Первыми из высших гостей прибыла японская делегация во главе с премьер-министром. Согласно договорённости, самолёт из Токио совершил посадку в международном аэропорту имени Д. Ф. Кеннеди. Там, на безопасном удалении от шумных демонстрантов, японцев ожидал небольшой вертолётный флот, который и перенёс их прямиком в Бруклин.
Посадочная зона нового терминала находилась внутри периметра, образованного огромными ангарами, депо и залами. Столпившиеся за барьерами ограждений протестующие мелькнули за стёклами иллюминаторов и исчезли. Если кто-то из японцев что и увидел, то только далёкие фигурки с бесшумно открывающимися ртами. А уже через несколько минут, когда рокот двигателей умолк и лопасти остановились, делегацию встретили морские офицеры, которые и провели гостей по закрытому туннелю к боковому трапу, а оттуда к предназначенным им апартаментам.
Вертолёты тем временем вернулись в аэропорт, чтобы забрать только что прилетевшую канадскую делегацию.
Дэвид Гундлах оставался на мостике — пятьдесят ярдов от стены до стены, огромные панорамные окна с прекрасным обзором. Хотя мостик находился на высоте двухсот футов, брызги от рассекаемых носом шестидесятифутовых океанских волн долетали и сюда, и тогда на помощь вахтенному приходили гигантские «дворники».
Впрочем, в этом путешествии их, согласно сводкам метеорологов, ожидала тихая и ясная погода. Выбранный маршрут по так называемому Южному Большому Кругу всегда пользовался популярностью у туристов именно по причине мягкой погоды и спокойного моря. Держась курса, лайнер пересечёт Атлантику, пройдя чуть севернее Азорских островов.
Одни за другими из аэропорта прибывали русские, французы, немцы и итальянцы. Всё шло по графику. Уже смеркалось, когда последний рейс доставил на посадочную площадку владельцев «Куин Мэри II» — британцев.
Американский президент, которому предстояло выступить в роли хозяина на назначенном на восемь вечера обеде, прилетел, как обычно, на тёмно-синем вертолёте Белого дома ровно в шесть. Выстроившийся на причале оркестр с воодушевлением сыграл «Салют командиру», президент прошёл на борт, и тяжёлые стальные двери закрылись. В шесть тридцать отдали последние швартовы, и лайнер, разукрашенный флажками и гирляндами и сверкающий сотнями огней, как плавучий город, вышел в Ист-Ривер.
С заполнивших реку судёнышек и прибрежных дорог люди махали вслед проплывающей мимо громадине. Сверху, из-за пуленепробиваемого стекла их приветствовали главы государств и правительств восьми богатейших стран мира. Позади осталась ярко освещённая статуя Свободы, промелькнули острова, и «Куин Мэри» начала набирать ход.
Лайнер сопровождали, держась на расстоянии нескольких кабельтовых, два ракетных крейсера Атлантического флота США. Слева от «Куин Мэри» шёл «Залив Лейте», справа «Монтерей». Оба уже установили связь с капитаном, который в соответствии с правилами морского кодекса поблагодарил обоих, после чего оставил мостик, чтобы переодеться к обеду. Командование судном принял первый помощник Дэвид Гундлах.
Подводной лодки в сопровождении не было по двум причинам. Во-первых, в мире ещё нет такой субмарины, которая могла бы обмануть систему обнаружения ракетного крейсера и выдержать его атаку. Во-вторых, ни одна из существующих подлодок не способна угнаться за «Куин Мэри II».
Огни Лонг-Айленда постепенно растворились в сумраке. Первый помощник Гундлах увеличил скорость до оптимальной крейсерской. Четыре двигателя суммарной мощностью 157 000 лошадиных сил могли при необходимости разогнать лайнер до тридцати узлов. Обычная крейсерская составляет двадцать пять узлов, так что кораблям эскорта приходилось пыжиться, чтобы не отстать.
Вскоре появилось и воздушное сопровождение: самолёт-разведчик «Хокай ЕС-2» с бортовой РЛС, просвечивающей воды Атлантики на пятьсот миль во всех направлениях, и «Праулер ЕА-6В», способный создать помехи для любой системы наведения и уничтожить потенциального противника проти-ворадиолокационными ракетами «ХАРМ».
Оба самолёта будут дозаправлены в воздухе, а потом уступят место идентичным, которые поднимутся с американской базы на Азорских островах. Тех, в свою очередь, сменят британские. План был разработан тщательно, все детали согласованы, и для непредвиденных обстоятельств места не оставалось.
Обед прошёл с ошеломительным успехом. Государственные деятели улыбались, супруги блистали, кухня была единодушно признана великолепной, и хрусталь сиял от гордости, наполняясь коллекционными винами.
Следуя примеру американского президента и с учётом того, что многие делегации перенесли многочасовой перелёт, обед закончился относительно рано, после чего гости разошлись.
Работа конференции началась на следующее утро с расширенного заседания. Переоборудованный зал театра «Ройял корт» вместил все восемь делегаций, что оказалось не так-то просто — каждого из мировых лидеров сопровождала небольшая армия помощников, советников и экспертов.
Второй вечер прошёл так же, как и первый, только теперь в роли хозяина выступил британский премьер, а в качестве обеденного зала гостям предложили «Куинс гриль», вмещавший двести человек. Остальные разбрелись по разным местам, оккупировав не только просторный ресторан «Британия», но и пабы и бары, где тоже предлагали не только напитки и закуски. Свободная от дипломатических тягот молодёжь облюбовала танцзал и ночной клуб «Джи-32».
На мостике приглушили огни. Дэвид Гундлах занял капитанское место — ему выпала ночная смена. Прямо перед ним вытянулась батарея плазменных мониторов, каждый из которых отражал работу и состояние той или иной системы корабля.
Едва ли не главной из этих систем был корабельный радар, проникавший взглядом на двадцать пять миль во все стороны от лайнера. Гундлах видел светящиеся пятнышки крейсеров, идущих справа и слева от «Куин Мэри», и за ними другие, обозначавшие спешащие по своим делам и в разных направлениях суда.
И ещё первый помощник имел в своём распоряжении систему автоматической идентификации, которая принимала сигналы любого находящегося в нескольких милях от лайнера транспондера, и компьютер перекрёстного контроля, позволявший на основании данных «Регистра Ллойда» получать сведения о названии корабля, его маршруте, грузе и частоте радиоканала.
Операторы на обоих сопровождавших «Куин Мэри» крейсерах тоже следили за экранами радаров. Их задача состояла в том, чтобы ничто, представляющее хоть малейшую опасность, не приблизилось к охраняемому ими океанскому чудовищу. Даже безобидным и уже проверенным сухогрузам не разрешалось подходить ближе трех километров. В течение второй ночи никаких проблем не возникло.
Самолёт-разведчик находился выше, а потому и заглядывал дальше. На экране он выглядел большой и яркой точкой, движущейся через Атлантику с запада на восток. Большая часть того, что попадало на его радар, проходило за многие мили от конвоя. Заглядывая вперёд, «Хокай И-Си-2» прокладывал перед кораблями коридор шириной в десять миль и глубиной в двадцать пять миль.
На третью ночь, около одиннадцати, пилот подал первое предупреждение:
— Вижу небольшое грузовое судно. Прямо по курсу — двадцать пять миль. Отклонение от маршрута — две мили. Похоже, лежит в дрейфе.
Хотя двигатели «Графини Ричмондской» и были выключены, судно не стояло на месте — течение медленно, со скоростью четыре узла, но верно несло её на запад.
Надувную моторку уже спустили на воду, и она покачивалась на волнах у левого борта, привязанная к поручням верёвочной лестницей. В лодке сидели четверо мужчин.
Ещё четверо оставались на мостике. Ибрагим стоял у руля, неотрывно всматриваясь в начинающий светлеть горизонт.
Индонезиец-радист настраивал приёмник. Рядом с ним сидел на корточках паренёк-пакистанец, родившийся и выросший в пригороде йоркширского города Лидса. Четвёртым был Афганец. Наконец радист удовлетворённо кивнул и поднялся. Парень-пакистанец молча занял его место у приборной панели. Оставалось только ждать.
Первым вышел на связь крейсер, шедший по правому борту от «Куин Мэри», в шести кабельтовых от неё. Как всегда в ночную вахту, голос прозвучал громко и отчётливо. Оператор на крейсере воспользовался частотой, общей для всех судов в Северной Атлантике. Дэвид Гундлах ясно различил густой южный акцент.
— "Графиня Ричмондская", «Графиня Ричмондская», это крейсер «Монтерей», ВМС США. Вы меня слышите?
Радиооборудование на старом грузовозе было не самое новое, тем не менее Гундлах различил смазанные гласные уроженца Йоркшира или, может быть, Ланкашира:
— Слышу вас, «Монтерей». Это «Графиня».
— Что у вас? Почему в дрейфе?
— "Графиня". У нас тут небольшой перегрев… трансмиссия… справимся сами.
На мостике крейсера помолчали. Потом…
— Повторите, «Графиня». Вас плохо слышно. Повторите.
