смешные низкие цены имущество Советской Армии из Западной группы войск, выводимой из ГДР.
Лупинский вывозил из России все, что плохо лежит, но больше всего газ, нефть, продукты нефтепереработки, металл. Братья Черные — израильские бизнесмены, до сих пор специализируются на рейдерских захватах металлургических комбинатов и откровенном, черном, как их фамилия, криминале. Кто там еще? Банкир Смоленский, Брынцалов, Мавроди, многие другие. От «А» до «Я», на любой букве алфавита их будут сотни. Да, многие из них ушли от ответственности. И лишь История вынесет им окончательный и беспощадный приговор.
— Внутри страны бандитские рэкетирские группировки плодились и плодятся, как кролики, ежедневно, — сказал Грачев. — Успевай только жевать «капусту» и размножаться. Авторитеты вербуют молодежь для пополнения, та охотно сама идет к ним, не видя в жизни никаких других перспектив, да их и нет. Все «социальные лифты» стоят на ремонте. Характерно, что по социальным опросам школьников, самая заманчивая профессия для старшеклассников — рэкетирство, для девушек — валютная проституция, на худой конец — фотомодель.
Два следователя пасовали «мяч» друг другу:
— Однако незавидная судьба ждет практически всех лидеров ОПГ. Например, ветеранов-афганцев, занимавшихся криминальным переделом собственности, разнесли в клочки мощным тротиловым взрывом их конкуренты из другой «афганской группировки». Вместе с еще шестью десятками человек, когда они пришли на похороны своего соратника, застреленного тремя днями раньше.
— Кстати, на столичных кладбищах криминальных авторитетов, бригадиров, «быков» и мелкую шушеру хоронили и хоронят до сих пор чуть ли ни ежедневно. Можете полюбоваться стройными рядами вычурных памятников на Ваганьковском, Пятницком, Троекуровском и иных кладбищах столицы. Чем помпезнее монумент с такой, примерно, золоченой надписью на постаменте: «Спи спокойно, дорогой Колян, кто надо, за тебя ответит!», тем выше был авторитет этого «Коляна» в ОПГ. У бригадиров памятники поменьше, а у шестерок и вовсе только гранитный камень. А то и большой булыжник, который приволокли братки с ближайшей стройки.
— Сейчас почти в каждом российском регионе юные оболтусы подражают крупным ОПГ, которые растиражировала желтая пресса. И точно также объединяются в разбойничьи шайки, занимаются на своем уровне уличным криминалом, а потом вливаются в более серьезные преступные структуры.
— Особенно такие объединения характерны для спортсменов, занимающихся силовыми единоборствами. Боксом, борьбой, каратэ, дзюдо. Это понятно, для разбоя требуется физическая сила, устрашающий внешний вид, а еще лучше, перебитый нос и шрамы. Криминальным авторитетам нужны мощные телохранители, которые вербуются из спортсменов-силовиков и даже чемпионов Европы и мира.
Житников слушал, согласно кивал головой, а потом вдруг произнес:
— Вот что еще особенно интересно. Вы забыли про культуру, искусство. На киностудиях с самого начала стали отмываться криминальные капиталы. И на них снимаются такие же бандитские примитивные фильмы и сериалы. А в художественных, славных своими традициями театрах, гонят перед зрителями голых артистов и артисток, заставляя их вместо текстов Гоголя или Пушкина ругаться на сцене матом, а то и прилюдно совокупляться. Смотреть противно.
Помолчав, будто вспомнив еще что-то, он добавил:
— И в новых школьных учебниках, изданных по заказу и на деньги Сороса, искажают древнюю историю России, Советского Союза, Великой Отечественной войны. Как следствие, вырастает целое поколение, «родства не помнящее», этакие, по Чингизу Айтматову, манкурты.
— Обо всем этом еще будут написаны целые исследования, — согласился Грачев. — Как превратить народ в зомби посредством манипуляций в СМИ и политики оболванивания масс… Я рад, что вы придерживаетесь тех же мыслей, что и мы.
Грачев и Алексеев, беседуя с Житниковым, словно хотели донести до него «пейзаж современной России». Многое для него являлось откровением. Прежде он или не знал, или предпочитал не задумываться над этим. Последнее было более вероятно. Не знать он не мог, скорее всего, считал все это, по своему любимому выражению, «издержками демократии». Теперь чаще отмалчивался, но наматывал на ус. Наконец произнес:
— Я, в принципе, за свободный рынок, иного не дано. Но вы правы, рыночные преобразования в России привели к росту преступности, которая, в свою очередь, породила соответствующие изменения в структуре экономики. А главное, что более существенно, в ментальном сознании общества.
— Поясните, Анатолий Львович, — попросил Грачев.
— Болезненно сменилась психология и психика страны как живого организма. И людей тоже. А этот переход всегда сопряжен с неким карантинным периодом. То есть с лечением в сумасшедшем доме. Ничего, подлечатся и выйдут здоровыми и свободными. А все это издержки…
Он не закончил фразу, взглянув на Грачева.
— Тут я с вами, насчет дурдома, почти согласен, — усмехнулся Алексеев. — Мне, как психологу и психотерапевту, это очевидно. Только не все выйдут. Большинство заколет «шоковая терапия» и лечение клизмой демократии. Столыпин еще в начале XX века бросил членам Государственной Думы в лицо упрек: «Вам нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия». Тогда эти «потрясения» удалось на несколько лет оттянуть. В конце века история повторилась. Но Столыпин был сильным лидером, сейчас такого нет.
В диалог снова вступил Грачев:
— Если уж продолжать цитаты, то надо привести еще одну, вашего видного деятеля либерального толка Григория Явлинского. Его роль одного из могильщиков советского строя никто не будет отрицать. Он сам честно признался, что Россия в 90-е годы стала «криминальной олигархией с монополистическим государством».
— Многие политологи и эксперты, как с левого, так и с правого фланга, отмечают коррумпированность власти, которая пронизывает ее насквозь, сверху донизу, — дополнил Алексеев. — А коррупция не может не привести к противоправному сращиванию власти с криминалом.
Это как паразитический грибной нарост на чахлом дереве. В конце концов, если не принять меры, дерево гибнет.
— Ну, это уж ваша забота и обязанность, — сказал Житников.
— И ваша тоже, — не согласился Грачев. — Как члена гражданского общества, активного и ответственного. Ответственного хотя бы за приватизацию, в которой всех обманули. Рядовых людей, по крайней мере. Не «избранных». И коль уж мы начали цитирование, то приведу еще слова Елены Боннэр, жены академика Сахарова. Она откровенно после завершения приватизации сказала: «Главным и определяющим будущее страны стал передел собственности».
— Ничего особенного в этой фразе не нахожу, — сказал Житников.
— Верно, — согласился Грачев. — Но потом она издевательски продолжила: «У народа собственность так и ограничилась полным собранием сочинений Пушкина или садовым домиком на шести сотках. И, в лучшем случае, приватизированной двухкомнатной квартирой, за которую неизвестно, сколько надо будет еще платить. А многие не выдержат этой платы, как не выдержат и налогов на наследство их наследники. Ваучер не обогатит их, может, с одной акции когда-нибудь будет хватать лишь на подарки внукам».
— А я вот честно признаюсь, — с усмешкой произнес Алексеев, — что сразу же отнес свой ваучер к метро и обменял
