– Просто не верю, что вы продолжаете этот разговор, мистер Дрискилл. – У них под ногами мелькали бабочки, кузнечики и прочая мелюзга: в ушах стоял ровный гул насекомых. Невидимые живые существа занимались своими делами. – Это с вами покончено. С вами и с президентом. Вам бы искать сейчас выход для президента, способ спасти лицо.
– Это вы зря. Видите ли… нам известен ваш главный секрет… «Колебатель Земли»…
– Прошу прошения?.. – Хэзлитт застыл как вкопанный. Солнечные лучи пробивались сквозь листву. Все чувства Дрискилла обострились до предела. Пот стекал у него по спине, промочил рубаху. Жужжание насекомых стало оглушительным, мошки, роившиеся в лучах, сверкали мириадами синих, зеленых и черных глаз, и пылинки блестели на солнце; слышался шум дыхания телохранителя. Он, как видно, страдал от аллергии. Нос у него был заложен, и он дышал ртом. – Прошу прощения? – повторил Хэзлитт.
– «Колебатель Земли». Герб Уоррингер оставил нам все сведения. Вы добрались до него слишком поздно.
– «Колебатель земли»… похоже на название открытого недавно динозавра… Сейсмозавр. – Хэзлитт обернулся к нему лицом.
– Нам известно, что это такое, и известно, как вы им воспользовались. Даже если все, что я наговорил раньше – бред, вы должны понимать, что раз мы знаем о «Колебателе Земли»… ну, отсюда неизбежно следует, что мы знаем все. Тот факт, что LVCO – та самая корпорация, которая выиграла на этом больше всего, и то, что именно в LVCO якобы вложены деньги президента… в том, как все разыгрывается, присутствует удивительная ирония. Это так и задумывалось? Не слишком ли рискованно использовать LVCO, чтобы свалить президента? Нет смысла отрицать, что LVCO контролируется «Хартленд».
– «Колебатель земли», – повторил Хэзлитт. – Вы не могли бы объясниться? – Губы у него побелели, по лицу струился пот. Краснота сошла с кожи. Голос вдруг стал слабым, как у человека, изнывающего от жажды и из последних сил удерживающегося на ногах.
После встречи в конторе Бенбоу Дрискилл много раз представлял себе, как это будет. Он составил и заучил на память простые фразы, но сейчас, под обжигающим солнцем, перед готовым упасть в обморок Хэзлиттом никак не мог вспомнить слов.
– Вы и LVCO – каким-то образом вы связаны – ваши лучшие инженеры по спутникам в лучших лабораториях «Хартленд» и LVCO разработали спутник, который назвали «Колебатель Земли»… Под этим названием он был известен Гербу Уоррингеру. И это окончательно заставило Герба обратиться против вас. Вы в состоянии нанести удар по любому району планеты, за тысячи миль. Не просто подслушивать всех и каждого – это могли и прежние спутники. Мы говорим о боевом спутнике. Понятия не имею, как работает эта чертовщина, но Национальный совет по науке разберется – когда мы сообщим, что выяснили о землетрясении в Мексике, – ну, до такого еще никто не додумался. Вы запустили «Колебатель Земли» и применили его, чтобы вызвать землетрясение в Мексике, – использовали как политическое оружие, чтобы создать хаос, который просто вынуждал Соединенные Штаты ввести войска. Вы стремитесь погубить мирные инициативы президента. Вот ваша внешняя политика! Когда это выйдет на свет, когда президент и Национальный совет по науке объявят, что располагают неопровержимыми доказательствами, что землетрясение вызвано вами, «Хартленд» и LVCO – на ваш счет запишут все потери, все невинные жертвы.
Хэзлитт долго смотрел на него, приоткрыв рот, потом медленно опустился на крутой берег ручья.
– Вы не смеете обнародовать этого, Дрискилл. Это чудо современной науки! Никто не должен знать, на что способен «Колебатель Земли». Мы в «Хартленд» создали оружие, решающее все проблемы, мы замаскировали его под силы природы. Это гнев Божий нисходит с небес, поражая врага… – Он говорил слабым срывающимся голосом, словно все уже не стоило свеч. Слишком быстро все произошло. Лейтенант-телохранитель подошел ближе. Хэзлитт с пепельно-белым лицом поник головой. – Вы не ведаете, что творите… Бен, это не должно выйти наружу, тайна должна остаться тайной… Она дает Америке власть над всей планетой. Мы сможем, не марая рук, карать зло, наказывать врагов. Человек веками мечтал о таком оружии… Боннер должен понять…
– Вам решать, Боб. Сойдите с дистанции, и вы спасете мир. Что может быть проще? Дайте мне слово прямо сейчас. Я передам президенту, что вы прекращаете кампанию и выступаете в поддержку президента. – Дрискилл вдруг понял, что можно вздохнуть, что он почти достиг земли обетованной. Все вот-вот кончится. – Вы с ним обменялись мнениями, бла-бла-бла… будьте так добры, Боб. Думаю, мне понадобится бумажка с вашей подписью, без нее я не вправе обращаться к президенту.
Хэзлитт хватал воздух ртом. Говорить он был не в состоянии. Телохранитель смотрел на него сверху и ждал. Дрискилл с беспокойством осведомился:
– Вы в порядке?
Хэзлитт сдавленно хихикнул:
– Почему бы и нет? Вы всего-навсего вырезали мне сердце из груди. Ничего особенного.
– Это грязная игра. Никто не вел ее так грязно, как вы. Только и всего. Вам не следовало применять «Колебатель Земли». Хватило бы остального, у вас были все шансы получить поддержку съезда.
– Я послушался дурного совета, – пробормотал Хэзлитт. – Возвращайтесь в гостиницу, я дам вам знать.
– Шерм Тейлор будет страшно расстроен.
Хэзлитт покачал головой.
– Шерм Тейлор, – тихо повторил он. – Что вы знаете о хреновом Тейлоре? – Он взглянул на сопровождающего. – Лейтенант Боханнон… помогите мне встать. – Он уцепился за руку телохранителя и медленно поднялся. Он сильно постарел за последние несколько минут.
Дрискилл смотрел, как он медленно уходит, опираясь на сильную руку своего стража, возвращаясь на сотый день рождения матери.
Все обернулось совсем не так, как задумывал Боб Хэзлитт.
Дрискилл вернулся в гостиничный номер и стал ждать. До него еще не вполне дошло, что план сработал. Слишком много в этом плане было блефа… Без «Колебателя Земли» и листка с извилистой линией ничего бы не вышло. Чем больше он предвкушал скорый звонок, тем быстрее билось сердце. Неужели он победил? Неужели действительно победил? И с Хэзлиттом покончено?
Наконец он дождался известия: речь, с которой Хэзлитт собирался выступить по телевидению с дня рождения матери, заменили записью речи, произнесенной несколько недель назад. Дрискилл смотрел ее, почти совсем убрав звук, и жалел, что нельзя позвонить в Белый дом, рассказать, что произошло в Бэкбон-Крик, что сражение выиграно. Он понимал, что слишком велик шанс быть подслушанным людьми Хэзлитта, и неизвестно, к чему это приведет… Он не слишком верил, однако оставалась возможность, что Хэзлитт передумает, попытается воспользоваться тем, что в лагере Боннера празднуют победу и забыли об осторожности. Так что он сидел и смотрел выступление, в котором не было ничего нового, все это уже стало историей. Если только Хэзлитт сдержит слово.
Потом он позвонил в больницу Святого Петра и вызвал уже знакомую сиделку. Но и там не было новостей. Он слушал сдержанные ответы. Нельзя было даже допускать мысли, что он может потерять Элизабет, и он держался за веру. Такого просто не может быть. Они будут вместе. Все кончится хорошо…
Курьер принес сообщение в одиннадцать вечера.
Посыльным оказался тот самый человек, которого Хэзлитт днем назвал лейтенантом Боханноном.
– Мистер Хэзлитт просил передать вам, что завтра вылетает в Чикаго. Он постарается связаться с президентом и лично передать сообщение. Но вы уполномочены заверить президента, что это письмо, – он вручил Дрискиллу конверт, – точно передает точку зрения мистера Хэзлитта.
– Вы давно участвуете в кампании? – полюбопытствовал Дрискилл.
– Достаточно давно, чтобы понять: политика – не мое дело.
Шутка? Или нет? Лицо Боханнона оставалось бесстрастным.
– Я того же мнения. Слишком дорого обходится.
– Да, сэр. Позволите ли сказать, как я огорчен нападением на вашу жену.
– Вы очень добры.
– Я молюсь за нее, сэр.
– Благодарю вас, – сказал Дрискилл.
Он проводил взглядом уходящего по коридору мужчину. Невозможно было угадать, сколько ему лет. Тридцать? Сорок? Пятьдесят? Бывают такие люди. Он унес конверт в комнату. Письмо было адресовано ему, и Бен вскрыл конверт.
Содержание уполномочивало его сообщить президенту Соединенных Штатов, что Хэзлитт не претендует на выдвижение своей кандидатуры на президентский пост от Демократической партии. Дрискилл был уполномочен сообщить президенту, что в свете состоявшихся дискуссий Хэзлитт вполне спокоен за будущее партии и народа. Все просто. Боб Хэзлитт сходит с дистанции. Теперь предстоит съезд в Чикаго, минута триумфа президента.
Дрискилл сильно вымотался, но в нем ключом била энергия. Оставаться на ночь в тени башен не хотелось. Хотелось убраться подальше: так человеку хочется выбраться из зараженной радиацией местности. Хэзлитт его больше не беспокоил, зато в голове, как тени, мелькали беспокойные мысли об убийце. Убийца оставался на свободе – пес войны. Он пытался убить Элизабет, потом явился по душу Бена. Отозвали его, или он и теперь еще выжидает, наблюдает, следит?
