В середине пятидесятых годов с Коггинсом случился сердечный приступ, и Копленд, возглавивший фирму, нанял нескольких молодых юристов, имевших связь с администрацией Эйзенхауэра; того, кто окажется лучшим, он собирался взять в партнеры. Одним из них был аристократ Уитни Стоун, он окончил Гарвард и успел поработать в министерстве юстиции. У Стоуна были жена, богатая и красивая, двое малышей и тот род честолюбия, который именуется неуемным.
Мейсон Копленд уважал Стоуна, поглядывал на его жену и весной 1960 года отправил его в Техас вести важные переговоры об аренде нефтеносного участка. Однако переговоры сорвались, Уит Стоун вернулся на два дня раньше, чем ожидалось, и застал Копленда в постели со своей женой. Жена, боясь побоев, нагишом убежала в ванную и заперлась, но ей был неведом юридический склад ума, и пока она дрожала на краю ванны, ее муж и любовник – последний обернул простыней, словно тогой, свои потные плечи – быстро завершили переговоры, приведшие к тому, что фирма стала называться «Коггинс, Копленд и Стоун».
Предание гласило, что, когда переговоры были окончены, старый юрист поглядел на будущего молодого партнера и сказал: «Один вопрос, Уит. Ты подстроил это?» И, если верить преданию, Уит Стоун ехидно улыбнулся и ответил: «Ты не узнаешь этого, Мейсон. Никогда не узнаешь…»
– Бен, очень рад тебя видеть, – сказал, открыв дверь, Уитни Стоун. – Входи. Я бы не заставил тебя ждать, но, едва ты приехал, позвонил министр юстиции.
Нортон отбросил журнал, поднялся с кресла и поздоровался за руку со своим боссом. Рука Уитни Стоуна была маленькой, хрупкой, холодной, касаясь ее, Нортон всегда содрогался, даже в тех случаях, когда, как и теперь, Стоун был само обаяние.
– Входи, Бен, – сказал он. – Немного шерри? Отлично. Садись.
Они сели на противоположные края софы в дальнем углу большого кабинета. Стоун сам налил два стакана и, подняв свой, сказал:
– За тебя, Бен. Ты прекрасно поработал для нас в Париже.
Нортон улыбнулся, пригубил шерри и тоже ответил любезностью:
– Видимо, здесь есть и твоя заслуга, Уит. Когда соглашение готово было расстроиться, арабы вдруг полностью изменили свою позицию. Я решил, что ты здесь нажал кой-какие кнопки.
– Вот как? – В полуприкрытых глазах Стоуна промелькнуло любопытство. Видимо, подумал он, Нортон более проницателен, чем казалось. Нужно будет иметь это в виду.
– В общем, едва арабы изменили курс, люди из ЦРУ или те, кого мы принимали за них, исчезли. Со своей стороны мы не предпринимали ничего, поэтому я решил, что, видимо, тут постарался deux ex mashina.[2] Ты казался вероятной кандидатурой.
Стоун усмехнулся; он добился в Вашингтоне такого влияния, что к нему, как и к определенным выборным лидерам, обращались, беря в расчет не только его интересы, но и его представление о самом себе, а роль deux ex mashina ему очень нравилась.
– Я поговорил кое с кем, – довольно сказал он. – В конце концов, эта сделка важна не только в экономическом, но и в политическом смысле. Она явится фактором стабильности на Ближнем Востоке. А здесь есть люди с далеко идущими в этом направлении планами.
Стоун выразился неопределенно, создав впечатление, что его тайные связи с ЦРУ обеспечили успех делу, над которым Нортон и еще десять юристов бились около года.
– Ладно, Бен, хватит о Париже. Я хотел бы получить от тебя полный письменный отчет, но сейчас давай подумаем о будущем. Ты вернулся, твой приятель Уитмор стал президентом, и тебя ждут успехи. Пойдем поедим?
Они прошли футов десять по коридору к столовой фирмы, которая, будь она открыта для публики, котировалась бы на одном уровне с лучшими французскими ресторанами Вашингтона. Она экономила время сотрудников, производила впечатление на клиентов, а расходы на ее содержание, около двухсот тысяч долларов в год, разумеется, списывались в счет налога.
Негр в белой куртке подал им вино и черепаховый суп, и Стоун перевел разговор на Белый дом.
– Скажи, Бен, говорил ты после возвращения с президентом или с мистером Мерфи?
Нортон подавил улыбку.
– Нет еще, Уит.
– Это обходительность, пренебрегать ею не стоит. Им будет интересно узнать, что ты снова в Вашингтоне.
Тут Нортон позволил себе улыбнуться.
– Сомневаюсь, Уит, чтобы мое возвращение их очень интересовало.
– Не скромничай, мой мальчик. Они о тебе высокого мнения. И ясно дали мне это понять, когда ты поступил в фирму. Я не удивлюсь, если они попытаются переманить тебя к себе. В любом случае ты, несомненно, будешь иметь с ними дела по вопросам, интересующим наших клиентов.
В этом, разумеется, и была причина теплого приема. Нортон решил переменить тему.
– Уит, что ты скажешь об Уитморе? В Париже я слышал противоречивые мнения.
– Он проницательный человек, – ответил Стоун, и в голосе его звучало почтение. – Некоторые его… э… популистские наклонности насторожили кое-кого из наших клиентов, но он прекрасно поработал для укрепления своей популярности в обществе. Интересный человек.
Официант унес суповые тарелки и подал второе – креветки для Нортона, морского окуня для Стоуна.
– Ну вот что, Бен, раз ты вернулся, нужно будет поручить тебе работу.
– Чем больше, тем лучше.
– Молодчина. У нас появились новый клиент, фирма «Бакстер коммуникейшн», и проблема, в которой ты можешь помочь.
– Харви Бакстер, – сказал Нортон, радуясь, что наконец они перешли к делу. – Несколько газет в Техасе. Хочет баллотироваться в губернаторы.
– Точно. И еще собирается купить несколько радиостанций в маленьких городах, но, видимо, не имеет ни малейшего представления о том, как отнесется к этому глава антитрестовского отдела.
– Гай Тиммонс, – сказал Нортон. – Я прочел о его назначении.
– Твой знакомый?
– Мы встречались в Капитолии. Тиммонс готовил для Уитмора кое-какие справки. По-моему, это единственный профессор, сумевший произвести впечатление на Эда Мерфи.
– Сможешь ты поговорить с ним о предполагаемом приобретении Бакстера? Само собой, неофициально.
– Я думаю, это будет крайней мерой. В министерстве юстиции у меня есть более близкие знакомые, они могут помочь.
– Отлично, – сказал Стоун. – Постарайся сделать что-нибудь к будущей неделе. Бакстер приедет повидать меня.
– Какую позицию занимали его газеты во время выборов?
– Не поддерживали ни того кандидата, ни другого.
– Денежные взносы?
– Он и его семья выложили по десять тысяч каждому из кандидатов.
Нортон рассмеялся.
– Это не поможет.
– Возможно, теперь его газеты будут поддерживать президента.
– Это не повредит.
– Я поговорю с ним, – сказал Стоун.
Он помешал ложечкой кофе, и тема была закрыта. Когда ленч окончился, Стоун как-то странно поглядел на Нортона.
– Еще одно, Бен, вопрос, может быть, щекотливый, но ходили кое-какие слухи… Ты слышал что-нибудь о связи Уитмора с одной молодой женщиной?
Нортон допил последний глоток кофе и постарался солгать как можно непринужденнее.
– Нет. А что?
Стоун недовольно поджал губы.
– Наверно, слухи были неточными, – сказал он. – Сам знаешь, сколько ходит сплетен. Я думал, что если бы мы обнаружили их причину, скажем, какое-то недоразумение, то оказали бы президенту услугу. Это так, случайная мысль.
Он поднялся, Нортон тоже.
– Бен, я очень рад, что ты снова с нами.
Нортон ответил, что тоже рад, они довольно церемонно пожали друг другу руки, и Нортон пошел к себе в кабинет. Он подумал, что ленч прошел неплохо, хотя, как и все встречи с Уитом Стоуном, оставил кисловатый привкус.
Зазвонил телефон, у Нортона временно не было секретарши, и он поднял трубку.
– Бен Нортон? – спросил кто-то незнакомый.
– Да.
– Видел последний выпуск «Стар»?
– Кто говорит?
– Загляни в газету, приятель, – сказал тот, – потому что одна твоя знакомая найдена убитой.
– Что?
Неизвестный повесил трубку. Нортон в раздражении медленно опустил свою. Неужели в Вашингтоне уже не стало покоя от хулиганских звонков? Он пожал плечами и стал читать рекомендованную Стоуном статью в юридическом журнале. Но сосредоточиться не мог: терзала какая-то неясная мысль. Минуту спустя он шел к столу секретарши приемной.
– «Стар» уже пришла, Джози?
– Только что, – ответила молодая женщина и подняла с пола один из двух ежедневно доставляемых посыльным экземпляров.
Нортон бегло просмотрел первую страницу и обнаружил внизу то самое сообщение, заголовок гласил:
«Молодая женщина найдена убитой в Джорджтауне».
Он стал читать:
«Полиция округа в настоящее время расследует убийство молодой женщины, тело ее было обнаружено в частном доме на Вольта-плейс в Джорджтауне. Сержант Кравиц сообщил, что в полдень женщина была еще не опознана, и неизвестно, кому принадлежит дорогой особняк, где был обнаружен труп. По словам Кравица, женщину ударили в лицо, и, видимо, она скончалась от сотрясения мозга, упав и ударившись головой о кофейный столик. Кравиц сказал, что изнасилована женщина не была. По его описанию, ей около тридцати лет, рост пять футов два дюйма, вес сто десять фунтов, у нее длинные каштановые волосы и карие глаза».
