Так что вполне возможно, что редактор был прав: может, и действительно в Кремле затевается какая-то важная интрига.
Затем Шарлотта обнаружила еще одну статью. Она была посвящена волне терроризма в Москве в 1977 году. 8 января 1977 года был произведен взрыв в московском метро. В результате было убито семь человек и ранено сорок четыре. За это преступление были арестованы трое армян-диссидентов. Позже их казнили, хотя их виновность в этом деле доказана не была. Многие политические комментаторы в то время высказывали мнение, что все это было подстроено советским правительством с целью дискредитировать диссидентское движение в стране. Возможно, что-то подобное происходит и сейчас? Особенно в такой ситуации, когда беспорядки вспыхивают практически во всех республиках Советского Союза.
Кто знает?..
Был кое-кто, кто мог бы подкинуть информацию. У Шарлотты был источник, и очень важный. Она его ценила, ведь он работал в КГБ. Шарлотта знала его только по имени — Сергей. Он тайно ненавидел организацию, на которую работал.
Это будет нелегко, но связаться с ним она все же сможет. Это займет у нее не один день. Но, возможно, ему что-нибудь известно, или он может подкинуть какую-нибудь ценную идею, или посоветует, где искать.
А тем временем у нее появилась, однако, еще одна проблема: как сделать репортаж о последних событиях? Как можно скрыть такое? Ни один советский чиновник не желал говорить об этом перед камерой. Было очевидно, что они еще не определили свою тактику в отношении средств массовой информации. Ходили слухи, что подобное не могло бы происходить, если бы не был серьезно болен председатель КГБ Андрей Павличенко. Шарлотта подумала, что в будущем она непременно постарается разыскать личного врача Павличенко и узнать о здоровье шефа КГБ из первых рук.
Утром того же дня Шарлотта, ее оператор Рэнди и продюсер Джил Хауи выехали на служебном «вольво» на любимую натуру Шарлотты: на набережную Москвы-реки прямо напротив Кремля.
Редкие снежинки падали в лицо и на пальто. Шарлотта прорепетировала свой репортаж, пометив в бумажке те места, которые она намеревалась произнести с наибольшей эмфазой. После этого была включена камера.
— Наконец-то советское информационное агентство ТАСС признало, что город потрясен волной терроризма, — сказала Шарлотта. — До сих пор советское правительство стремилось умалить значение происходящего, назвав взрыв в московском метрополитене «работой банды хулиганов и сумасшедших». В этой стране больше всего боятся нарушения общественного порядка, особенно сейчас, накануне встречи на высшем уровне. Один здешний чиновник заявил мне: «Да, в Советском Союзе не все гладко, но мы не поражены чумой терроризма, политических убийств и просто убийств, как Запад». Что ж, время покажет, насколько он прав. — Она сделала небольшую паузу и добавила:
— Шарлотта Харпер, корреспондент «Эй-Би-Си ньюс» в Москве.
«Ну вот, — подумала она на обратном пути, переезжая через Москву-реку, — еще один ничего не значащий репортаж».
«Ну, ладно, дайте только время», — пригрозила она про себя невидимым противникам.
Вечером следующего дня Шарлотта позвонила по данному ей бабушкой телефону. Она пыталась дозвониться уже несколько дней, но до сих пор безрезультатно. Там никто не брал трубку.
На этот раз ответил женский голос.
— Пригласите, пожалуйста, Соню Кунецкую, — попросила Шарлотта. Ее русский был беглый, но полностью скрыть свой акцент она не могла. А ей надо было сделать все, чтобы не испугать женщину.
После долгой паузы она услышала:
— Я вас слушаю.
— У меня для вас записка от вашего друга.
— От друга? — женщина была встревожена. — Какого друга?
— Я не могу сказать это по телефону.
— А кто говорит?
— Это очень важно, — сказала Шарлотта. Важно было не сболтнуть ничего лишнего. — Я только завезу записку. Но если вы заняты…
— Я… нет… А кто вы такая?
— Я прошу вас. Это не займет много вашего времени.
Воцарилась очередная долгая пауза, затем женщина ответила:
— Ну ладно, приезжайте.
И она, все еще колеблясь, дала Шарлотте свой адрес и рассказала, как доехать.
Оказалось, что Соня Кунецкая живет в другом конце Москвы, в одном из северных районов города, почти на конечной станции метро. Шарлотта не захотела ехать на своей машине. Автомобиль с номерами западного корреспондента был своеобразным магнитом для КГБ. Метро было переполнено. Она сошла на станции перед ВДНХ. Выйдя на улицу, Шарлотта увидела вдалеке неясно вырисовывающийся огромный обелиск и подумала, что он похож на самый большой фаллос в мире. Она находилась недалеко от бывшего дворянского поместья Останкино, в котором теперь был расположен телерадиоцентр. Территория вокруг станции метро была застроена редко.
Кунецкая жила в нескольких кварталах отсюда в огромном доме из красного кирпича с многочисленными подъездами. Этот полумодернистский комплекс наводил тоску. Дверь захлопнулась за Шарлоттой с таким грохотом, что она даже подпрыгнула. В подъезде было грязно, цементные стены были покрыты облупившейся голубой краской, сильно воняло мочой. Мимо Шарлотты прошмыгнул облезлый серый кот, у которого, как в ужасе заметила Шарлотта, не было глаз. Она чуть не вскрикнула и, поднявшись, нашла нужную квартиру.
Дверь была обшита дешевым коричневым дерматином с металлическими кнопками. Ее открыла маленькая женщина лет пятидесяти. В ее каштановых волосах светилась седина, но стрижка у нее была современная: «паж» с густой челкой. Она была одета в выцветший халат в цветочек. На носу были очки в стальной тонкой оправе.
— Проходите, пожалуйста, — пригласила она. — Я Соня Кунецкая, — женщина протянула худую руку.
— Шарлотта Харпер.
Хозяйка провела ее через темный коридор и ввела в гостиную, обставленную тяжелой и грубой мебелью. На одном из стульев сидел мужчина приблизительно Сониного возраста. Его седые волосы были зачесаны назад.
Шарлотта впервые в жизни видела такого страшного человека. Она собрала все свое мужество и взглянула ему в глаза. Лицо мужчины было изуродовано ужасным шрамом.
— Это мой друг Яков, — сказала Соня. Яков сидел с уверенностью человека, который был в этой квартире не гостем, а хозяином.
— Вы говорили, что у вас для меня записка, — напомнила женщина.
— О, возможно, я преувеличивала, — сказала Шарлотта. Она вспомнила, что Соня, как рассказывал Чарли, когда-то встречалась с Элфридом Стоуном. И что она как-то была связана с Уинтропом Леманом. — Я привезла вам привет от Уинтропа Лемана.
Женщина долго молчала, затем спросила:
— Кто вы такая?
— Я репортер «Эй-Би-Си ньюс». Меня попросили повидаться с вами.
Опять возникла долгая и неловкая пауза. Наконец Соня спросила:
— Может, вы хотите поговорить со мной наедине? Это Леман попросил вас позвонить мне? — Она явно была в отчаянии. Она была напугана. И ее друг — или муж? — чувствовал себя неловко. Что же происходит? Шарлотта пока ничего не понимала.
— Да, поговорить было бы неплохо, — ответила она, а сама подумала, что блуждает в темноте. Почему Соня так нервничает? — Вы давно знаете Лемана?
— Я познакомилась с ним в 1962 году, — начала женщина смущенно, но уже довольно спокойно и уверенно начала рассказывать историю, которую она, несомненно, рассказывала уже много раз. — Я тогда работала редактором в издательстве «Прогресс».
— Но как вам удалось познакомиться с таким влиятельным человеком, как Леман?
— Это произошло на приеме у Пастернака в Переделкино. Я была редактором томика стихов Пастернака, которые он перевел. Там был и Леман.
— В 1962 году? Пастернак, должно быть, был уже очень стар…
— О да… Ему тогда было уже больше семидесяти.
— А что Леман делал тогда в Москве?
Соня на мгновенье запнулась, будто придумывая ответ.
— Я точно не знаю. Он приезжает в СССР время от времени.
Но Шарлотта уже уцепилась за всю эту информацию, и она уже не собиралась отступать.
— Вы были редактором книги Пастернака в 1962 году, так?
— Да, именно тогда, — ответила Соня. — Бориса Пастернака… Вы, американцы, знаете его как автора «Доктора Живаго», но вы почти не читаете его стихов. Вы, например, читали?
Вопрос неловко повис в воздухе.
— Да, я читала, — наконец ответила Шарлотта. — И я считаю их очень талантливыми и красивыми. И на меня произвело огромное впечатление, что вы работали с таким человеком.
— Он считается величайшим поэтом нашей страны.
— Да, но в 1962 году его уже не было в живых. Боюсь, вы перепутали даты. Он умер в 1960 году.
— Это все было так давно, — тихо произнесла Соня. — Извините, возможно, я что-то уже забыла.
Но Шарлотта была уверена, что женщина сказала ей неправду.
