Работа для нее превыше всего. Кроме того, теперь у Валери появился Колин Макферрин, непревзойденный любовник с точки зрения самых взыскательных дам. Колин был тем мужчиной, пройдя мимо которого по улице женщина тут же понимала, что только с ним найдет свое счастье.
Жизнь с Томми, таким образом, была вполне терпимой и не такой уж беспросветной. У Валери есть любимая работа, свобода, независимость… и Колин.
– Колин, – ласково прошептала женщина, погружаясь в дремоту.
Валери продолжала звать Колина уже где-то в забытьи и про себя, когда муж открыл дверь квартиры, поставил чемодан в прихожей и окликнул ее:
– Валери, я дома.
Наконец в поисках жены Томми заглянул в ванную и несколько раздраженно проговорил:
– Я сказал, что уже дома.
Валери была просто очаровательна. От воды поднимался легкий пар. Она элегантно повернула головку в сторону мужа, демонстрируя божественную шею. Перед ним предстала сама женственность с несколько затуманенным взором и жемчужными блестками пены на коже.
– Как все прошло в Бостоне, дорогой? – безмятежно поинтересовалась Валери.
Они собрались в Золотом зале, названном так по цвету стен и обивке кресел, отделанных золотистой кожей. Пять высоких кресел полукольцом окружали белый круглый стол в центре зала. Обычно здесь стояли десять кресел, поскольку каждого начальника штаба того или иного вида вооруженных сил сопровождал, как правило, его ближайший помощник.
Однако нынешнее заседание комитета начальников штабов было необычным во всех отношениях. Исключение составлял лишь установленный в Пентагоне протокол относительно очередности появления в зале представителей различных видов вооруженных сил. Другие формальности на этот раз не соблюдались.
Первым в зал вошел генерал Пучер и сел на место председателя. Когда он устроился в кресле, места за столом заняли и остальные присутствующие: Келлер, военно-воздушные силы; Гриссл, сухопутные войска; Джарк, военно-морские силы; Торн, корпус морской пехоты.
Пучер ждал, он хотел начать заседание в точно назначенное время, подчеркнув тем самым важность их встречи. До начала заседания оставалось больше двух минут. Пучер снял часы и положил их рядом. Стол был абсолютно пуст, и большие часы служили прекрасным украшением этой безупречно белой поверхности.
– Не хватает пепельниц, – заметил адмирал Джарк.
Пучер ногой нажал на специальный звонок, спрятанный под ковром. В ответ в зале прозвучал глухой сигнал. Тогда Пучер дважды нажал на кнопку под ковром.
Единственная в зале дверь распахнулась, на пороге появился офицер охраны, отдал честь и замер, ожидая распоряжений.
Пучер произнес одно слово:
– Пепельницы.
Офицер подошел к вмонтированному в стену шкафу, достал пять больших бронзовых пепельниц, на каждой из которых была выгравирована эмблема, соответствующая тому или иному виду вооруженных сил, и подошел к столу. Офицер нужным образом расставил пепельницы, отдал честь и, чеканя шаг, направился к выходу, повернулся, снова отдал честь, открыл дверь и затем плотно закрыл ее за собой.
– Связь отключена, господа, – проговорил генерал. – Записи делать не разрешается. Извините меня, однако прошу вас, как офицеров и джентльменов, дать слово, что вы не записываете наше заседание на магнитофон. Итак, не возражаете?
Пучер снова взглянул на часы, наклонился и достал из стоявшего рядом портфеля конверт. Вскрыв конверт, генерал извлек оттуда листок бумаги и положил его перед собой на стол. Затем Пучер вынул из кармана очки, аккуратно надел их, посмотрел на часы и начал заседание:
– Этот документ был доставлен посыльным мне домой сегодня примерно в пятнадцать часов тридцать минут. Документ подписан «Бывший товарищ по оружию». Письмо начинается без приветствия. Далее цитирую:
«Я служил под Вашим командованием. Полагаю, у меня есть основания считать, что я был в числе наиболее преданных Вам офицеров. Мы участвовали вместе в операциях под Мангеймом, Гейдельбергом, Гейльбронном и в ряде других. Я упомянул эти три сражения, чтобы Вы не сомневались в подлинности моей информации. В конце письма под номерами, соответствующими каждой из упомянутых операций, я привожу конкретные факты, которые в то время были известны лишь лицам из Вашего ближайшего окружения.
Итак, позвольте перейти к существу вопроса.
Я располагаю информацией относительно того, что осуществление плана поручено Центральному разведывательному управлению, точнее, задание вверено сотрудникам Отдела тайных операций (ОТО), причем высшее руководство ЦРУ ничего не знает о данной операции.
Мне известно, что выполнение операции возложено на бывшего заместителя директора ЦРУ генерала Артура М. Ундервуда, который по-прежнему контролирует работу основных подразделений ЦРУ, несмотря на то что руководство ЦРУ не поставлено об этом в известность.
У меня также есть сведения, что в рамках Отдела тайных операций ЦРУ имеется оппозиция по поводу осуществления данного плана, и в настоящий момент кое-кто в ОТО принимает меры, чтобы воспрепятствовать выполнению этого задания.
Я располагаю информацией, что эти меры были предприняты и существенным образом помешали проведению операции в заповеднике Лонг-Хилл и привели к потерям в живой силе.
Я хотел бы довести до Вашего сведения, что меры по саботажу операции увенчались успехом вследствие утечки информации по вине одного из сотрудников ЦРУ, сочувствующего вышеупомянутой оппозиции. Вам также небезынтересно узнать, что эти действия направлены на дискредитацию РУМО и преследуют цель навести следствие на месте саботажа на Разведывательное управление МО.
Имейте в виду, что сотрудник ЦРУ в настоящее время тайно пытается передать прессе соответствующую информацию под видом профессионально обставленного «сенсационного» сообщения.
Следует учитывать, что в намерения упомянутого сотрудника ЦРУ входит также дискредитация комитета начальников штабов, в частности лично Вас, сэр.
Общеизвестен тот факт, что среди сотрудников ЦРУ имеются враждебные группировки. Известно также, что межведомственное противоборство с РУМО может самым серьезным образом поставить под удар Ваши цели и Вашу судьбу.
Воздержусь и даже не смею сообщить Вам, сэр, каким образом мне стали известны вышеназванные факты. Остается лишь заверить Вас в том, что, будучи человеком, который бок о бок сражался с Вами в Великой войне за свободы, дарованные христианством, будучи человеком, который готов пожертвовать жизнью ради принципов, призывающих нас бороться против фашизма и социализма, я рад сообщить Вам то, что мне удалось выяснить. Искренне надеюсь, что сведения сослужат пользу Вам и Вашим великим целям. Я хотел бы с достоинством поставить под письмом свою фамилию, однако из предосторожности заканчиваю лишь словами: «с уважением» и так далее».
Генерал Пучер опустил письмо на стол и расправил его рукой. Затем, сжав кулаки, сказал:
– Итак, господа?
Первым прореагировал адмирал Джарк:
– Господи помилуй!
На столе, как и раньше, стояли только огромные бронзовые пепельницы, в которых дымились сигареты и трубки. Пепельница адмирала Джарка была полна окурков. Высокие кресла из золотистой кожи давно сдвинуты со своих мест.
– Мы заседаем уже около часа, – подытожил разговор генерал Пучер. – Полагаю, мы все согласимся с тем, что обсуждение было исчерпывающим. Попрошу вас вносить предложения. Поскольку данное дело касается всех, мне кажется уместным, чтобы каждый высказался и внес свое предложение. Командующий Торн?
– РУМО здесь ни при чем. Ундервуд не стал бы использовать РУМО. Он, конечно, мог прибегнуть к посредникам с какой-то определенной целью, однако я знаю Артура и потому полагаю, что генерал Ундервуд наверняка держал весь ход операции под своим контролем. У него достаточно опыта, чтобы не допустить межведомственного соперничества.
– Благодарю вас, – сказал Пучер. – Теперь послушаем генерала Келлера.
– Мне не все еще ясно, господа, должен вам признаться. Пока лишь хотел бы отметить, что мы давно решили исключить РУМО из данной операции, чтобы использовать позднее для реализации более серьезных и амбициозных планов. Артур был в курсе задуманного равно, как и все присутствующие за столом. Артур поддерживал все наши аргументы. Припоминаю даже, что он выступал их активным сторонником. Нет, господа, я считаю, что с Ундервудом все в порядке. И еще я бы добавил, что РУМО здесь ни при чем. Полагаю, что все подстроено, чтобы скомпрометировать генерала Ундервуда, а также Разведуправление министерства обороны. Не стоит напрасно волноваться.
– Не стоит волноваться! – воскликнул адмирал Джарк. – Извините, генерал Пучер, я хотел бы выступить следующим. – Глубоко затянувшись, адмирал произнес: – Вся эта история дурно пахнет. Мне с самого начала казалось это сомнительным. Я говорил вам. Я совершенно ясно дал вам понять, что полностью поддерживаю цель операции. Однако я советовал вам предусмотреть завершение операции силами РУМО, то есть силами наших собственных сотрудников. Этот Ундервуд – он из ЦРУ, а оно, как известно, воспитывает людей, которые слишком много думают. Там одни умники. Теперь за свои же деньги мы получаем то, что заслужили. Теперь нам просто надо ждать, когда нас свяжут по рукам и ногам и подожгут.
