У Бреннана голова шла кругом.
— Вашу жену убили, а дочь похитили. И тот, кто убил вашу жену и покушался на вашу жизнь, как раз и похитил вашу дочь и воспитал ее, как свою собственную? А Грей, как он с вами обошелся… И что чуть не сотворил со мной… Это вообще уже за гранью добра и зла, Джон. Я никогда не лезу за словом в карман, но сейчас я просто не знаю, что сказать.
— Мне нужно сообщить вам еще кое-что, сэр.
Нокс с Алексом затаили дыхание.
— Что именно?
— И Картер Грей, и Роджер Симпсон были убиты, мистер президент.
— Да, мне это… — Он запнулся и посмотрел Стоуну прямо в глаза. — П-понятно.
Президент отвернулся и уставился на огонь в камине.
Прошла долгая томительная минута.
Наконец Стоун нарушил молчание:
— Спасибо, что уделили нам время, господин президент. Я иду сдаваться полиции. Мне просто хотелось, чтобы вы первым узнали от меня эту историю. После тридцати лет лжи наконец настало время сказать правду.
Когда все трое поднялись уходить, Бреннан поднял глаза.
— Постойте, Карр. Вы поставили меня в трудное положение. Наверное, труднее не было, хотя я уже на втором сроке. Тем не менее это и близко не сравнится с той болью, что причинила вам страна, которую мне следовало бы знать лучше.
Он тоже встал.
— Я скажу вам, что намерен сделать. Если бы не вы, меня бы уже не было в живых, а эта страна давно погрязла бы в пучине самоубийственной войны. Так вот, я намерен принять решение позже. А пока мне не хотелось бы, чтобы вы делали какие-нибудь признания, а тем более сдавались. Ясно?
Стоун посмотрел на Алекса, на Нокса и затем на президента.
— Вы уверены, сэр?
— Нет, не уверен, — ответил тот резко. — Однако будет именно так. Я отнюдь не сторонник вигилантизма. Никогда не был и никогда не буду. Но у меня есть душа и сердце, чувство чести и приличия, что бы там ни заявляли мои оппоненты. Я понимаю, что вы больше не военнослужащий, но я пока еще президент этой страны. И вы выполните мой приказ.
— Да, сэр, — ответил пораженный Стоун.
Они были уже в дверях, когда Бреннан добавил:
— Принятие подобного решения потребует времени, долгого времени. Как президент, я постоянно сталкиваюсь с другими проблемами; боюсь, с высокой степенью вероятности, я совершенно забуду об этом деле. До свидания, Карр. Желаю удачи.
Только когда за ними закрылась дверь, Нокс с Алексом облегченно вздохнули.
— Ой-йо-о, — простонал Нокс. — Надо срочно выпить. Пошли, я угощаю.
Оливер Стоун открыл калитку кладбища «Гора Сион» и прошел к своему коттеджу. Входная дверь была не заперта. Войдя, он обнаружил, что никаких изменений, сделанных в свое время Аннабель, больше нет. Все снова было в том виде, как он когда-то оставил.
Он сел за стол и провел ладонью по старому дереву столешницы, откинулся на спинку скрипящего кресла и оглядел стену полок с любимыми книгами. Сварил кофе и с кружкой в руке пошел осматривать ряды могил, отмечая, что и как он сделает завтра в первую очередь. Он снова стал смотрителем священной земли. Это были его долг и обязанность.
Вечером пришли друзья. Он крепко обнял Рубена, Калеба и Аннабель, еще раз благодаря их за все. Рубен принес несколько упаковок пива, а Калеб — бутылку хорошего красного вина. Позже появились Алекс, Гарри и Нокс.
Пока Нокс и Стоун беседовали перед камином, в дальнем углу шел оживленный разговор между Алексом и Аннабель. Она держала бокал с вином, он — пиво.
— А с чего ты, в самом деле, решился нам помогать? — вдруг спросила она.
— Друзей не бросают умирать от собственной глупости.
— Вот спасибо.
Он придвинулся ближе.
— А если честно, мне пришло на ум, что мы позволили событиям принять зловещий оборот. А еще я хотел бы сказать, что, несмотря на все те гадости, что ты наговорила, мне по-прежнему приятно иногда с тобой потусоваться.
— Ой, неужели правда?
— Очень даже правда.
— Никак, вариант строчки «Вернись ко мне», который распевают агенты секретной службы?
— Нет, мы народ молчаливый. Но надежный.
Аннабель взяла его под руку.
— Ты поступил замечательно, — прошептала ему на ухо. — Прости меня за те слова. — Она взглянула на Рубена. — Это он мне мозги вправил.
— Тогда давай начнем с нуля, а там видно будет.
Сидевший в противоположном углу Рубен простонал:
— Чувак, меня сейчас стошнит.
— Не ревнуй так, Рубен, — ответил ему Калеб. — Он моложе и гораздо симпатичней. У меня, между прочим, тоже никого нет. По женской части я такой же неудачник, как и ты. Надеюсь, хоть это тебя утешит.
Рубен залпом опрокинул целую банку пива и, ворча себе под нос, отошел от друга.
Все обернулись, когда у Алекса зазвонил мобильник.
— Алло? — Алекс чуть не выронил банку пива и щелкнул пальцами, прося тишины. — Так точно, сэр. Нисколько, сэр. Будет сделано, сэр. Можете рассчитывать, сэр.
Он закончил разговор и обвел всех удивленным взглядом.
— Кто это? — спросил Нокс. — Уж не президент ли?
Алекс медленно покачал головой, подошел к Стоуну и положил руку ему на плечо.
— Председатель Объединенного комитета начальников штабов.
— Чего-о? — Рубен вдруг побледнел. — Какого дьявола ему надо? Я давным-давно не в армии.
— Он звонил по поводу тебя, Оливер.
— А что по поводу меня?
— Мы снова приглашены в Белый дом, — пояснил Алекс. — На завтра.
— Как? Зачем?
Алекс улыбнулся.
— Насчет твоей медали, друг мой. Давнишний долг. Высокое начальство подняло твое личное дело и обновило представление. Президент его немедленно утвердил.
— Фантастика! — взревел Рубен и хлопнул Стоуна по спине.
Остальные окружили его с поздравлениями.
Когда унялась суматоха, заговорил Стоун:
— Алекс, будь так добр, перезвони и передай им, пожалуйста, что я признателен за награду, но не могу ее принять.
— С ума сошел! — вскричал пораженный Рубен.
Алекс поддержал его:
— Оливер, еще никто не отвергал Почетную медаль Конгресса. Никто. Черт, а сколько солдат награждены ею посмертно!
— Я не отвергаю награду. Это было бы бесчестьем для всех, кто ее заслужил. Я только отказываюсь от награждения. Произошла ошибка.
— Черта с два! Ты ее заслужил, — подал голос Гарри. — Я читал твое дело, Оливер.
— Может, и заслужил. Еще тогда. И принял бы ее в то время. Но сейчас-то я ее не заслуживаю. Принять Почетную медаль мне теперешнему — значит опозорить всех награжденных ею солдат.
— Оливер, прошу тебя, — сказала Аннабель, — подумай как следует. Ты станешь частью американской истории. Много ли народу получило такую возможность?
— Я и так уже часть американской истории, Аннабель. Я знаю, что делал на поле боя, чтобы не погибли товарищи. Но я также прекрасно осознаю, что творил после армейской службы.
— Ты выполнял приказы, — возразил Алекс.
— Слепо повинуются бараны. Мы же не считаем себя баранами.
Последним, положив руку ему на плечо, высказался Калеб:
— Я не служил в армии, и мне трудно об этом судить. Могу лишь сказать, что я горд от того, что моего друга решено наградить. Но за то, что ты решил отказаться от награждения, я горжусь тобой даже больше.
Когда друзья ушли, обещав в скором времени заглянуть к нему снова, Стоун достал контейнер, в котором хранил магнитофон. Там были еще две вещи.
Сначала он долго смотрел на фотографию малышки Бет, которая, став взрослой, погибла, так и не узнав, что он ее отец. Затем взял в руки другую выцветшую фотографию.
На этом снимке Клэр навсегда осталась молодой женой и матерью. Только Клэр Карр все эти годы не позволяла ему опустить руки и сдаться обстоятельствам. В страшной тюрьме, где Тайри с подручными доводили их до звероподобного состояния, только память о Клэр заставляла его цепляться за жизнь.
Ни одной их совместной фотографии не осталось: в те страшные дни он интуитивно уничтожил все, сохранив лишь этот кусочек памяти. Снимок Клэр был единственным воспоминанием, не дававшим умереть в его душе молодому солдату, мужу и отцу Джону Карру. Не правительственному киллеру, а ему, каков он есть. Или каким когда-то был.
Стоун погладил ее по волосам, по лицу, провел пальцем по губам. Только она и их дочь были светлыми лучиками в его жизни, во всем остальном полной страданий, жестокости и боли.
И только их светлая память позволила ему все это выдержать и преодолеть. Смыв всю боль и грязь, словно искупительный водопад кристально чистой воды.
Он долго сидел, глядя на жену и дочь.
В конце концов за несколько коротких мгновений все встало на свои места.
Стоун убрал контейнер, взял новый мобильник, подаренный ему Аннабель, и по памяти набрал номер. С каждым нажатием кнопки росла уверенность, что он поступает правильно.
