интересно, как идут дела в Асике?» — подумал Мюллер и дал указание срочно соединить его по телефону с заводом.
К телефону подошел управляющий. Как Мюллер и ожидал, ему все же удалось подкупить профсоюзных боссов, хотя обошлось все это недешево, и завтра завод начнет нормально работать. Еще дня три-четыре, и опытный цех будет готов к пуску.
Мюллер вдруг почувствовал сначала знакомую тяжесть в груди, которая, как он уже хорошо знал, через некоторое время перейдет в тупую, наполняющую весь организм боль. Он быстро подошел к встроенному в стену сейфу, набрал код, открыл дверцу и достал небольшую красную коробочку с лекарством. Теперь боль успокоится, но ненадолго. Он закрыл сейф, вернулся к столу, достал начатую бутылку виски. Доктор уже не раз предупреждал его не пить виски после приема лекарства. Последствия, говорил он, могут быть самые неожиданные, но Мюллер не боялся последствий, а боль от этого сразу снималась, хотя в голове начиналась какая-то чехарда.
Неуверенной походкой он дошел до дивана, прилег на него. Мюллер знал, что сейчас опять, как и ночью, начнутся галлюцинации. Сначала он почувствовал знакомый сладковатый запах табака, затем услышал легкое покашливание, а потом как-то сразу возник весь облик Бенджамина Смита. Нет, он не истекал кровью от смертельной раны, как изображали пришельцев с того света в старинных романах о привидениях. Он, как и все, с кем приходилось таким вот образом общаться в последнее время, не был жильцом мира теней, а скорее психическим отпечатком того, чем он был в материальном мире. Мюллер понял — они не участвуют ни в чем том, что произошло бы после их ухода из жизни, и могли вести с ним беседу лишь на темы, связанные с их прошлым.
— Тебя интересует, кто меня убил и за что? — вынув трубку изо рта и пустив облачко дыма, обратился к нему Бенджамин. — Это ты скоро сам поймешь. Я был лишь тем актером в этой пьесе, который раньше всех сошел со сцены, но хорошо знал, чем пьеса кончится. Скоро и ты все узнаешь.
Неожиданно Бенджамин Смит исчез, и начался какой-то фантастический хоровод лиц: хихикающий Вардан с мензуркой в руках, со священным шнуром брахмана через обнаженный торс, Вилли Смит, превратившийся в трехметрового великана, окруженный толпой танцующих жриц, и, наконец, сам Джай-баба, парящий над землей, с головой старика и телом ребенка. Мюллеру стало ужасно душно, хотелось пить, и здесь он не ощутил, а скорее угадал укол шприца в изгиб руки — и все вдруг пропало.
Он открыл глаза — над ним склонились доктор и его ассистентка. Сознание медленно возвращалось к Мюллеру вместе с каким-то совершенно новым, ему еще неясным чувством, заполнившим все его существо и полностью вытеснившим безысходный страх перед будущим.
Глава девятая
ВИЗИТ В ЙОГА-ЦЕНТР
Виджей проснулся, как обычно, с первыми лучами солнца, которые проникли сквозь щели в оконных ставнях. Он встал и, стараясь не разбудить Агарвала — ведь спали-то они в эту ночь часа четыре, не более, — подошел к лежавшему на раскладушке другу, накрыл его своим шерстяным армейским пледом. Тот, не просыпаясь, приоткрыл наполовину глаза, что-то пробормотал, а затем еще сильнее, почти с головой, закутался и вновь начал негромко похрапывать.
Инспектор, осторожно ступая, прошел к двери. Молочник, как всегда к этому времени, уже наполнил выставленный накануне вечером за дверь литровый алюминиевый бидончик свежим, еще сохранившим коровье тепло молоком. Виджей зажег газовую плиту, поставил на конфорку маленькую, начищенную почти до зеркального блеска кастрюльку, налил в нее молоко, а сам, отойдя к зеркалу, висевшему над умывальником, начал бриться. Увлекшись каждодневной борьбой со своей на редкость жесткой щетиной волос, требовавшей каждый раз смены лезвия безопасной бритвы, Виджей чуть было не упустил уже начавшее закипать молоко. Он быстро подскочил к плите, уменьшил огонь, подул на угрожающе вздыбившуюся пену. Затем, когда пена немного осела, Виджей взял баночку с чаем и насыпал в кипящее молоко три ложки мелкого, дающего крепкий настой чая.
Чай согрел его, придал бодрость. Инспектор надел через плечо ремень с кобурой, вытащил из нее пистолет, проверил магазин. Минут через пять он вышел из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь, с третьей попытки завел машину, вырулил на проезжую часть улицы. Миновав старые кварталы города, инспектор свернул не налево, как обычно, на дорогу, ведшую к управлению полиции, а поехал прямо, решив заехать на минутку в особняк Смита. У ворот на знакомом плетеном кресле сидел, закутавшись в плед, не Махмуд, а садовник. Поздоровавшись с ним, инспектор поинтересовался, где он может найти слугу-чокидара. Садовник ответил не сразу.
— Увезли его ночью в больницу, — наконец вымолвил он.
