Бойцы раскурили трубки — равно как и сигареты «Эффект», «Ринг» и «Выбор». На правила ношения формы всем было наплевать. Кто-то потратил весь день на то, чтобы обеспечить остальных удобствами настолько, насколько это было возможно, соорудив душ из шестигаллонной канистры. Десантники разлили шнапс и поделили меж собой украинский хлеб, конфеты и печенье — в целом их экскурсия была вполне себе неплоха. Лагерь полнился шутками, карточными играми на мелочь и старыми историями.
Все приготовления закончились и все обязанности были выполнены. Ничего не оставалось, кроме как предаваться вечной фронтовой пытке: ожиданию боя, который мог и не начаться. Но следующее утро принесло запах горящего леса, свидетельствовавший о том, что карательная бригада СС вернулась.
— Вилли, — сказал Карл, — они, наверное, совсем закончили работу этими чертовыми штуками. Бери кюбель и сгоняй туда с Денекером. Постарайтесь забрать хотя бы пару огнемётов. Они дадут нам запас времени, если дойдёт до боя.
— Вернусь через пару часов.
— Пару украинок прихвати и пива тоже, — гаркнул один из десантников ко всеобщему веселью.
* * *
Дорога до Яремче была несложной — всего несколько километров, особенно теперь, когда от кюбеля был отцеплен прицеп. Вилли и Денекер доехали за полтора часа, не заметив ничего интересного во время спуска вниз. Представшая их глазам деревня вся была затянута дымом — хотя и не таким густым, как раньше. В дыму они видели огнемётчиков, противостоящих последнему оплоту леса, сгоравшему практически бесцветным в ярких лучах солнца огнём, распространявшим волны жара. Но там, где прежде работал десяток аппаратов, теперь трудились лишь два — а ещё шесть лежали в тени от халупы, которая, как раньше заметил Вилли, была командным пунктом Салида. На это также указывала дыра в крыше, сквозь которую была выведена треугольная антенна радиопередатчика. На значимость объекта также намекали стоявшие рядом панцерваген и грузовик.
Снаружи показались пара эсэсовцев, включая такого же, как он сам, сержанта — смуглые парни в знакомой форме, но с чуждым изображением кривого арабского меча на отворотах. Они являли собой фестиваль камуфляжа, обрызганные традиционным рисунком СС, конкурировавшим с рубленым рисунком камуфляжа десантников — пятна против полос. По мнению Вилли, полосы были куда как привлекательнее пятен.
— Доброе утро, сержант, — сказал Вилли. — Я — Бобер, Двадцать первая десантная, боевая группа фон Дрелле, с позиции в каньоне. Я здесь, чтобы забрать один из огнемётов. Генерал фон Бинк распорядился передать их нам. Если смогу, то я и два забрал бы. Иван огнемётов не любит.
Оказалось, что никто из эсэсовцев не говорит по-немецки, а только по-сербски. Но через пару минут, в которые эсэсовцы угостили десантников сигаретами и водой, прибыл переводчик.
Вилли повторил свою просьбу, которая тут же была переведена с немецкого на сербский. Обратным переводом поступил ответ.
— Знаете ли вы, что генерал фон Бинк ничем больше не командует? Я не могу отдать вам снаряжение без одобрения своего командира. А он сейчас занят.
— Пожалуйста, — попросил Вилли, — у нас нет времени на хождение вокруг да около. Приказ исходил от командования, так что дело не в фон Бинке. Мы не можем ждать, пока появится ваш командир, где бы он ни был — в лесу срёт или шлюх дерёт.
Шутка в переводе не удалась, хоть Денекеру она и показалась забавной. Сербский унтер принялся было извиняться, но Вилли легко оборвал его и предложил:
— Слушай, давай так: прыгай в кюбель, мы проедемся и поищем вашего офицера. Он даст добро, и до вечера мы уедем. Никто не знает, когда Иван придёт и как быстро он здесь окажется. Огнемёты нужны на нашей позиции.
Сербы посмотрели друг на друга и Вилли уловил, что они подали друг другу некий странный сигнал — словно они не решались согласиться и не смирялись с необходимостью подчиниться, но в то же время не желали спорить с десантниками, словно бы этот спор мог вызвать столкновения между ними самими.
Спустя секунду старший унтер согласился, пусть и с неохотой. Денекер забрался назад, а сербский сержант — вроде бы Аков — сел впереди.
— Указывай, — сказал Вилли, и Аков махнул рукой точно на Яремче. Обычная украинская срань — сборище хлипких деревянных изб с соломенной крышей, каждая с птичьим двором и забором, выстроенным весьма условно. Однако, особенностью деревни был водопад и пешеходный мост, делившие деревню пополам. Никто в этом веке не стриг травы и не выдёргивал сорняков, что стремившийся к аккуратности Бобер находил вызывающим. Также никто не сажал цветов, не убирал травы граблями и не подметал деревянных дорожек. Что за крестьяне! Что с ними поделать?
По пути к мосту они миновали единственное приметное строение деревни — церковь, также деревянную, а не каменную. Похоже было, что сильным ветром её сдует. Перед церковью стоял ещё один камуфлированный панцерваген с высокой радиоантенной — явно командная машина карательного батальона.
— Хммм… — протянул Вилли. — Полагаю, что мы ищем пилигрима в святую землю, — и оба рассмеялись, поскольку знали, что Салид был мусульманином.
Перед церковью караулом стояли двое громил Тринадцатой горнострелковой с МП-40. По кивку головы Акова они освободили проход, и Вилли с Денекером прошли внутрь вслед за сербским сержантом.
Вилли ожидал оказаться в религиозной темноте, освещённой лишь тусклым светом, но не тут-то было. Внутри была настоящая иллюминация. В дальнем от входа конце, там, где когда-то был алтарь, мощный светильник образовывал яркий четырёхугольник — настолько яркий, что всё находившееся в нём практически лишалось цвета. В этом безжалостном свете трудились трое здоровяков — сербских эсэсовцев, раздетых до пояса и самоотверженно стучавших молотками. Они возводили нечто вроде деревянной рамы, чья горизонтальная перекладина висела в семи футах над полом. Плотники из них были неважные, так что их творение выглядело хлипковатым и вынуждено было опираться на неуклюжие бревенчатые подпорки. Но дело своё они уже практически закончили.
Также Вилли заметил нечто, сперва показавшееся ему неким механизмом на треноге. Поскольку предмет находился вне освещённой зоны, Вилли не сразу понял, что это. Подойдя поближе, он распознал передвижную кинокамеру.
Рядом с камерой стояла группа людей, обернувшихся к нарушителю спокойствия. Все они были из СС, но только один носил камуфляж горных стрелков. Он шагнул вперёд, когда Аков поприветствовал его вскинутой рукой и Вилли узнал в нём штурмбанфюрера Салида — блестящие волосы, пронзительные глаза и треугольник усов под выступающим носом. Кожа его отливала медью, а выражение на лице было столь устремлённым, что Вилли подумал — улыбался ли этот человек хоть раз в жизни?
Он и сержант оживлённо заговорили по-сербски. Затем Салид повернулся к Вилли, поднявшему руку с вялым «Хайль Гитлер!», на что Салид ответил куда как более живо.
— Итак, сержант, — сказал он на том же безукоризненном немецком, который был уже знаком Вилли по стычке в воротах Андриевского дворца, — вы пришли за огнемётом. Я полагаю, что в каньоне вы уже как следует окопались.
— Да, герр оберштурмбанфюрер, — ответил Вилли. Называть этого арабского прощелыгу «сэром» было выше его сил. — Мы заняли роскошную оборонительную позицию и заминировали каньон. Так что когда придёт время, мы перекроем его для любых танков Ивана. Тридцать фунтов циклонита — не шутки.
— Отлично, отлично. Я доволен. Но вам следует понимать, что это только часть задачи. Вам ещё нужно уничтожить всех бандитов, которые побегут от наших людей, прочёсывающих местность.
— Да, штурмбанфюрер, нам это пояснили. Майор фон Дрелле расставил половину своих людей в патрули, которые перехватывают бандитов по пути к Нутру.
— Я сам сообщу об этом фон Дрелле по радио, но и здесь заявляю о том же для протокола — чтобы не было никаких недопониманий. Примерно через два дня мы начнём прочёсывание, и для нас критично важно перехватить одного бандита.
— Женщину. Белую Ведьму.
— Так они её зовут. Она там, наверху. Мы должны её схватить, это приоритет высшего командования Рейха. Обергруппенфюрер СС смело ставит себя под угрозу, чтобы выманить её на открытое пространство, где мы возьмём её живой. Вашему отряду сделана честь тем, что для такой задачи выбрали вас. Ваши успехи всех впечатлили. Обычной группе пехотных работяг этого не доверишь. Жизненно важно, чтобы эту женщину допросили специалисты в Берлине, и вся широта её сведений во всей…
— Кто это? — спросил Вилли, перебив его.
— Простите. Пожалуйста, не…
— Боже мой… какого чёрта здесь делается?
Вилли заметил одинокую фигуру, бездвижно сидевшую у переднего ряда скамеек. Уставившись на неё, Вилли пытался найти угол, чтобы разглядеть лучше.
