– Тяжелая? А то меня радикулит замучил. Как только подниму тяжелое, тут же скручивает.
– Ничего тебе поднимать не придется. Живая посылка. А какая красивая!
При слове «красивая» Багрянский сделал стойку.
– Женщина?
«И он туда же, старый черт», – усмехнулся про себя Александр.
– Губы-то не раскатывай. Это невеста Даниила. Ждет ребенка. Но он про это пока ничего не знает.
– Вот уж обрадуется! – с гримасой все повидавшего на своем веку человека сказал Лев. – Раз такое дело, конечно, довезу. Пылинки сдувать буду.
– Саша, вернемся в дом. Мне кажется, пора.
– Не понял – куда пора?
– Пора промочить горло, староста. В Лондоне мы бы уже давно сидели в пабе...
...Спустя два дня, удобно устроившись в кожаном кресле салона самолета и приняв изрядную порцию виски, Багрянский умиротворенно клевал носом. Антон Маслов, которого он тоже позвал с собой, присоседился к пилотам и вынимал им мозги бесконечными вопросами.
Размеренный шум самолетных двигателей то убаюкивал, то будил Багрянского. В его затуманенном сознании, словно видеоклипы, то и дело всплывали картины бурных событий минувших дней. В полусне он вспомнил банкет в ресторане, заздравные тосты захмелевших олигархов. Вспомнил и то, как хамски обзывал «бумагомарателем» Самгин, когда проходили блокпост в Раздорах.
В соседнем кресле молчаливо и напряженно сидела правнучка Ордынского. Не отрываясь, она глядела в иллюминатор, будто видела там не укутанную тяжелыми облаками землю, а нечто такое, чего не мог видеть никто, кроме ее одной. Катенька была счастлива, ощущая себя женой декабриста.
Через полтора часа полета самолет должен был совершить посадку.* * *
Звонок мобильного телефона застал Демидова за рулем старенькой «копейки», позаимствованной у Нестора Вавилова. Даниил был на пути в город Камышлов, где должен был пройти очередной митинг с его участием.
– Слушаю вас, доктор, здравствуйте. Как здоровье больного? – избегая упоминать имя Табачникова, откликнулся Демидов. – Легки на помине. С утра все собираюсь с вами связаться. А вы тут сами объявились. Весьма кстати. Так как больной? Получил передачу? – вновь спросил Демидов.
– Больной в порядке, – односложно ответил доктор. – Но это сейчас не самое главное. Имеется кое-что важнее. Записывайте.
– Не могу, я за рулем.
– Тогда запоминайте. Послезавтра пошлите доверенного человека встретить рейс вне расписания. Ориентировочно в четырнадцать тридцать по вашему времени. Вас ждет сюрприз. Даже не один, а сразу целых два. Только заранее прошу – не падайте в обморок.
Разговор прервался на самом интересном месте.
«Не слишком ли засекретился наш дорогой доктор? – подумал Демидов, порядком удивленным сообщением. – Но зря док не стал бы предупреждать. После такой конспирации он никак не мог доверить встречу рейса комунибудь другому». Наклеив для конспирации бородку и усы, раздобытые друзьями в реквизите местного театра, Демидов на том же стареньком «жигуленке» в точно назначенное время был в аэропорту.
Изумлению новоявленного политика не было предела, когда он увидел Багрянского, выплывшего из зала прилета. Рядом с ним шел какой-то неизвестный мужчина, в руках которого были два солидных чемодана. Поскольку в руке Льва был еще один чемодан, Даниил мгновенно решил, что Багрянский прилетел отнюдь не на день и даже не на два. Рванув что было силы навстречу, уже в следующее мгновение Демидов замер как вкопанный.
Чуть позади мужчин шла Катенька. Его Катенька! Чтобы перевести дух и хотя бы для приличия обрести спокойствие, Даниил спрятался за киоск, пропуская «посылки» вперед. Ах, так! Шутки со мной шутить вздумали? О’кей!
– Девушка, вам такси не нужно? – подкравшись сзади и мягко взяв Катеньку под руку, спросил Даниил.
– Спасибо, обойдусь, – машинально ответила она и отдернула руку.
– Катенька, это же я, – шепотом сказал Демидов и подхватил ее дорожную сумку. – Только никаких эмоций. Тут кругом за мной слежка.
Услышав позади непонятное движение, Багрянский обернулся, но, увидев ничем не выдающего себя Демидова, даже не удивился.
– Это такси, – успела опередить его вопрос Екатерина.
Не успел «жигуленок» отъехать от аэропорта на маломальски приличное расстояние, как Даниил затормозил у обочины.
– Простите, Лев Владимирович, – невнятно пробормотал он и сорвал с себя театральную маскировку.
– Данька! Теперь мы будем вам помогать, – мимоходом объяснил свой приезд Багрянский. – Каждый в своем роде и по своим возможностям. – Более двусмысленной фразы трудно было придумать.
...Ночью, когда в тесном домике Вавилова все заснули, влюбленные наконец остались наедине. Страстно целуя и лаская могучую грудь Демидова, Катенька медленно сползала все ниже и ниже, приближаясь губами к заветному месту на теле любимого. Наконец ее влажные, разгоряченные уста слегка коснулись упругой мужской плоти, от чего у девушки закружилась голова, и она застонала от неведомого до того сладостного возбуждения.
– Катенька, ты опять сходишь с ума! Что ты делаешь? – Даниил резко присел в постели.
– Что с тобой, Данька? Я ведь люблю тебя и хочу испытать с тобой все радости любви. Во всем мире это норма. Или у вас на Урале на это наложено табу? Я думала, тебе это будет приятно, – с виноватой улыбкой промолвила Катенька и тоже присела на краешек никелированной кровати.
– Не знаю, как там во Франции, но я не хочу это делать. Ты же моя невеста!
– Ну и дурак! – неожиданно взвилась Катенька. – Дикарь ты все-таки, Демидов!
– Не злись, Катенька, – пытаясь смягчить ситуацию, произнес Даниил. Он схватил возлюбленную за талию и резко привлек к себе.
Через несколько мгновений тело женщины сначала обмякло, а потом вновь ожило и затрепетало от страстного желания. Губы молодых людей слились в жгучем поцелуе, и влюбленная пара, позабыв обо всем на свете, снова рухнула на скрипучую кровать.
Проснувшись под утро, Катенька испытывала сладостную истому, какую обычно испытывает счастливая и удовлетворенная женщина после бурной ночи. Лучик раннего уральского солнца, ослепив ее, упал на лицо спящего рядом сном праведника Демидова. Екатерина поспешила задернуть шторы, но поздно.
– С добрым утром, дорогая, – открыв сонные глаза и улыбаясь до ушей, произнес Даниил. – Что ты так рано проснулась?
Катенька ничего не ответила, лишь молча склонилась над Демидовым и нежно поцеловала в лоб. Это был поцелуй, каким обычно мать одаривает любимое чадо.
– Что это с тобой, Катенька? Вроде как провожаешь меня в последний путь? – смеясь, спросил он и снова крепко обхватил своими лапищами хрупкий обнаженный стан девушки.
– Нет, ты определенно дурак, Демидов. Хуже того – ты дуб стоеросовый! У вас здесь, на Урале, дубы растут?
– Дубы растут повсюду, но почему-то только в России это удивительное, сильное дерево ассоциируют с людской тупостью и глупостью. Странно даже...
Демидов, между тем натянув спортивные брюки, выскочил за дверь. Когда через пятнадцать минут он вернулся, Катенька расчесывала свои роскошные каштановые волосы. Опустившись на колени, ее мужчина положил к ногам охапку дубовых веток, перетянутых в букет ремнем из-под брюк. Такого букета Екатерина не получала еще никогда.
* * *
– Что, черт возьми, происходит? – вкрадчиво спросил Крутов, собрав в приватном местечке своих приятелей-силовиков и избранных политтехнологов. Отсутствовал только Иван Гудин, который обещал «подтянуться». – Вот ты, Николай, – обратился он к директору ФСБ Любимову. – Да и вы, товарищ Карелов. Куда вы смотрите? У нас на глазах какой-то провинциальный самозванец занимается противоправной деятельностью, а наши органы сидят сложа руки. Нет, вы не пожимайте плечами. Читайте, читайте... – С этими словами Крутов швырнул на стол несколько газет и журналов. – Трубят о каком-то Демидове, преступным путем сбежавшем из карантинной зоны на Рублево-Успенском шоссе и подавшемся в борцы за демократию...
– О чем речь? Это ж пустышка. И к тому же всего несколько жидких публикаций. Стоит ли, Илья Ильич, уделять детсаду наше общее внимание? – Скептическая реплика принадлежала одному из директоров PR-центров Желтовскому.
– А я, признаться, полагал, что это не наш уровень, – пробормотал министр. – В областях всегда какая-то ересь.
– Извините, не знаю уж, какой ваш уровень, но если вы уж заговорили, то извольте знать, что именно ваш тамошний подчиненный в порядке лизоблюдства губернатора постарался, чтобы сейчас заварилась вся каша. Только не говорите, что не слышали, как он повел ОМОН отнимать какую-то жалкую собственность у этого самого Демидова. А он на волне протеста и заделался политиком!
– Слышал, – откровенно сказал министр, – что я могу сказать? Произвол. – Но про себя подумал еще и о том, почему этот Демидов не вправе был защищать свою собственность, если она даже «жалкая».
