– Мы все не застрахованы от ошибок, – заметил сэр Найджел.
– Но не КГБ. Там таких ошибок не делают, сэр. Их документы всегда безупречны.
– Не переоценивайте их, Джон. Все время от времени совершают «проколы». Еще моркови? Нет? Ну тогда, если позволите…
– Видите ли, сэр, в этом паспорте было два слабых места. Красный свет на дисплее компьютера зажегся потому, что три года назад другой, якобы австрийский гражданин с паспортом под таким же номером был арестован в Калифорнии ФБР и теперь отбывал свой срок на Соледах.
– Что вы говорите? Да, все-таки очень неумно со стороны Советов.
– Я позвонил представителю ФБР здесь в Лондоне и спросил, по какому обвинению его судили. Оказывается, тот человек пытался шантажировать служащего «Интер Корпорейшн», чтобы он продал ему технологические секреты.
– Очень нехорошо.
– Речь шла о производстве ядерного оружия.
– И это навело вас на мысль…
– Что Франц Винклер приехал сюда, светясь, как неоновая вывеска. Это был знак, послание – послание о двух ногах.
Лицо сэра Найджела все еще светилось благодушием, но искорки в глазах уже потухли.
– И что же сообщило это столь необычное послание?
– Думаю, следующее: я не могу вам выдать тайного агента, потому что я не знаю, где он находится. Идите за мной, я приведу вас к их передатчику. Так и произошло. Я организовал засаду у передатчика, и агент в конце концов туда пришел.
– Ну и что вы хотите этим сказать? – Сэр Найджел положил вилку и нож на пустую тарелку и промокнул рот салфеткой.
– Я считаю, сэр, что операция была провалена. Мне кажется, нужно сделать вывод, что кто-то с другой стороны преднамеренно сделал это.
– Крайне неожиданное предположение. Позвольте мне вам порекомендовать пирог с земляникой. Я уже пробовал такой на прошлой неделе. Это, конечно, другая партия. Да? Два кусочка, моя дорогая, если вы позволите. Да, и немного свежих сливок.
– Можно мне задать вопрос? – спросил Престон, когда посуду убрали.
– Вы же все равно зададите его, я уверен, – улыбнулся сэр Найджел.
– Почему русский должен был умереть?
– Как я понимаю, он полз к ядерному устройству с явным намерением взорвать его.
– Я ведь был там, – сказал Престон, когда принесли пирог с земляникой. Они подождали, пока нальют сливок. – Он был ранен в бедро, живот и плечо. Капитан Линдхерст мог бы остановить его одним ударом. Не нужно было сносить ему полголовы.
– Полагаю, бравый капитан хотел быть на сто процентов уверен, – предположил старик.
– Если бы русский остался жив, мы бы приперли Советы к стенке, застали их на месте преступления и так далее. Без него у нас нет никаких доказательств. Другими словами, придется делать вид, что ничего не произошло.
– Верно, – кивнул старый разведчик, тщательно пережевывая кусок пирога с земляникой.
– Оказывается, капитан Линдхерст – сын лорда Фринтона.
– Действительно? Фринтона? А я его знаю?
– Очевидно. Ведь вы вместе учились в школе.
– Правда? Я учился с очень многими, очень трудно вспомнить.
– По-моему, Джулиан Линдхерст – ваш крестник.
– Да, мой дорогой Джон, вы действительно навели справки.
Сэр Найджел закончил десерт. Он оперся локтями на стол, а подбородок положил на переплетенные пальцы рук и пристально посмотрел на контрразведчика. Он все еще был вежлив, но хорошее настроение улетучилось.
– Что-нибудь еще?
Престон очень серьезно кивнул.
– За час до начала захвата капитану Линдхерсту позвонили. Я уточнял у коллеги, который первым взял трубку. Звонили из телефона-автомата.
– Наверное, кто-нибудь из его коллег.
– Нет, сэр. Они держали связь по радио. И никто, кроме принимавших участие в операции, не знал, что мы находимся в этом доме. Да и в Лондоне об этом знали всего несколько человек.
– Могу я спросить, что вы хотите этим сказать?
– И еще вот что, сэр Найджел. Перед смертью русский прошептал одно слово. Казалось, он собрал все силы для того, чтобы обязательно сказать его перед тем, как умрет. Я нагнулся почти к самым губам. Он сказал: «Филби».
– Филби? Бог мой, что он имел в виду?
– Я думаю, я знаю. Он сказал, что его предал Гарольд Филби. Уверен, что он не ошибся.
– Понимаю. И можно мне послушать, каким образом вы пришли к этому выводу? – «Си» говорил очень спокойно, но в голосе не было и тени недавнего благодушия.
Престон набрал побольше воздуха:
– Я пришел к заключению, что предатель Филби принимал участие в планировании операции, может быть, даже с самого начала. Если это так, то он ничего не терял. Я слышал, что он хочет вернуться домой, сюда, в Англию, чтобы умереть здесь.
Если бы план удался, он, вероятно, смог бы рассчитывать на то, что советские хозяева отпустят его, а правительство левых радикалов разрешит ему вернуться. Возможно, через год. Он мог передать в Лондон основные детали операции. А затем предать его.
– Ну, и на какой же из столь замечательных альтернатив он остановился, как вы полагаете?
– На второй, сэр Найджел.
– И с какой же целью?
– Чтобы купить право вернуться домой. Здесь сделка.
– И вы думаете, что я мог бы участвовать в этой сделке?
– Я не знаю, что и думать, сэр Найджел. Я просто не знаю, что еще думать. Идут слухи… о его старых коллегах, заколдованном круге, солидарности истэблишмента, к которому он когда-то принадлежал… ну и все в таком роде.
Престон изучал свою тарелку с недоеденной клубникой.
Сэр Найджел долго смотрел в потолок, прежде чем глубоко вздохнуть.
– Вы удивительный человек, Джон. Скажите, что вы намерены делать через неделю?
– Думаю, ничего.
– Тогда, будьте добры, встретьтесь со мной у входа в Сэнтинелхаус в восемь часов утра. Не забудьте захватить паспорт. А теперь, если вы не возражаете, мы пойдем пить кофе в библиотеку…
* * *
Человек в окне второго этажа конспиративной квартиры на одной из тихих улочек Женевы смотрел, как уходит его гость: он дошел по короткой дорожке до калитки и вышел на улицу, где его ожидала машина.
Из нее вышел шофер, обошел машину и открыл дверцу. Затем вернулся за баранку.
Перед тем, как сесть обратно за руль, Престон взглянул на фигуру в окне второго этажа. В машине он спросил:
– Это он? Правда, он? Человек из Москвы?
– Да, это он. А теперь в аэропорт, – велел сэр Найджел с заднего сиденья.
Машина отъехала.
– Джон, я вам обещал все объяснить, – сказал сэр Найджел через несколько минут. – Задавайте вопросы.
Престон видел лицо шефа в зеркало. Старик смотрел в окно.
– Как все было на самом деле?
– Да, вы были абсолютно правы. Ее начал сам Генеральный секретарь по совету и с помощью Филби. Она называлась «Аврора». Ее действительно провалили, но не Филби.
– Почему?
Сэр Найджел немного подумал.
– Почти с самого начала я думал, что вы в своих догадках правы: и в предварительных выводах, которые изложили в документе, носящем теперь название «Доклад Престона» от декабря прошлого года, и в заключениях, сделанных после находки в Глазго. Даже несмотря на то, что Харкорт-Смит посчитал оба эти документа выдумкой. Я не был уверен, что между двумя документами существует прямая связь, но не хотел исключать и такую возможность. Чем больше я думал, тем больше убеждался, что план «Аврора» не является операцией, подготовленной и проводимой КГБ. Почерк был другой. Не было той тщательности, которая всегда их отличает. Это больше походило на непродуманную авантюру, которую задумал человек или группа лиц, не доверяющих КГБ. И все же надежды на то, что вам удастся найти агента вовремя, было мало.
– Да, я плутал в потемках, сэр Найджел. И я знал это. Никакой закономерности в появлении советских курьеров на пограничных пунктах не просматривалось. Без Винклера я бы не сумел добраться до Ипсвича вовремя.
Несколько минут они ехали молча. Престон ждал, когда Старик сам продолжит начатый разговор.
– Поэтому я связался с Москвой, – в конце концов произнес он.
– От своего имени?
– Боже мой, конечно, нет. Это бы никогда не прошло. Я нашел источник, которому, я полагал, обязательно поверят. Боюсь, что в послании было не очень много правды. Но иногда в нашем деле приходится лгать. Сообщение пошло по каналу, которому, я надеялся, должны были поверить.
– И ему поверили?
– К счастью, да. Когда появился Винклер, я был уже уверен, что сообщение получили, поняли как нужно, и, что самое главное, ему поверили.
– Винклер был ответом? – спросил Престон.
– Да. Бедняга. Он думал, что едет в обычную командировку для того, чтобы проверить греков и их передатчик. Между прочим, он утонул. Его тело обнаружили в Праге две недели назад. Думаю, слишком много знал.
