Рамиус заметил, что Петров выглядел потрясённым. Заражёнными оказались не первый и не второй комплект, а третий и четвёртый после выхода в море. Он правильно выбрал судового врача.
– Надо же, испорченные дозиметры… – проворчал Мелехин. – Какой-то мерзавец или шутник в Североморске, – а может, и шпион, играющий в свои империалистические игры… Пусть только поймают этого подонка, я лично пристрелю его, кем бы он не оказался! Это же самая настоящая измена!
– В соответствии с инструкцией я обязан был доложить об этом, – заметил Петров. – Несмотря на то что стационарные датчики не показывают повышенный уровень радиации.
– Вы правильно поступили, товарищ доктор. Объявляю вам за это благодарность, – произнёс Рамиус. – Инструкции требуют, чтобы мы провели дальнейшую проверку. Мелехин, вы и товарищ Бородин лично займётесь этим. Сначала проверьте сами стационарные датчики – убедитесь, насколько правильно они измеряют уровень радиации внутри подлодки. Если они функционируют нормально, тогда портативные дозиметры – нагрудные значки, которые носит каждый из нас, – либо имели дефекты, либо кто-то намеренно их испортил. Если ситуация обстоит именно так, я в своём отчёте о случившемся потребую принятия соответствующих мер. – Были известны случаи, когда пьяных рабочих судовой верфи отправляли в лагеря на исправительные работы. – Товарищи, я считаю, что пока у нас нет оснований для беспокойства. Если бы действительно происходила утечка радиации, товарищ Мелехин обнаружил бы её несколько суток назад. Так что возвращайтесь к работе.
Спустя полчаса все офицеры снова собрались в кают-компании. Проходящие мимо матросы заметили это, и по лодке поползли слухи.
– Товарищи, у нас возникла серьёзная проблема, – сообщил старший механик.
Офицеры, особенно молодые, казались бледнее обычного. На столе лежал разобранный на части счётчик Гейгера. Рядом находился датчик радиации, снятый с переборки реакторного отсека. С него была снята крышка.
– Мы стали жертвой вредительства, – яростно прошипел Мелехин. – Это было страшное слово, от которого бросало в дрожь всякого советского гражданина. В кают-компании воцарилась мёртвая тишина, и Рамиус заметил, что Свиядов с трудом сохраняет самообладание. – Товарищи, с технической точки зрения эти приборы очень простые. Как вы знаете, у счётчика Гейгера десять различных степений установки. Мы можем выбрать десять разных уровней чувствительности и с помощью этого прибора обнаружить крошечную утечку радиации или измерить значительную. Это делается с помощью набора вот этого селектора, который включает один из электрических резисторов с возрастающим уровнем внутреннего сопротивления. Даже ребёнок может справиться с этим, испортить его или отремонтировать. – Старший механик постучал пальцем по нижней стороне циферблата селектора. – В данном случае кто-то снял обычные резисторы и впаял на их место новые. Резисторы от первого до восьмого имеют одинаковое сопротивление. За три дня до выхода в море все наши счётчики радиации подверглись осмотру одним и тем же техником на верфи. Вот документ, подтверждающий проведённую им инспекцию. – Мелехин с презрением бросил на стол листок бумаги.
– Или он, или другой вражеский агент вывел из строя этот и все остальные счётчики, которые я осмотрел. Квалифицированному специалисту на это нужно не более часа. Теперь относительно вот этого прибора. – Старший механик перевернул стационарный датчик. – Вы видите, что его электрическая схема, кроме испытательного контура, который был перемонтирован, отсоединена. Мы с товарищем Бородиным сняли этот прибор с передней переборки. Все сделано весьма профессионально, дилетанту с этим не справиться. Я пришёл к выводу, что враг провёл на нашем корабле акт вредительства. Сначала он вывел из строя приборы контроля за радиацией, затем, скорее всего, устроил небольшую утечку радиоактивных газов на трубах горячего контура. Мне представляется, товарищи, что доктор Петров был прав. Где-то, по-видимому, происходит утечка радиации. Приношу нашему врачу свои извинения.
Петров нервно кивнул. Он вполне мог бы обойтись без таких комплиментов.
– Доза радиации, товарищ Петров?
– Самая высокая у матросов в машинном отделении, конечно. Больше всего – по пятьдесят рад – у товарищей Мелехина и Свиядова. У остальных механиков – от двадцати до сорока пяти; накопленная радиация быстро уменьшается по мере удаления от кормы. У торпедистов – примерно пять рад, а то и меньше. У офицеров – за исключением тех, кто работают в машинном отделении, – от десяти до двадцати пяти. – Петров сделал паузу, стараясь говорить как можно убедительнее. – Товарищи, это не смертельные дозы. Человек способен выдержать дозу до сотни рад без отрицательных последствий для своего здоровья и выжить при нескольких сотнях. Мы столкнулись с серьёзной проблемой, но для наших жизней угрозы ещё нет.
– Что скажете, Мелехин? – спросил командир.
– Это моя реакторная установка, и я несу за неё ответственность. Мы ещё не знаем, существует ли на самом деле утечка радиации. Нагрудные дозиметры могут быть дефектными или выведенными из строя. Все это может оказаться злобным психологическим трюком со стороны нашего главного противника, направленным на то, чтобы деморализовать нас. Бородин поможет мне. Мы собственными руками отремонтируем эти приборы и проведём тщательный осмотр всех реакторных систем. Я слишком стар, чтобы заводить детей. А пока вношу предложение заглушить реактор и продолжать движение на аккумуляторных батареях. Осмотр потребует не больше четырех часов. Кроме того, я посоветовал бы сократить продолжительность смен у матросов машинного отделения до двух часов. Вы согласны со мной, командир?
– Конечно, товарищ старший механик. Я знаю, что вы способны отремонтировать что угодно.
– Извините меня, товарищ командир, – послышался голос Иванова. – Разве нам не следует сообщить о случившемся в штаб флота?
– У нас приказ – сохранять полное радиомолчание, – ответил Рамиус.
– Зная заранее о приказах, враг вывел из строя наши приборы… чтобы вынудить нас воспользоваться радиопередатчиком, и тем самым обнаружить себя? – спросил Бородин.
– Да, это не исключено, – ответил Рамиус. – Сначала мы определим, существует ли эта проблема, потом решим, насколько она серьёзна. Товарищи, у нас отличная команда и лучшие на флоте офицеры. Мы решим наши проблемы и продолжим выполнение задания. Мы доберёмся до Кубы, чёрт возьми, вопреки всем проискам империалистов!
– Хорошо сказано, – кивнул Мелехин.
– Товарищи, давайте сохраним это в тайне. Не следует будоражить команду из-за того, что вполне может оказаться пустяком, а в крайнем случае мы и сами решим эту проблему, – закончил собрание Рамиус.
Петров был настроен менее оптимистично, а Свиядов всеми силами старался сдержать охватившую его дрожь. Дома его ждала невеста, и он надеялся, что когда-нибудь у них будут дети. Молодой лейтенант был отлично подготовлен, он понимал все, что происходит в реакторе, и знал, как следует поступать в случае нарушений в его работе. Свиядова несколько утешала мысль, что решение проблем, возникающих в реакторе, по большей части можно отыскать в учебнике, кое-кто из авторов которого присутствовали сейчас в кают-компании. Но несмотря на всё это, он не мог отделаться от ощущения, будто что-то невидимое и неощутимое вторглось в его тело, и это не могло не вызвать страха у всякого нормального человека.
Совещание закончилось. Мелехин и Бородин прошли на корму, где находился технический склад. Вместе с ними прошёл и электрик-мичман, чтобы помочь выбрать необходимые детали. Он обратил внимание на то, что офицеры читают инструкцию по обслуживанию радиационного датчика. Через час мичман сменился с вахты, и вся команда уже знала, что реактор снова заглушили. Мичман посовещался со своим соседом по койке, техником, обслуживающим ракетные установки. Они обсудили причины переборки полудюжины счётчиков Гейгера и других приборов, измеряющих радиацию, вывод был очевиден.
Боцман подлодки услышал их разговор и пришёл к собственному выводу. Хотя боцман служил на атомных подлодках уже добрый десяток лет, он был человеком достаточно невежественным и ко всему, что происходило в реакторном отсеке, относился, как к нечистой силе. Оттуда она приводила в действие корабль, а вот каким образом – этого он постичь не мог и не сомневался, что не без участия бесовского отродья. И сейчас в его представлении эта нечистая сила вырвалась из стального барабана. Не прошло и двух часов, как вся команда знала, что произошло что-то необычное и офицеры ещё не придумали, как с этим справиться.
Коки, разнося пишу из камбуза в носовые кубрики, теперь задерживались там как можно дольше. Матросы, которые несли вахту в центральном отсеке, заметил Рамиус, беспокойно переминались с ноги на ногу и после смены тут же спешили в носовые отсеки.
