– Галочка, – сказал он, – можешь считать, что это тебе не столько от меня подарок, сколько от американского президента. Он потратил на это шоу полмиллиона долларов, но, я думаю, ты вполне стоишь такого подарка! А от меня ты получишь другой подарок, но чуть позже… – И он с аппетитом надкусил розовощекую краснодарскую грушу.
Ставинский увидел, что на груше остались розовые следы крови. «Пародонтоз, – тут же отметил он мысленно, – ослабление десен. Странно, пародонтоз бывает лишь у людей, ослабленных голоданием и отсутствием витаминов, или у тех, кто пренебрегает средствами гигиены…» Но этого по-партийному упитанного, широколицего, с выпирающим из-под импортного костюма животом сорокалетнего знатока Америки и Канады трудно было заподозрить в том, что его не учили чистить зубы, и уж тем более в том, что он плохо питается. Впрочем, вспомнил Ставинский из учебника медицины, пародонтоз бывает также у людей, наследственно предрасположенных к диабету. И, улучив момент во время общего разговора, он подошел к Илье Андронову и сказал:
– У одного моего приятеля была ваша болезнь – пародонтоз. Врачи кололи ему алоэ, и не помогало…
– И мне не помогает, – усмехнулся Илья. – Недавно в Мадриде пришлось даже прервать переговоры по Хельсинкскому соглашению и ехать в больницу – так прихватило! Это, конечно, попало в газеты – что у меня пародонтоз!…
– Потом врачи мучили его вакуумной терапией, – продолжал Ставинский с улыбкой.
– И меня мучают, – сказал Илья. – Отсасывают кровь чуть не каждую неделю, а толку никакого.
– А потом одна старуха посоветовала ему полоскать десны содовым раствором. Две чайные ложки соды на стакан теплой воды и держать эту бурду во рту минут по пятнадцать.
– И что? – заинтересовался Илья.
– И он забыл дорогу к врачам. Попробуйте хоть сейчас. Пошли со мной. – Он увел Илью на кухню, тут же сделал ему содовый раствор, и через пятнадцать минут удивленный Илья почувствовал, что ноющая боль в деснах действительно исчезла. Ставинский прекрасно знал, что так оно и произойдет – содовый раствор не лечит пародонтоз, но снимает боль в деснах.
– Слушай, ты волшебник! – сказал Илья Ставинскому, тут же переходя с ним на ты. – Я, между прочим, тоже сегодня приготовил вам сюрприз – тебе и твоей жене. Но сейчас не скажу. Позже.
К двум часам ночи, когда все гости были уже пьяны или полупьяны, Галя нашла своего мужа на веранде, в зимнем саду. Он о чем-то шептался там с капитаном Гущиным, начальником Управления военной разведки генералом Краснопольским и начальником Управления тюрем и лагерей генералом Богатыревым.
– Сережа, – позвала она мужа и, когда он подошел к ней, возбужденно зашептала ему на ухо: – Слушай, Илья Андронов предлагает прошвырнуться с ним в одно совершенно потрясающее место. Но только – совершенно секретно. Ты, я, Илья и его жена Люда. Тихо смойся от этих остолопов и жди меня в машине…
Через двадцать минут «мерседес» Ильи Андронова и белая «Волга» Юрышевых мчались по ночному зимнему шоссе на запад от Москвы. Мелькали спящие затемненные деревушки и освещенные стеклянно-бетонные будки милицейских постов. На сорок седьмом километре Можайского шоссе «мерседес», а за ним и «Волга» свернули на почти неприметное в стене придорожного леса ответвление дороги. И тут же, через двести метров этого лесного шоссе, «мерседес» уперся в шлагбаум контрольно-пропускного пункта. В темноте Галя и ее муж видели, как из КПП подошел к «мерседесу» капитан госбезопасности, с минуту поговорил с Ильей, а затем подошел к их «Волге», осветил фонариком их лица и всю кабину. Только после этого он махнул дежурящему у шлагбаума солдату: «Открывай!»
Таких проверок было еще четыре: две в лесу и две в полустепи, вблизи какого-то крохотного, но светящегося яркой рекламой городка. На всех четырех постах охрана узнавала сына главы КГБ и без проволочек пропускала его и его друзей.
Затем впереди открылся странный не то городок, не то поселок – его улочки и дома светились неоновой рекламой на английском языке.
Вырулив на центральную улицу этого странного микрогородка, Илья остановил свою машину возле зала игральных автоматов и казино с рулеткой, подошел к белой «Волге» и сказал с улыбкой:
– Велкам ту Америка, май френдс! Тзис из май спешиал презент ту ю, диа Галя! Ю кэн спенд э найт ин э риал Юнайтед Стэйтс таун! – И запел: – Хэппи бёздэй ту ю!… Хэппи бёздэй ту ю!… Хэппи бёздэй, диа Галя, мили бёздэй ту ю-у-у!…
Озираясь по сторонам, Ставинский не верил своим глазам: этот крохотный подмосковный городок был удивительно похож на Портланд, и даже вывеска на угловом магазине была – «7/11».
Вирджиния проснулась от непривычного шума. За окном, на «Авеню оф зе Америкас» пьяные голоса во все горло пели по-русски:
Артиллеристы, Сталин дал приказ!
Артиллеристы, зовет Отчизна нас!
Из сотен тысяч батарей
За слезы наших матерей,
За нашу Родину –
Огонь! Огонь!!!
И без перехода, теми же пьяными голосами:
Расцветали яблони и груши,
поплыли туманы над рекой.
Выходила на берег Катюша…
«Наверно, смена приехала, очередная группа практикантов», – подумала Вирджиния и мельком взглянула на часы на тумбочке – было 6.30 утра. Но почему они поют по-русски и никто их не останавливает? Ведь здесь строжайше запрещено говорить по-русски, и Вирджиния уже отвыкла от русской речи… А песня все рвалась через открытое окно – нестройная, пьяная и очень громкая.
Два мужских и два женских голоса и притопы танцующих ног. И один из мужских голосов – удивительно знакомый. Дикость какая-то! Не может быть…
Вирджиния нехотя поднялась с постели и, кутаясь в одеяло, подошла к окну. Там, за окном, на заснеженной «Авеню оф зе Америкас» танцевали, освещенные красной неоновой рекламой магазинов, двое пьяных мужчин и две пьяные женщины. Танцевали и пели.
Фигура одного из приплясывающих на снегу мужчин, одетого в генеральскую форму, показалась ей удивительно знакомой. Но еще раньше, чем она узнала его глазами, она почувствовала горячий толчок сердца – Ставинский! Ставинский!!! Может быть, он знает, что она здесь, и потому затеял шум, чтобы вызвать ее? Но почему на нем генеральская форма?
Тем временем на улице хмельная четверка (женщины в дорогих шубах впереди, подбоченясь, а мужчины сзади, нестойко и нетрезво), приплясывая, направлялась к двум машинам – «мерседесу» и «Волге», припаркованным на углу «Авеню оф зе Америкас» и 7-й авеню. И Вирджиния поняла, что они сейчас уедут, уедут через минуту…
Судорожно натягивая платье и сапоги, она все поглядывала в окно – только бы успеть! Только бы не уехали! Она даже не думала о том, что толкает, гонит ее к нему сейчас – ведь она забыла его, выбросила из памяти, как он ее. Как он ее? Но вот он здесь… Только бы успеть! Там, на улице, Ставинский и его приятель уже сели в свои машины – Ставинский за руль «Волги», а второй в «мерседес».
Набросив на плечи шубку, Вирджиния опрометью бросилась из комнаты вниз по гостиничной лестнице. Стремглав пробегая через вестибюль, она уже услышала с улицы шум заведенных моторов. Но от угла, где были машины, до стеклянной двери, отеля метров двести, и Вирджиния задержалась у двери, выжидая. Наконец, включив фары, машины отчалили от тротуара и, прибавляя скорость, покатили по мостовой – все ближе, ближе к отелю. «Сейчас!» – приказала себе Вирджиния, когда до первой машины, белой «Волги», осталось не больше десяти метров. И, толкнув дверь, выбежала из гостиницы на мостовую прямо перед «Волгой». Визг тормозов, «Волга» испуганно шарахнулась вправо (а Вирджиния расчетливо – влево), глухой удар переднего бампера машины о фонарный столб. Из машины тут же фурией выскочила красивая женщина в дорогой шубе из голубых соболей и закричала Вирджинии по-русски:
– Куда ты прешься, паскуда? Слепая, что ли?
Пройдя школу русского мата в колонии для несовершеннолетних преступниц, Вирджиния хорошо поняла каждое слово, но ответила по-английски, глядя не столько на эту женщину, сколько на бородатого мужчину-генерала, который тоже вышел из машины и, побледнев, смотрел на Вирджинию, не отрываясь.
– Извините, мисс, – сказала Вирджиния Гале Юрышевой. – Но у нас тут запрещено говорить по-русски.
Женщина в дорогой шубке из соболей задохнулась от гнева, продолжала по-русски:
– Новую машину из-за тебя покалечили!
А сзади уже притормозил «мерседес», и из него, смеясь, вышел респектабельный пышнощекий мужчина лет сорока.
– Красотка! Типичный американский эксидэнт! – сказал он со смехом генералу и его жене. – Теперь – набор американских развлечений полный! Только страховку вы не получите, вы же не застрахованы в «Америкэн иншурэнс компани»! – И тут же повернулся к Вирджинии, сказал ей на чистейшем английском: – С вами все в порядке, мисс? Мне кажется, я вас не знаю. Вы здесь новенькая?
