Первого марта 1989 года дядя Идриса Хиди заплатил местному лидеру партии Баас сумму, соответствующую пятидесяти тысячам шведских крон, что сочли достаточной компенсацией за ущерб, нанесенный Идрисом Хиди иракскому государству. Через два дня его освободили и отдали на попечение дяди. Выйдя из тюрьмы, он весил тридцать девять килограммов и не мог ходить — перед освобождением ему раздробили левое бедро, чтобы он не мог в дальнейшем бегать и придумывать новые шалости.
В течение нескольких недель Идрис Хиди находился между жизнью и смертью. Когда он постепенно пришел в себя, дядя перевез его в деревню, в шестидесяти километрах от Мозула. За лето он обрел новые силы и настолько окреп, что научился прилично передвигаться на костылях. Вопрос о том, что ему делать дальше, оставался открытым. В августе он неожиданно получил известие о том, что тайная полиция схватила двух его братьев. Больше Идрис Хиди их так и не увидел. Он предполагал, что оба покоятся под какой-нибудь грудой песка под Мозулом. В сентябре дяде стало известно, что Идриса Хиди разыскивает полиция Саддама Хусейна. Он принял решение обратиться к анонимному барыге, который за вознаграждение, соответствующее тридцати тысячам шведских крон, переправил Идриса Хиди через границу с Турцией и, с помощью фальшивого паспорта, дальше в Европу.
19 октября 1989 года Идрис Хиди приземлился в стокгольмском аэропорту Арланда. Он не знал ни одного слова по-шведски, но, согласно полученной инструкции, сразу обратился в полицию и на ломаном английском языке попросил политического убежища. Его перевезли в лагерь для беженцев в Весбю, в Уппланде, где он и пребывал последующие два года, пока Государственное миграционное управление не решило, что у Идриса Хиди нет достаточных оснований для получения вида на жительство в Швеции.
К тому моменту Идрис Хиди выучил шведский язык и ему была оказана медицинская помощь по поводу искалеченного бедра. Его дважды прооперировали, и он уже мог передвигаться без костылей. За это время в Швеции прошла масштабная дискуссия по вопросу о судьбах беженцев, на лагерь беженцев было совершено покушение и Берт Карлссон основал партию «Новая демократия».
В последний момент Идрис Хиди получил нового адвоката, который выступил с рассказом о его ситуации, чем и обеспечил ему место в Архиве СМИ. К решению судьбы Идриса Хиди подключились другие проживавшие в Швеции курды, в частности члены боевого семейства Бакси. Начались митинги протеста и посыпались петиции в адрес министра по вопросам иммиграции Биргит Фриггебу. Все это получило такое широкое освещение в СМИ, что Государственное миграционное управление изменило свое решение и Хиди получил вид на жительство с правом работы в королевстве Швеция. В январе 1992 года он покинул лагерь для беженцев совершенно свободным человеком.
После освобождения из лагеря для беженцев перед Идрисом Хиди встали новые задачи. Ему надо было найти работу, одновременно продолжая долечивать больное бедро. Идрис Хиди быстро обнаружил, что его прекрасное образование инженера-строителя, многолетний послужной список и университетские оценки совсем ничего не значат. В последующие годы он работал разносчиком газет, шофером такси, мыл посуду и убирал помещения. От работы разносчика газет Хиди был вынужден отказаться — он просто-напросто не мог в нужном темпе подниматься по лестницам. В профессии шофера такси ему нравилось все, за исключением двух вещей: он совершенно не знал дорог в окрестностях Стокгольма и не мог сидеть на месте больше часа подряд — боль в бедре становилась невыносимой.
В мае 1998 года Хиди переехал в Гётеборг. Произошло это по той причине, что один дальний родственник сжалился над ним и предложил ему постоянную работу в клининговой фирме. Работать полный день Идрис Хиди просто не мог, и его определили на полставки на должность руководителя уборщиц в Сальгренской больнице, с которой фирма давно сотрудничала. Он занимался рутинными делами и легкой работой — шесть дней в неделю драил полы в нескольких коридорах, включая коридор ПС.
Микаэль Блумквист прочел материал Даниэля Улофссона и изучил паспортную фотографию Идриса Хиди. Потом зашел через Интернет в Архив СМИ, выбрал оттуда несколько статей, на которых базировался Улофссон, внимательно прочел их и надолго задумался. Даже закурил сигарету — с уходом Эрики Бергер запрет на курение в помещении редакции быстро дал трещину, а Хенри Кортес даже открыто оставлял у себя на столе пепельницу.
Под конец Микаэль достал страницу, которую Даниэль Улофссон посвятил доктору Андерсу Юнассону. Текст он читал, сильно хмуря лоб.
*
В понедельник машины с номером, включающим буквы КАБ, Микаэль Блумквист не увидел и слежки не почувствовал, но предпочел не рисковать. От Академического книжного магазина он прошел до бокового входа в универмаг «НК» и сразу же вышел обратно через главный вход — следить за кем-нибудь в универмаге было выше человеческих сил. Оба его мобильных телефона были отключены. Микаэль прошел через торговую галерею к площади Густава Адольфа и мимо здания Риксдага направился в Старый город. Насколько он мог видеть, никто за ним не шел. Поплутав по маленьким улочкам, он оказался возле нужного дома и позвонил в дверь издательства «Свартвитт».
Было половина третьего дня. Микаэль пришел без предупреждения, но редактор Курдо Бакси оказался на месте и просиял, увидев гостя.
— Приветствую, — радушно сказал Курдо Бакси. — Почему ты теперь никогда к нам не заходишь?
— Вот я и зашел, — ответил Микаэль.
— Да, но ты не появлялся года три.
Они пожали друг другу руки.
Микаэль Блумквист знал хозяина кабинета с 80-х годов и был одним из тех, кто оказывал Курдо Бакси практическую помощь, когда тот начинал выпускать антирасистский журнал «Свартвитт» — «Чёрно-белое», — по ночам тиражируя его пиратским способом в Центральном объединении профсоюзов (ЦО). Застукал Курдо будущий охотник за педофилами в организации «Спасите детей» Пер-Эрик Острём, который в 80-е годы являлся секретарем комиссии ЦО. Как-то поздно ночью зайдя в копировальный центр, Острём обнаружил там кипы страниц первого номера «Свартвитт» вместе с явно подавленным Курдо Бакси. Острём посмотрел на невзрачную обложку и сказал, что так, черт побери, журнал выглядеть не может. Потом он нарисовал логотип, впоследствии пятнадцать лет украшавший «Свартвитт», пока журнал не прекратил свое существование, превратившись в книжное издательство «Свартвитт». Микаэль в то время переживал отвратительный период, работая в ЦО пиарщиком, — это был единственный раз, когда он приобщился к информационной сфере. Пер-Эрик Острём уговорил его прочесть корректуру и немного помочь журналу «Свартвитт» с редактированием. С тех пор Курдо Бакси и Микаэль Блумквист стали друзьями.
Микаэль Блумквист уселся на диван, а Курдо Бакси принес кофе из стоявшего в коридоре автомата. Они немного поболтали о разных пустяках, как это обычно бывает, если люди давно не виделись. Правда, им раз за разом приходилось прерываться, когда у Курдо звонил мобильный телефон и он кратко отвечал на курдском или, возможно, арабском или каком-то другом непонятном Микаэлю языке. Так бывало и во время прежних визитов Микаэля в издательство «Свартвитт» — люди звонили со всех концов мира, чтобы поговорить с Курдо.
— Дорогой Микаэль, у тебя озабоченный вид. Что у тебя на уме? — поинтересовался в конце концов Курдо Бакси.
— Ты не мог бы на пять минут отключить мобильный телефон, чтобы нас не прерывали?
Курдо выполнил просьбу.
— О'кей… мне нужна помощь в одном важном деле, причем немедленно, и это должно остаться между нами.
— Рассказывай.
— В восемьдесят девятом году в Швецию из Ирака прибыл курдский беженец по имени Идрис Хиди. Когда ему грозила высылка, твоя семья ему помогла, в результате чего он со временем получил вид на жительство. Я не знаю, помогал ему твой отец или какой-то другой родственник.
— Идрису Хиди помогал мой дядя Махмут Бакси. Я знаю Идриса. Что тебе от него надо?
— Он сейчас работает в Гётеборге. Мне требуется его помощь в одном простом деле, и я готов ему заплатить.
— Что это за дело?
— Курдо, ты мне доверяешь?
— Разумеется. Мы всегда были друзьями.
— Я хочу поручить ему одну довольно необычную работу. Очень необычную. Я не хочу рассказывать, в чем она состоит, но заверяю тебя, что в ней нет ничего противозаконного или такого, что может создать проблемы тебе или Идрису Хиди.
Курдо Бакси пристально посмотрел на Микаэля Блумквиста.
— Понятно. Значит, рассказывать, о чем идет речь, ты не хочешь.
— Чем меньше людей будет знать, тем лучше. Твоя помощь мне требуется для того, чтобы Идрис согласился со мной встретиться и выслушать мое предложение.
