— У меня никогда не возникало таких проблем, — сказал Берни, вылезая из воды. — На самом деле Остерманы — это тайная ветвь семейства Ротшильдов.
— О, я понимаю. Ваши родовые цвета — коричневый и тыквенно-оранжевый.
— Эй! — Берни внезапно схватился за бортик и возбужденно посмотрел на жену. — Я тебе говорил? Сегодня утром звонил тренер из Палм-Спринго. Та двухлетка, что мы купили, покрыла три фурлонга за сорок одну секунду!
Лейла Остерман опустила блокнот на колени и расхохоталась.
— Ты знаешь, это уж чересчур! И ты еще хочешь играть Достоевского!
— Я понимаю, что ты имеешь в виду… Но когда-нибудь…
— Конечно. А тем временем присматривайся к Канзасу и занимайся своими лошадками.
Хмыкнув, Остерман вылез с другой стороны бассейна. Он снова подумал о Таннерах. О Джоне и Эллис Таннер. Он передал их имена в Швейцарию. Цюрих проявил искренний энтузиазм.
Бернард Остерман напряженно размышлял. Как-то надо убедить жену.
Во время уик-энда его разговор с Джоном Таннером будет очень серьезным.
Данфорд вышел в узкий передний холл своего дома в Джорджтауне и открыл дверь. Лоренс Фассет из Центрального Разведывательного Управления, улыбнувшись, протянул ему руку.
— Добрый день, мистер Данфорд. Эндрю позвонил мне из Маклина. Мы как-то раз встречались… Но я уверен, что вы не помните. Для меня это большая честь, сэр.
Данфорд посмотрел на этого необычного человека и улыбнулся в ответ. Досье ЦРУ гласило, что Фассету было сорок семь лет, но Данфорду показалось, что он куда моложе. Широкие плечи, мускулистая шея, гладкое лицо под коротким светлым ежиком: все это напоминало Данфорду, что близится его семидесятый день рождения.
— Конечно, я помню. Входите, пожалуйста.
Фассет вошел в холл, и его внимание привлекли несколько акварелей Дега на стенах. Он подошел поближе.
— Они в самом деле прекрасны.
— Так и есть. Вы в этом разбираетесь, мистер Фассет?
— О, нет. Я просто восторженный любитель… Моя жена была художницей. Мы провели немало времени в Лувре.
Данфорд знал, что не стоит интересоваться женой Фассета. Она была немкой — и у нее когда-то были тесные связи с Восточным Берлином. Там она и была убита.
— Да, да, конечно. Прошу вас сюда. Гровер ждет вас. Мы в патио смотрели программу Вудворда.
Двое мужчин вышли в небольшой дворик, вымощенный кирпичом. Джордж Гровер поднялся с места.
— Привет, Ларри. Дела вроде начинают двигаться.
— Похоже, что так. Я этого ждал.
— Как и все мы, должен сказать, — добавил Данфорд. — Выпьете?
— Нет, благодарю вас, сэр. Если вы не против, я бы хотел как можно скорее перейти к делу.
Трое мужчин сели вокруг керамического столика.
— Тогда давайте начнем с того места, на котором мы сейчас остановились, — сказал Данфорд. — Что представляет собой план неотложных действий?
Фассет слегка смутился.
— А я думал, что все уже одобрено вами.
— Да, я читал сообщения. Просто я хотел получить информацию из первых рук, от человека, который непосредственно занимается этим делом.
— Хорошо, сэр. Фаза первая завершена. Таннеры, Тремьяны и Кардоне — все в Сэддл-Уолли. Никаких отпусков у них не планируется, так что они следующую неделю будут на месте. Эту информацию подтверждают все наши источники. В городе тридцать наших агентов, и три эти семьи находятся под постоянным наблюдением… Их телефонные разговоры перехватываются. Установить это невозможно. Лос-Анджелес сообщил, что Остерманы вылетают в пятницу рейсом номер пятьсот девять и прибывают в аэропорт Кеннеди в четыре пятьдесят по восточному времени. Как правило, они сразу же берут такси и направляются в пригород. За ними, конечно, последует наша машина…
— А что, если они отойдут от привычного образа действий? — прервал его Гровер.
— В таком случае они бы не летели этим самолетом. Завтра мы пригласим Таннера в Вашингтон.
— В данный момент он ни о чем не догадывается, правильно? — осведомился Данфорд.
— Никоим образом, если не считать патрульную машину, которую мы используем, если завтра утром он заартачится.
— Как, по вашему мнению, он все это воспримет? — наклонившись вперед, спросил Гровер. Он пристально смотрел на Фассета.
— Я думаю, что он будет просто вне себя.
— Он может отказаться сотрудничать, — сказал Данфорд.
— Не похоже. Если я все ему выложу, у него не будет выхода.
Данфорд посмотрел на собранного мускулистого человека, который был преисполнен такой решимости.
— Вы не сомневаетесь, что мы добьемся успеха, не так ли? Вы убеждены в этом?
— У меня есть для этого основания. — Фассет твердо встретил взгляд старика. Когда он продолжил, голос его обрел суховатую интонацию. — Они убили мою жену. Они настигли ее в четыре часа утра на Курфюрстендам, — пока я был «задержан». Она пыталась найти меня. Вы это знаете?
— Я читал досье. Примите мои искренние соболезнования.
— Мне не нужны ваши соболезнования. Этот приказ поступил из Москвы. И я доберусь до них. У меня с «Омегой» свои счеты.
ПОНЕДЕЛЬНИК.
ВТОРНИК.
СРЕДА.
ЧЕТВЕРГ.
1
Понедельник. Десять пятнадцать утра
Выйдя из лифта, Таннер направился в свой кабинет по коридору, устланному толстым ковром. Около получаса он провел перед монитором, просмотрев запись Вудворда. Она подтвердила то, о чем сообщали газетные новости: Чарльз Вудворд сделал из заместителя Госсекретаря Аштона котлету.
«Представляю, в каком состоянии находится сейчас куча людей в Вашингтоне», — подумал он.
— Ну и шоу, не так ли? — сказала его секретарша.
— Туши свет, как говорит мой сын. Не думаю, что нас ждут приглашения на обед в Белый дом. Звонил кто-нибудь?
— Со всего города. Главным образом поздравляют. Я оставила имена звонивших на вашем столе.
— Это приятно. Они пригодятся. Что-то еще?
— Да, сэр. Дважды звонил человек из Федеральной комиссии по средствам коммуникации. По фамилии Фассет.
— Кто?
— Мистер Лоренс Фассет.
— Обычно мы имели дело с Кренстоном.
— Так я и подумала, но он сказал, что это очень спешно.
— Может быть, Государственный департамент распорядится арестовать нас еще до заката солнца.
— Сомневаюсь. Скорее всего, они подождут пару дней, чтобы это не походило на сведение политических счетов.
— Вы лучше перезвоните ему. У этой комиссии вечно все важное и спешное. — Войдя в кабинет, Таннер сел за стол и пробежал глазами поступившие сообщения. Он улыбнулся: даже его конкуренты были поражены.
Зажужжал телефон внутренней связи.
— Мистер Фассет на проводе, сэр.
— Благодарю. — Таннер нажал соответствующую кнопку. — Мистер Фассет? Простите, меня не было на месте, когда вы звонили.
— Это я должен извиняться, — сказал вежливый голос на другом конце провода. — Просто у меня сегодня напряженное расписание, а вы стоите в нем первым номером.
— У вас какое-то дело ко мне?
— В общем-то обычное, но довольно спешное, если коротко. Документы, которые вы представляли нам в мае, требуют пояснений.
— Что? — Джон припомнил разговор с Кренстоном из КСК несколько недель назад. В памяти всплыли слова Кренстона о том, что их все устраивает. — Чего-то не хватает?
— Первым делом, двух ваших подписей. На страницах семнадцать и восемнадцать. И есть некоторые неясности относительно ваших планов вплоть до января.
Теперь Джон Таннер «врубился». Кренстон упоминал о страницах, которые куда-то делись из папки, пересланной из Вашингтона за подписью Таннера, поэтому и не были полностью сверстаны планы на следующие месяцы. И в комиссии были вынуждены тогда признать, что это небрежность самого Кренстона.
— Если вы проверите, то убедитесь, что мистер Кренстон счел возможным обойтись без этих страниц, в силу чего и было несколько отложено окончательное решение по планам. Он согласился с этим.
В Вашингтоне настала секундная пауза. Когда Фассет снова заговорил, в голосе его было уже чуть меньше вежливости.
— При всем уважении к мистеру Кренстону должен сказать, что его никто не уполномочивал принимать такие решения. Вы, конечно, осведомлены об этом. — Это был не вопрос, а утверждение.
— Подождите минутку. Ведь это сущая мелочь, не так ли?
— Не я устанавливаю правила. Я просто соблюдаю их. Уже два месяца ваша сеть нарушает правила КСК. Мы не можем согласиться с такой работой. Кто бы за это ни отвечал. Нарушения допущены вами. Так что давайте сегодня же разберемся с этим вопросом.
— Хорошо. Но я предупреждаю вас на тот случай, если ваши действия инспирированы Государственным департаментом. В таком случае, наши адвокаты обратятся в суд.
