Фредерик Форсайт - Псы войны

– Нет.

– Не надо приезжать на нем в Брюссель. Найми машину и сам садись за руль. Прихватишь его по дороге. Понял?

– Да, – сказал Вламинк все еще в недоумении. – Сделаю все, как скажешь.

Шеннон, который еще не встал с постели, но чувствовал себя существенно лучше, заказал по телефону завтрак и провел обычные пять минут под душем. Четыре минуты под обжигающей горячей струей и минуту – под холодной как лед. Когда он вышел из душа, кофе и рогалики были на столе. Он сделал еще два звонка Бенни Ламберу в Париж и мистеру Штайну в фирму «Ланг и Штайн» в Люксембурге.

– Ты достал письмо? – спросил он Ламбера. В голосе жулика чувствовалось напряжение.

– Да. Вчера получил. Повезло, что мой кореш дежурил в понедельник вечером. Он уже вчера притащил бумагу. Когда хочешь забрать?

– Сегодня днем, – сказал Шеннон.

– Идет. А бабки у тебя с собой?

– Не дергайся. Все при мне.

– Тогда подваливай часа в три, – сказал Ламбер. Шеннон на минуту задумался.

– Нет. Встретимся здесь, – сказал он и дал Ламберу адрес своего отеля. Лучше было встретиться с коротышкой на людях. К его удивлению, Ламбер, как ему показалось, с облегчением в голосе согласился подойти к нему в гостиницу. Что-то здесь было не так, но Шеннон не мог понять, что именно. Ему было невдомек, что парижский жулик получил от него информацию, которую собирался позже продать Ру.

Мистер Штайн говорил по другому аппарату, когда Шеннон прозвонился. Вместо того, чтобы ждать, Шеннон решил перезвонить позднее. Что он и сделал через час.

– Я бы хотел договориться о собрании, посвященном открытию моей холдинговой компании «Тайроун Холдингс», – начал он.

– Да, да, мистер Браун, – послышался в трубке голос Штайна. – Все готово. Когда вы предлагаете его провести?

– Завтра днем, – ответил Шеннон. Договорились, что собрание состоится в кабинете Штайна в три часа. Шеннон попросил дежурного заказать ему билет на экспресс Париж-Люксембург, отправляющийся рано утром на следующий день.

– Должен сказать, что нахожу это довольно странным, весьма странным, откровенно говоря.

Мистер Данкен Далглиш-старший по внешнему виду и манерам полностью соответствовал своему кабинету, а кабинет скорее походил на декорацию в сцене чтения завещания сэра Вальтера Скотта.

Он внимательно, не торопясь, изучил четыре акта о передаче акций, подписанных леди Макаллистер и засвидетельствованных миссис Бартон. Несколько раз печально изрек «Ай-я-яй». покачивая головой, и неодобрительно уставился на молодого человека из Лондона. Как видно, он не привык иметь дело с чеками цюрихского банка и поэтому, вчитываясь в содержание, брезгливо держал их между большим и указательным пальцами, оттопырив в сторону остальные. Он снова поднес к глазам акты и, наконец, заговорил. – Видите ли, к леди Макаллистер уже обращались ранее по поводу продажи этих акций. В прошлом она всегда считала необходимым проконсультироваться с фирмой Далглиш, а я всегда считал необходимым отсоветовать ей продавать акции, продолжал он.

Торп про себя подумал, сколько же других клиентов мистера Данкена Далглиша до сих пор держатся за совершенно бросовые пакеты акций по его совету, но сохранил на лице участливо вежливую мину.

– Мистер Далглиш, вы должны признать, что джентльмены, которых я представляю, заплатили леди Макаллистер почти в два раза больше номинальной цены акций. Она, в свою очередь, добровольно подписала акты и уполномочила меня забрать акции по представлении чека или нескольких чеков на общую сумму в 30000 фунтов стерлингов. Именно их вы и держите в руках.

Старик снова вздохнул.

– Это так странно, что она не проконсультировалась сначала со мной, – печально произнес он. – Я всегда даю ей советы по финансовым вопросам. У меня даже есть право подписывать за нее финансовые документы.

– Но это не значит, что ее собственная подпись недействительна, – настаивал Торп.

– Да, да, конечно, моя доверенность никак не обесценивает ее право подписывать документы от своего имени.

– В таком случае, я был бы вам признателен, если вы вручите мне акции, чтобы я мог вернуться в Лондон, – сказал Торп.

Старик медленно встал.

– Извините меня, мистер Торп, – с достоинством. произнес он и прошел в соседний кабинет. Торп знал, что он отправился звонить в Лондон, и молил Бога, чтобы слуховой аппарат леди Макаллистер вынудил миссис Бартон выступить в роли посредника между ними. Старый поверенный вернулся только через полчаса.

В руке он держал пачку старых выцветших акций.

– Леди Макаллистер подтвердила ваши слова, мистер Торп.

Только не подумайте, что я вам не доверяю, Бога ради. Я просто посчитал своим долгом переговорить со своей клиенткой, прежде чем завершить столь значительную акцию.

– Конечно, – сказал Торп, поднялся и протянул руку. Далглиш расстался с акциями так, будто они были его собственными.

Час спустя Торп ехал в поезде по весенним лугам графства Ангус в сторону Лондона.

За шесть тысяч миль от поросших вереском холмов Шотландии Саймон Эндин сидел рядом с грузной тушей полковника Боби в небольшой, снятой в аренду вилле, на окраине Котону. Он прилетел утром и остановился в отеле «дю Пор», где управляющий израильтянин помог ему обнаружить дом, в котором проживал находящийся в изгнании офицер зангарийской армии.

Боби представлял собой неуклюжего громилу, звероподобной внешности, с огромными кулачищами, подчеркнуто грубого в обращении. Это сочетание пришлось Эндину по душе. Ему было наплевать, к каким трагическим последствиям может привести Зангаро правление Боби после не менее ужасного Жана Кимбы. Он обнаружил перед собой человека, который будет готов подписать разрешение на право разработки в районе Хрустальной горы для «Бормак Трейдинг Компани» за символическую официальную плату и щедрую взятку на его личный счет. Он нашел то, что искал.

В обмен на месячное жалованье в 500 фунтов полковник с радостью согласится занять пост консультанта по Западной Африке в компании «Бормак». Он подчеркнуто углубился в изучение контракта, который привез Эндин, но англичанин с удовлетворением отметил, что перейдя ко второй странице, которую Эндин предварительно специально перевернул вверх тормашками, Боби даже глазом не моргнул. Он был неграмотным или с большим трудом различал буквы.

Эндин медленно перечислил условия контракта на той смеси языков, которой они пользовались: что-то среднее между французским и афро-английским диалектом. Боби угрюмо кивал, впившись маленькими глазками, белки которых были покрыты сеткой красных прожилок, в текст контракта. Эндин подчеркнул, что Боби должен оставаться на своей вилле или поблизости от нее в ближайшие два-три месяца, пока Эндин снова не навестит его в этот период.

Англичанин обнаружил, что на руках у Боби был еще действительный зангарийский дипломатический паспорт, оставшийся у него со времен официального визита за границу, который он совершил однажды в компании министра обороны, двоюродного брата Кимбы.

Незадолго до захода солнца он накарябал в конце документа закорючку, которая должна была сойти за подпись. Подпись эта на самом деле ничего не значила. Только позже Боби скажут, что «Бормак» вернет его к власти за концессию на разработку полезных ископаемых. Эндин прикинул, что если цена будет подходящей, Боби не станет кочевряжиться.

Следующим утром, на рассвете, Эндин уже сидел в самолете, направляющемся в сторону Парижа и Лондона.

Встреча с Бенни Ламбером произошла, как и договаривались, в гостинице. Она была краткой и сугубо деловой. Ламбер передал пакет, который Шеннон тут же раскрыл. Он извлек оттуда два листка бумаги с одинаковыми фирменными знаками Резиденции Посла Республики Того в Париже, напечатанными в верхней части. На одном бланке больше ничего не было, если не считать подписи внизу, скрепленной посольской печатью. На другом бланке был напечатан текст письма, автор которого утверждал, что он уполномочен своим правительством воспользоваться услугами господина.............. чтобы обратиться к правительству............. на предмет покупки военного оружия согласно списку, приложенному на отдельном бланке. Письмо заканчивалось обычными заверениями, что оружие предназначено исключительно для использования вооруженными силами Республики Того, и не будет передано или продано третьей стороне. В конце тоже стояла подпись и государственная печать республики.

Шеннон кивнул. Он был уверен, что Алан Бейкер сможет вписать в качестве агента-посредника свое имя, а в качестве государства-продавца – Федеративную Республику Югославия таким образом, что никто не заметит и следа этой процедуры. Он вручил Ламберту 500 фунтов, которые оставался ему должен, и покинул кафе.

Как большинство слабых людей Ламбер был нерешителен. Вот уже три дня его подмывало позвонить Шарлю Ру и сообщить, что Шеннон в городе и занимается поисками сертификата получателя.