Высокие гости были в легких куртках и джинсах. Навстречу им уже пробирался приветливо улыбающийся Духон. Глава государства, пожав ему руку, сразу обратил взгляд на все еще возвышавшегося на «трибуне» Демидова.
– Так вот вы какой, наш уральский богоборец! Я считаю, что вы совершенно правы, молодой человек. Только победа человеческого духа над всеми невзгодами обеспечивает успех в любом деле! – улыбаясь, обратился к нему президент.
Глядя в тот момент на мощную фигуру Даниила, глава государства не без удовольствия отметил про себя, что такой богатырь вполне может одолеть Ивана Гудина в кулачном бою. Недолго думая, он резво поднялся вверх по лесенке судейской вышки, взял из рук Даниила микрофон и обратился к притихшей в изумлении публике:
– Уважаемые граждане Успенского земства! – Отыскав глазами Духона, он с едва заметной ироничной улыбкой бросил в сторону старосты многозначительный взгляд. – Позвольте мне от души поздравить вас с праздником «Золотой осени» и поблагодарить за проявленное вами мужество и долготерпение. Сегодня я безмерно счастлив сообщить вам, что злополучный карантин ввиду отпавшей в нем необходимости полностью отменен. Отныне вы все сможете вернуться к нормальной жизни.
– А она у нас и так нормальная! – неожиданно в притихшем зале раздался хриплый голос Акимыча. Он первым отреагировал на сенсационное заявление президента.
За Акимычем откликнулись музыканты. Привыкшие к самым неожиданным коллизиям во время выступлений перед массовой аудиторией, они быстро сообразили, что надо делать, и бойко исполнили традиционный в подобных случаях туш. Публика в зале впала в шоковое состояние, но через некоторое время, осознав, наконец, смысл президентских слов, с дикими радостными воплями бросилась к выходу.
«В конце концов, их можно понять, – увидев эту картину глазами главы государства, пытался совладать с собой Духон. – Людям просто захотелось поскорее вырваться из помещения на волю». Земский староста как мог пытался найти оправдание неадекватному и невежливому поведению сограждан по отношению к президенту. Помещение теннисного центра вскоре почти опустело. Остались президент, Демидов, а вокруг Машков, Духон, Катенька, Чигорин, еще десятка три людей, включая олигархов. В углу на подиуме о чем-то перешептывались музыканты.
Поздоровавшись за руку со всеми оставшимися в зале «лицами», включая музыкантов, высокий гость вдруг остановил взгляд на Ордынском. Президента явно поразило количество боевых наград, красовавшихся на тщедушной груди старого генерала. Он обнял старика, а затем, улыбаясь, обратился к старосте:
– Похоже, я вам подпортил праздник. Народ-то разбежался. Не следовало, наверное, так, в лоб, сообщать им приятную весть... Радость тоже может вызывать стресс.
– Напротив, господин президент, – поспешил успокоить высокого гостя Духон. – Теперь наш праздник урожая перерос в праздник свободы. А это, на мой взгляд, куда важнее, чем демонстрация сельхоздостижений и неуемных аппетитов...
Не успел он закончить фразу, как в цветастом национальном наряде, с высоким кокошником на голове в центр корта впорхнула секретарша управы Лидочка. Сделав легкий книксен, она грациозно поднесла президенту пышный, с румяной корочкой каравай хлеба с солью.
– Вкусный хлеб, ничего не скажешь! Главное, ваш, добытый праведным трудом, – произнес гость, распробовав кусочек корочки. И тут же предложил: – А что, может, и нам выйти на свежий воздух, прогуляться по Рублевке, с людьми пообщаться? Погодка-то нынче шепчет...
– Пока надо бы выпить за здравие рублевцев, а то неудобно как-то... – внезапно встрял Чигорин. – Мы вас, господин президент, угостим таким восхитительным «Атенури», что век будете помнить! Такого вина в мире больше нет. Оно не из тех фальсификатов, которые вы запретили ввозить из Грузии...
– С удовольствием попробую. Откуда у вас все это добро? – удивился он.
Без тени смущения Чигорин убедительно разъяснил высокому гостю, что ради праздника он пожертвовал своей личной винной коллекцией, которую собирал чуть ли не с пеленок.
Провозгласив заздравный тост и с видом большого ценителя выпив бокал вина, Президент выразил восхищение необыкновенным его качеством и решительно направился к выходу. На улице тем временем оживились звезды российской эстрады. Высокого гостя встретила разухабистая песенка, сочиненная на мотив некогда известного шлягера про пьяных от мороза румяных гимназисток:
Ах, Рублевка, Рублевочка,
Карантинная зоночка,
Повенчали с тобой нас
Под колючим венцом...
Прислушавшись к мотивчику группы «Карантин», президент от души рассмеялся. Он прекрасно понял смысл музыкальной иронии. Показывая рукой в сторону стоявшей недалеко «Аннушки», он спросил:
– Что это за крылатый раритет? Тоже из чьей-то личной коллекции?
– Да нет, – рассмеялся Духон. – Этот так, достался нам по случаю...
– Хорошая машина. Когда-то с такого же «кукурузника» я совершал учебные прыжки с парашютом. Хорошее было время!
– А что это ваша земская милиция в какой-то странной амуниции? – теперь проявил интерес к увиденному и Машков.
– Мы позаимствовали ее из личного военного музея генерала Ордынского, – повторил чигоринскую уловку Духон.
– Очень интересно. Видно, коллекционеров у вас тут пруд пруди. Но вот что удивительно – все эти ваши экспонаты и раритеты почему-то представляют одну и ту же историческую эпоху. – Ни Машков, ни президент не оченьто поверили объяснениям.
Духон предпочел не развивать тему.
– Думаю, сделаем так, господин земский староста. Сейчас мы пройдемся пешим ходом по Рублевке, с народом пообщаемся, а часам к двум я хотел бы встретиться с вашими коллегами из земской управы.
– Только учтите, вам придется обойтись без членов совета старейшин. У нас своих дел по самое это самое... – вновь напомнил о себе Акимыч. С этими словами он подхватил Ордынского и деда Иосифа под руки и отвел их в сторонку.
Земский староста обратил внимание на то обстоятельство, что их свиту не сопровождали охранники. Не было видно и репортеров. Не обнаружив к тому же поблизости бронированного президентского лимузина, Духон не удержался от вопроса:
– Извините, господин президент, а на чем вы к нам, собственно, прибыли? И без охраны.
– У меня тоже есть свои раритеты, люблю иногда погонять. Вот на той штуковине я и приехал. – Обернувшись, он указал на черный тяжелый мотоцикл, прислоненный к металлической ограде автостоянки теннисного центра. – Это был списанный милицейский «Урал», но только без люльки. Мне его отреставрировали, привели в порядок. Двигатель форсированный – семьсот пятьдесят кубов, – не без гордости пояснил президент. – Таких «зверей» теперь у нас, к сожалению, не делают...
«Очень символично! Президент ездит на “Урале”», – мелькнуло в голове Демидова.
– А что до безопасности – так мне сказали, что сейчас здесь у вас самое безопасное место на земле. Поэтому я без охраны.
Когда неформальная президентская свита наконец добралась до главной площади Жуковки, земский староста с удивлением заметил, что вопреки его ожиданиям праздник резко пошел на убыль. Весть об отмене карантина разнеслась по Успенскому земству со скоростью звука, но почему-то не придала празднеству эмоционального дополнительного импульса.
По краям дорог вновь появились кучки мусора. Налетевший вдруг прохладный ветер разносил вокруг клочки бумаг, цветных флажков, использованных целлофановых пакетов.
«Опять субботник надо будет устраивать!» – по инерции подумал земский староста.
– А вы говорили, что отмена карантина станет для рублевцев праздником свободы, – словно разгадав мысли Духона и тонко уловив странное, неадекватное настроение встречавшихся по пути людей, произнес президент. – Не вижу, чтобы кто-то особенно радовался. Видимо, психологический феномен «рублевской аномалии» нам еще долго придется изучать.
Реплика президента озадачивала.
Некая замечательная бабулька в умилении бросилась перед президентом на колени в попытке облобызать ему руки.
– Родненький наш, спаситель наш, надежа ты наша! – запричитала она на всю Рублевку.
В иной раз можно было подумать, что эта всего лишь инсценировка для телекамер, но в том и дело, что ни телекамер, ни фоторепортеров вокруг не наблюдалось.
Улучив момент, когда высокие гости в очередной раз увлеклись «общением с народом», откровенно раздосадованный земский староста обратился к Багрянскому и Демидову:
– Может, вы мне объясните, что происходит? Куда это народ попрятался? Праздник ведь только начинается? Что людей так напугало? Они ведь обрели долгожданную свободу! Казалось, живи и радуйся...
– Все объясняется довольно просто, – философски изрек Лев. – Пока у вас была общая цель и общая идея – выжить и обрести свободу, вы были едины в своих эмоциях и порывах. Но теперь, после снятия карантина, этой общей идеи, увы, не стало. И каждый, как в русских сказках, освободившись от колдовства, вновь превратился в братца Иванушку. Теперь у каждого из них свой праздник и свои тараканы в голове. Уж извини, не посоветовались с вашей управой.
