Они добрались до освещенного участка местности, беспрепятственно заливаемого солнечными лучами, поскольку на другой стороне тропы не было заслоняющих его сосен и отсутствовали заросли можжевельника и калины. На восходящем склоне некая сила уничтожила лесную поросль, оставив полосу пустой земли — новые деревья начали было восстанавливать лес, но были ещё слишком малы, чтобы их уже можно было назвать деревьями. Их разбавляли крупные валуны и кусты. Эта рана лесного покрова тянулась по склону горы до высоты, на которой обнажался безлесный камень — почти на тысячу ярдов, а затем поднималась ещё круче, практически вертикально — до снежной шапки.
— Это осыпной склон, — пояснил Учитель. — Полагаю, что здесь — то самое место. Мы тогда подошли сверху, что было легче. Теперь придётся подниматься.
Спустя тысячу ярдов они добрались до небольшой плоскости, на которой можно было сесть и передохнуть. Наконец, Учитель порадовал:
— Итак, мы добрались.
В течение нескольких минут он изучал местность в поисках хорошо спрятанного за кустами можжевельника залаза в пещеру — гораздо меньшую, нежели та, что несколько недель служила им убежищем.
Они протиснулись внутрь, промаргиваясь, чтобы привыкнуть к исчезновению света и кашляя от поднимавшейся с пола пыли. Всем троим пришлось подождать, пока не уляжется пыль, а глаза не привыкнут к темноте. Изнутри пещера оказалась куда как больше, чем обещал вход в неё. Отсвет от входа позволял разглядеть кое-какие детали.
— Здесь, — указал Учитель. Пройдя дальше, он что-то выволок на свет: тяжёлый металлический ящик примерно пяти футов длиной, двух шириной и трёх в высоту. Крышка с уплотнителем надёжно закрывала его. Учитель нагнулся и щёлкнул тремя замками, после чего открыл крышку, державшуюся на петлях по длинной стороне. Открытый ящик преподнёс им манну небесную вкупе с запахом оружейного масла: пять трубоподобных объектов тускло-серого цвета, упокоенных в деревянной раме с вырезами под них.
Людмила узнала пистолеты-пулемёты «Стэн»: дешёвое, грубое, но эффективное оружие британцев. Стальная труба, несколько болтов — всё отштамповано и неаккуратно сварено. Оружие производило впечатление произведённого в подвальной мастерской.
Учитель извлёк из волшебного ящика ещё один фокус: рифлёное яйцо с рычагом вдоль круглого бока, идущим от центрального механизма на вытянутом конце, который стальным стержнем, уходящим в такое же стальное кольцо, втыкался в яйцо и словно скреплял всю конструкцию воедино. Это была граната Миллса — британская осколочная граната.
— Винтовка, — сказала Петрова. — Ты говорил о винтовке.
Учитель снова нырнул в ящик и поборолся какое-то время с контейнером, лежащим внутри большого ящика, пытаясь его открыть. Наконец с видимым усилием он извлёк четырёхфутовый предмет, завёрнутый в промасленную ткань, которую он размотал и отбросил.
Петрова приняла у него винтовку, сразу же ощутив её тяжесть, сложность, солидность и мощь. Винтовка была короче её привычного Мосин-Нагана, но при этом тяжелее. Поднеся винтовку к свету, Милли разглядывала привычные детали: спуск, магазин перед спуском, затвор, деревянные обкладки длинного ствола. Тут было нечто вроде упора для щеки: вырезанная из дерева деталь, укреплённая винтами на прикладе, куда можно было приложиться щекой и скулой во время высматривания цели в прицел. Был тут и сам прицел — или, скорее, гиперусложнённый механизм, который соединял прицел с винтовкой — выглядевший весьма странным и откровенно по-британски эксцентричным.
Словно вышедший из викторианской эпохи, он напоминал арочный железнодорожный мост, переброшенный над глубоким провалом — с распорками, поворотными головками, болтами и заклёпками, намешанными в немыслимо сложную конструкцию, крепящую оптическую трубу прицела из воронёной стали к винтовке мощными стальными кольцами. Сам прицел — столь же вычурная штука — нёс на себе поворотные башенки с разметкой и так же был усеян крепёжными болтами.
— Словно Льюис Кэрролл эту вещь создал, — заметил Учитель.
Милли скользнула к выходу из пещеры с винтовкой в руках. Выбравшись наружу, она тут же заняла стрелковую позицию лёжа. Двое мужчин, оставшихся в пещере, услышали звук работы затвора, лязгающего при закрытии и щёлканье спуска — снайпер свыкался с инструментом.
Вскоре она вернулась.
— Нам нужно обнулить винтовку.
— Обнулить? — переспросил Учитель.
— Для того, чтобы застрелить кого-то с тысячи ярдов, недостаточно просто прикрутить прицел на винтовку. Мне нужно тщательно проверить винтовку на нужном расстоянии и установить прицел таким образом, чтобы прицел смотрел чётко в точку попадания пули на этом расстоянии. Таким образом, когда я буду стрелять по настоящей цели, я буду уверена, что пуля попадёт туда, куда я целилась.
— Прости… но ты — что, с ума сошла? Тут не стрелковые курсы. Да, немцы ушли, но как надолго? И сколько людей они оставили? С каждым твоим выстрелом они будут всё точнее понимать, где ты сидишь. А может быть, они оставили тут людей как раз на такой случай. Может быть и так, что они договорились с Люфтваффе и вызовут «Штуки», которые отбомбятся по оцепленному району. Или они просто взбесятся, заслышав стрельбу и перестреляют ещё пару сотен заложников просто так. У тебя есть только один выстрел — именно по Грёдлю.
— Я поясню, какова наша реальность. Мне нужна тысяча ярдов — и ни ярдом меньше, — заявила Петрова. — Ты видишь где-нибудь вокруг тысячу ярдов?
Все замолчали.
Крестьянин попросил Учителя пояснить, в чём дело. Тот пояснил, и Крестьянин, выслушав, ответил ему.
— Он говорит, — перевёл Учитель, — что ты можешь выстрелить из пещеры. Это заглушит звук. А выстрел придётся вниз, вдоль осыпного склона — по валуну в тысяче ярдов.
— Как обычно, — заметила Милли, — крестьянин оказался умнее умника.
Карпаты Наше время
Горы являли собой красоту во всех направлениях — куда ни посмотри, везде раскидывался лирический идеализм райских садов. Но ничто из этих красот не беспокоило Боба и Рейли — для них продвижение было пыткой, потной баней, мучавшей их болью и иссушающей жаждой.
Наконец, Суэггер решил, что пора отдохнуть и сел, привалившись спиной к ближайшему валуну, тяжело дыша.
— Тебе виднее, — сказала Рейли, — но не находишь ли ты, что если будем отдыхать — нас тут и убьют?
— Возможно, — ответил он. — Но меня только что мысль посетила.
— Валяй. У нас нет ничего, кроме времени.
— Ей нужно было пристрелять винтовку, верно?
Рейли не смогла ответить ничем кроме жалкого сухого смешка.
— Откуда я знаю? Я даже не понимаю, что такое «пристрелять». Для меня это птичий язык.
— Пристрелять винтовку — это установить прицел таким образом, что он будет нацелен на точку, в которую ты собираешься стрелять с определённого расстояния.
— Ты уверен, что нашёл правильное время для лекции по баллистике?
— Погоди секунду. Видишь ли, ей нужно было пристреляться на тысячу ярдов. Как ты собираешься найти открытую тысячу ярдов в лесу? Будешь бродить, пока не наткнёшься на неё? Так может быть, что такого места и вовсе нет.
— Это совсем несложно, — ответила она и указала на усыпанный камнями склон над ними. — Вот это место, прямо здесь.
И верно, прогал в деревьях устремлялся вверх по склону от того места, где они расположились на отдых. Местами на склоне росли отдельные высокие деревья, но на земле было слишком много камней для того, чтобы лес скрыл его. Склон напоминал шрам на лесном покрове и выглядел столь же естественно, как нос на лице. Почему Суэггер не подумал об этом склоне? И тут она поняла, что именно о нём и думал Боб.
— Ладно, — подытожила размышления Рейли, — что нам даёт этот склон? В чём твоя игра, Суэггер?
— Она нашла винтовку. Ей нужно пристреляться на тысячу ярдов. Вот она — тысяча, верно?
— Точно.
— Это осыпной склон. Много лет назад, в прошлом, каменный обвал сошёл вниз по склону горы и срезал весь лес. Какие-то деревья вновь пробились, как видишь — но представь себе это место семьдесят лет назад. Оно было абсолютно безлесным.
— Итак?
— Был бы я на её месте — я бы сидел наверху, — указал Боб. — И стрелял бы по цели внизу. Может, там, наверху, есть пещера, из которой она и стреляла, чтобы избавиться от шума. Затем, я бы прикинул, куда летят пули и как они ложатся в цель. Она — роскошный стрелок, ей много выстрелов не понадобилось. Я нарисовал бы чем-нибудь пятно на одном из этих валунов — размером с торс человека, а затем стрелял бы до тех пор, пока не добился бы не просто попадания, а серии из трёх пуль подряд на тысячу ярдов в пределах десяти дюймов.
— Так ты считаешь, что нам нужно не бежать от преследователей, а поискать цель, в которую она стреляла? А если найдём — что тогда?
