– Яков Семеныч, послушайте, – проговорил Дима. – В нашем списочке почти сотня имен. И почти с каждым из них, как я теперь понимаю, связана какая-нибудь мелкая странность. Костюмы, развод, забытый английский, родинка на шее…
– И всех, заметьте, связывает еще кое-что, – добавил я. – У всех них случился внезапный бзик на почве «ИВЫ». Вспомните хотя бы Крымова.
– Это тоже к делу не подошьешь, – возразил Баранов. – Человеку свойственно меняться. Вчера был демократом, сейчас вовсю болеет за державу. И наоборот: раньше был инструктором ЦК, а теперь несет коммунистов в хвост и в гриву… Что уж тут удивительного, что думцы разом возлюбили богатую суперкомпанию. В наше время…
Диму прервал резкий и неприятный звук зуммера. На приборной панели замигал красный глазок.
– Что это? – с недоумением поинтересовался Баранов. – Кто-то нас вызывает по рации?
– Это не нас, – обнадежил я журналиста Диму, – а тех милых ребят с винтовкой, которых я… в общем, которые сейчас находятся в другом месте.
Баранов мрачно покивал.
– Будем отвечать на вызов? – спросил он.
– А почему бы и нет? – Я пожал плечами. – Зачем людей разочаровывать? – И с этими словами я снял трубку.
– Восьмой-восьмой, я первый! – пробился сквозь шумы эфира далекий голос. – Почему не докладываете, прием.
– Первый, я восьмой! – проорал я в ответ не задумываясь. – Докладываю. Все идет в соответствии… – При такой слышимости я ничуть не рисковал. Шум и треск разрядов скрадывал индивидуальные особенности любого голоса. Разобрать можно было только слова, и импортная радиотехника была тут совершенно бессильна перед помехами промышленного мегаполиса. Да здравствует московский эфир – самый грязный эфир в мире! Ура.
– Восьмой-восьмой! – опять с натугой прорвался голос из динамика. – Немедленно, повторяю, немедленно доводите до конца работу по плану «Свердлов»!… Как поняли, прием.
– Первый, я восьмой! – отрапортовал я в микрофон. – Работа по плану «Свердлов» уже завершена. Занимаемся утилизацией объекта… Прием.
Из динамика послышались свист, треск, скрежет и чуть ли не вой мартовских котов. Сквозь завывания эфира донеслось короткое: …лодцы! – и я со спокойной совестью отключил рацию.
Дима поглядел на меня с любопытством. По всей видимости, моя наглость ему нравилась. Жаль, что он не видел меня в аэропорту или в образе монтера Скорлупкина. Увы, такие роли на бис уже не исполняются.
– А кто такой Свердлов? – поинтересовался Баранов. – И что такое довести до конца работу?…
– Полагаю, что Свердлов – ваш покорный слуга, – скромно пояснил я. – Хозяева бывших владельцев этой машины любят придумывать очень простенькие прозвища, чтобы все было понятно. Меня зовут как? Яков. Значит, буду Свердлов, для удобства…
– Погодите, Яков Семенович, – не дал мне договорить Баранов. – А какую-такую работу по вам нужно срочно завершить?
Я небрежно мотнул головой в сторону футляра с винтовкой.
– Помните, Дима, что я вам рассказывал о разговоре с бородачом? Вас прикончат либо ваши, либо наши. Как видно, они уже знают, что ребята из «ИВЫ» облажались, и вынуждены сами заштопывать брешь. Теперь я официально покойник, и я надеюсь побыть в этом качестве хотя бы сутки.
Баранов помрачнел:
– Да уж, попали мы в переплет…
– Вы еще можете сойти с этого поезда, – предложил я Диме. – Это действительно очень опасно. Не хочу специально вас подставлять. Еще есть время, подумайте… Я пойму и не буду в претензии.
Журналист Дима обиженно фыркнул:
– С ума сошли! Кто же по доброй воле от такого материала откажется? Раз уж вы меня втянули, то от меня не отвертитесь. В случае удачи – эксклюзив мой, имейте в виду. Я и ребятам своим то же самое скажу…
Я улыбнулся:
– Кушайте на здоровье. Только не подавитесь.
– Это они у нас подавятся, – серьезно произнес Баранов. – Ну, куда теперь? Рискнем в Думу?
– Почти, – ответил я. – В ветеринарную лечебницу. А по дороге заедем еще в одну похоронную контору. Не возражаете?
– Полный набор удовольствий, – пробормотал Дима. – А кладбище в нашу программу не входит?
– Как знать… – философски сказал я, заводя мотор. – Рано или поздно кладбища не избежать. Род проходит, и род приходит, а земля пребывает вовеки. Это, кажется, Экклезиаст.
– Спасибо, утешили, – кисло произнес Баранов. – Ну что, едем в морг?
Я свободной от руля правой рукой похлопал Диму по плечу:
– Всего лишь в погребальную фирму с хорошим названием «Норд». Для справки: норд – означает север. Ничего страшного.
– Вреден север для меня, – машинально отозвался Баранов. Кажется, и у него голова была набита цитатами на все случаи жизни.
Когда мы притормозили во дворике «Норда» почти у самых дверей, утренний наряд на земляные работы был уже отобран и полдюжины бомжей кучковались у входа просто так, на всякий случай. На лишний билетик. Увидев наше авто, они благоразумно отступили, сообразив, что мы с Димой – им не конкуренты. Однако после того, как я вышел из машины, трое – по меньшей мере – бомжей опешили. Они еще помнили меня как чернявого новичка в таком же непотребном, как и у них, одеянии – рядового соискателя должности третьего могильщика. Теперь же перед их взорами предстал богато одетый господин, да еще и на иномарке, и вдобавок блондинистого вида.
– Эй, – несмело проговорил один из бомжей, готовый к немедленному отступлению. – Это ты, что ли? Ты кто?
Я окинул критическим взглядом эту невостребованную рабочую силу. Конечно, Миша Алехин уже отобрал для «Норда» на сегодня тех, что получше. Но, может статься, понадобятся и эти. Времени мало, придется лопать, что дают.
– Кто я? – повторил я как бы в глубоком раздумье. – Я – ваш счастливый выигрыш в Спортпрогноз. А может, я – ваша белая горячка. Смотря как себя будете вести. Если хотите сегодня попасть в наряд сверх плана, ждите здесь и час, и два, пока за вами не приедут.
Бомжи оживленно переглянулись.
– Аванс бы… – слегка уже обнаглев, протянул все тот же бомж.
Я немедленно показал ему кулак:
– Хватит аванса?
Бомжи потупились: это слово в международном языке жестов они знали.
– И учтите, – твердо добавил я. – Если кто-то из вас примет до работы, разговор с ним будет короткий.
– Мы его снимем с пробега, – с суровым видом поддержал меня журналист Дима. А затем мы, не тратя больше слов, прошли в дверь «Норда» и постучались в кабинет Алехина.
Мы успели вовремя. Мишка уже одевался в свой кожаный эсэсовский плащик и явно хотел улизнуть по своим делам. Однако, увидев нас, отложил эти намерения.
– Привет! – сказал он мне и вежливо кивнул Баранову.
– Дима, это спец похоронного бизнеса Михаил Алехин, – поздоровавшись, представил я. – А это, Мишук, ведущий журналист Москвы Дмитрий Баранов, корреспондент всех газет.
– Всех газет, кроме «Державы» и «Вечера», – счел нужным уточнить Дима. – В фашистские газеты я, извините, не пишу…
– Да и я их, извините, не читаю… – в тон ему отозвался Алехин.
– Вот и познакомились, – подытожил я. – Теперь к делу…
За пятнадцать минут я, не вдаваясь в подробности, изложил Алехину все то, что знал, о чем догадывался и чего боялся. Мишкина реакция была предсказуемой.
– Вы оба спятили, – проговорил он.
Тогда Баранов прокрутил ему пару записей со своего диктофона, а я показал кое-какие бумажки, обнаруженные в трофейной машине.
– Там еще винтовка есть, – заключил я. – Та самая, из которой Черника убили. Если не веришь, могу принести показать…
– Вы спятили, ребята, – произнес Алехин, но уже другим тоном. Почти ласковым, каким общаются с самоубийцами, уже стоящими на карнизе. – «ИВА» вас раздавит, пискнуть не успеете. Слышали последнюю новость? Дума приняла новую поправку к Конституции, подавляющим большинством, между прочим. Теперь спикер нижней палаты будет у нас вроде вице-президента. Чуть что с Президентом – и спикер у руля всей Руси. Как вам новость?
– Ожидалась, – кивнул я. – И спикера, конечно, теперь переизбирают?
– А вы как думали? – криво усмехнулся Алехин. – По телевизору сказали, что голосование будет завтра. Соберут полный кворум, и тогда…
– Не завидую Президенту, – жестко сказал Дима Баранов. – При Иринархове он наверняка не заживется. Как только Авдеича сделают спикером, наш Президент останется последней ступенечкой…
Я посмотрел на очень серьезного Мишку.
– В принципе, – проговорил я, – вашему «Норду» выигрыш Иринархова будет только на руку. У вас сразу работы прибавится. Резко…
Алехин тут же покраснел, надулся и ответил с обидой:
– Оскорблять-то нас зачем, Яшка? Стервятниками-то зачем нас выставлять? Если Авдеич придет, всем хана будет, и «Норд» наш без надобности. Для братских могил наша квалификация не нужна.
Баранов спросил негромко:
– Значит, вы нам все-таки поможете?
– Нет, – отозвался Алехин. – Боюсь, что фирма «Норд» вам помогать не будет. Наших парней лучше не впутывать, да и не поверят они вам… Но вот я вам помогу. Считайте, что у меня тоже крыша поехала.
