Другими словами, Салливан состряпал и отослал чужими руками письмо с предложением Кингу покаяться в грехах или покончить с собой до Рождества.
Еще один пакет был отправлен на имя жены Кинга, Коретты, которую можно обвинить только в чрезмерной добродетели и которой никогда не интересовалось ФБР. Содержавшиеся в нем материалы ни одной жене видеть не следует, и несомненно, их собрал и отправил кто-то из ФБР.
Годы спустя, в 1975-м, когда следователи Конгресса задались целью доказать виновность ФБР в нарушении гражданских прав американцев, свет клином сошелся на мнимом преследовании Кинга. Хотя осуждали и критиковали многие операции ФБР, лишь относительно малая их часть оказалась несанкционированными или незаконными, большинство затронутых сложных юридических вопросов было непонятно публике и не вызвало общественного возмущения. Но преследование священника, который для многих был народным героем, — как раз то, что миряне способны понять и осудить.
14 февраля 1975 года комитет Сената по вопросам разведки под председательством Фрэнка Черча затребовал все материалы ФБР по пятидесяти вопросам, среди которых было и дело Кинга. Требование было настолько огульным и настолько оскорбляло принцип разделения властей между исполнительной и законодательной ветвями, что ФБР, по совету юристов министерства юстиции, даже не ответило. Весной Уоннол стал получать доклады от ушедших на покой агентов ФБР, что члены комитета расспрашивали их о событиях, имеющих отношение к Кингу. Некоторые из них знали Морриса и Джека или частично помогали «Соло». Они понимали, что полные материалы раскроют американским и советским аналитикам, что ФБР вторглось в святая святых американской коммунистической партии и отслеживало секретные донесения, передаваемые партией в КГБ. И хотя нигде в бумагах по Кингу не назывались имена Джека и Морриса, КГБ не понадобится много времени на логическое заключение, что шпионы — именно они. Ушедшие на пенсию агенты отказались давать комитету какие-либо показания. После этой неудачи комитет вновь конкретно и официально запросил документы на Кинга.
В то же время, понимая проблемы ФБР, комитет согласился, что Бюро может придерживать данные, если те способны выдать источники или раскрыть важные технологии расследования. Но только в том случае, если два назначенных министерством юстиции юриста подтвердят, что это оправданно. ФБР, естественно, уничтожило все ссылки, которые могли указать на «Соло», а также столько других материалов, что осталось только двенадцать страниц. Хотя министерство юстиции это одобрило, разнородность нескольких безобидных страниц привела комитет в бешенство. ФБР обвинили в двойной игре и пригрозили вытребовать все документы через суд и допросить агентов ФБР под присягой на открытом заседании.
Вместе с полномочным заместителем директора Джеймсом Адамсом Уоннол кратко доложил директору Келли о кризисе.
— Как вы думаете, они собираются добиваться бумаг? — спросил Келли.
— Да. Если они собираются вызвать на слушания Киссинджера, то похоже, что смогут затребовать и получить эти материалы, — ответил Уоннол.
По мнению Уоннола, у Бюро было два выхода. Можно отменить «Соло» раньше, чем комитет выставит его на всеобщее обозрение, и немедленно спрятать Морриса, Еву, Джека и Розу. Или можно рискнуть и рассказать сенатору Черчу о «Соло» в надежде, что тот убедит комитет прекратить попытки получить документы на Кинга.
Келли решил рискнуть и уполномочил Уоннола рассказать Черчу столько, сколько он сочтет необходимым.
В условиях политического давления решение доверить недружелюбно настроенному сенатору информацию, которую до недавнего времени скрывали даже от президента, далось нелегко. Из Капитолия лился поток злобных нападок на ФБР и разведку вообще. Сенатор Роберт Морган назвал ФБР «прогнившим до сердцевины» и «величайшей угрозой Соединенным Штатам». В вежливом ответном письме Келли предположил, что его неправильно процитировали. Морган грубо ответил: «Процитировали правильно». Молодежь, которая не так давно толпами распевала на улицах: «Хо! Хо! Хо! Хо Ши Мин победит!», сейчас занимала места в комитете, и клевета на Соединенные Штаты стала в Вашингтоне любимой забавой.
Хотя Черч обходился с Уоннолом учтиво, он и его комитет оказались единомышленниками с враждебными ФБР членами Конгресса. Он позволил членам комитета нарушить соглашение с Бюро, попытаться допросить бывших агентов по всей стране и отступить от обещания смириться с решением министерства юстиции о закрытых данных. И любой политик, выборочно выдернув бумаги «Соло», мог наплодить заголовков типа «ФБР содержит американских комми». Да, такое не предотвратить.
Уоннол дождался сигнала Бойла, что Моррис и Ева благополучно покинули Москву и направляются домой. Потом позвонил Черчу и сказал, что срочно должен обсудить с ним важнейшие вопросы. Перед тем как уехать, он вынул из сейфа «Соло» нечто такое, что вряд ли видели хотя бы десяток американцев.
В богато отделанной и уютной комнате здания Сената Уоннол заявил Черчу, что его комитет может невольно уничтожить самого выдающегося из всех американских агентов — разведчиков и самую жизненно необходимую операцию, когда-либо проводимую ФБР против Советского Союза.
Пораженный Черч спросил:
— Не могли бы вы объяснить?..
— Я могу показать.
Вслед за этим Уоннол показал фотографию Морриса в Кремле рядом с Брежневым. Обычно советские умельцы на официальных фотографиях ретушировали или закрашивали лицо Морриса. Но однажды пребывавший в дружелюбном настроении Брежнев настоял, чтобы его сфотографировали с Моррисом и отдали Моррису копию на память. Как подчеркнул Уоннол, фотография иллюстрирует лишь одну из множества встреч «нашего человека». Он бегло изложил историю «Соло», его невероятный успех, неоценимую помощь дипломатам и причины, по которым обнародование дела Кинга приведет к краху операции и угрозе жизням ее участников.
Когда до Черча дошла вся важность услышанного, он только и мог сказать:
— Хотел бы я, чтобы это знали американцы. Это несомненно раскрыло бы им глаза, как оно раскрыло мне.
Они договорились, что Уоннол поговорит еще с некоторыми избранными сотрудниками, не раскрывая детали, которые сочтет нужным замолчать. Черч выбрал трех помощников, а представитель республиканцев в комитете, сенатор Джон Тауэр, прислал четвертого. В начале секретной встречи Черч серьезно предостерег всех четверых: то, о чем они услышат, архиважно, и ни одно слово не должно выйти за пределы их круга.
Уоннол, хотя и пропуская многие детали, вводил Черча и его коллег в историю «Соло» около двух часов. Он объяснил, почему людям из ФБР (имена Морриса и Джека ни разу не прозвучали) приходилось участвовать в транспортировке советских денег, чтобы операция могла продолжаться. Наконец, он снова изложил причины, которые заставили Роберта Кеннеди с одобрения брата-президента приказать следить за Кингом, и пояснил, почему его досье провалят операцию «Соло». ФБР все так же готово сотрудничать с комитетом, который любыми способами блюдет интересы нации, но убедительно просит оставить в покое Мартина Лютера Кинга и не предпринимать ничего, угрожающего «Соло».
Черч огласил официальный вердикт в двух словах:
— Я согласен, — и добавил: — теперь я убежден, что у ФБР были все причины следить за Кингом (позже он это же заявление сделал перед всем комитетом). Ясно, что это не подлежит обсуждению и не должно выйти из этих стен.
Черч категорически заверил Уоннола, что ни он, ни его коллеги никогда ни лично, ни публично не станут задавать вопросов, которые могут подвергнуть «Соло» опасности.
Шанс проверить это выдался девятнадцатого ноября 1975 года, когда Адамс и Уоннол давали показания перед всем комитетом на открытом заседании. Один из сенаторов поднял вопрос о действиях ФБР по отношению к Мартину Лютеру Кингу.
Адамс громко и отчетливо заявил:
— Вы вторгаетесь в запретную область.
— Это так, — провозгласил Черч. — Перейдем к другому вопросу.
Казалось, ФБР выиграло. Но для этого пришлось изменить торжественной клятве, многие годы так часто дававшейся Моррису и Джеку: «Мы никогда не расскажем о «Соло» никому, кроме самых высокопоставленных людей в правительстве». И теперь кому-то предстояло объясняться с Моррисом и Джеком. Задание не из приятных.
Ливит, Бранниган, Бойл и Лэнтри взяли это на себя. Двенадцатого декабря 1975 года на очередном совещании с Моррисом и Джеком Ливит рассказал, что случилось, и объяснил, что у ФБР не было выбора, чтобы защитить их и «Соло» от краха. Ничего, касающегося Морриса и Джека, произнесено не было. Уоннол процитировал оценки Государственного департамента и ЦРУ и бесчисленные письма Киссинджера, удостоверяющие величайшую важность операции. В конечном счете комитет согласился с делом Кинга, прекратил требовать данные о причинах, по которым оно было начато, и пообещал хранить тайну.
